с лекарствами.
Я вздохнула, пытаясь сдержать слезы.
— Влад, мы здесь, чтобы помочь тебе. Понимаешь? Ни я, ни твоя маленькая дочка не желаем тебе зла. Полина твоя малышка, и она тебя любит."
— Любит? Кого она любит? Она даже не знает в кого я превратился! Я тут стыну и гнию, как последний отброс. За что она может меня любить? — произнес он, и его голос дрогнул, а у меня сжалось сердце и я ощутила как дико хочется броситься к нему, обнять, прижать к себе, но он не позволит.
— Она тебя любит просто за то, что ты ее отец. Не откажи ей в возможности быть с тобой, Влад. Это все, что она сейчас хочет. Маленьким детям все равно беден ты или богат. Сколько у тебя рук или ног, они единственные, кто любят тебя только потому что ты есть.
В темной тишине комнаты зазвучало только его тяжелое дыхание. Время казалось замедлилось, словно невидимые тяжелые каменные весы взвешивали его решение.
А потом зазвучал его красивый, но слегка охрипший голос, но в этот раз он был не таким резким и агрессивным, как прежде.
— Алина, я… я грязный, вонючий, я не мылся чертову вечность. Я противен даже сам себе. Я не хочу, чтобы Полина видела меня таким, — прошептал Влад, его глаза выражали боль и отчаяние. Он отвернулся, чтобы я в них не смотрела.
Мои глаза наполнились слезами, когда я услышала его слова. Этот момент был как трещина в его защитной стене, пропускающая мучительный свет правды. Я подошла ближе, стараясь не нарушить этот момент истины, не спугнуть, не испортить.
— Влад, ты просто…просто был в отчаянии. Я здесь, чтобы помочь тебе, несмотря ни на что. И Полина… она не будет видеть в тебе грязного. Она увидит своего папу, которого она очень любит, — тихо произнесла я, надеясь, что хоть какие-то из моих слов дотянутся до его раненой души.
Влад отвернулся, его лицо скрылось в темноте, но я чувствовала его внутреннюю борьбу. Он долго молчал, а я не торопила, я затаилась и боялась даже пошевелиться.
— Почему вы все не оставите меня в покое? Ты, Полина… Я не заслуживаю вашей заботы, я жалкое безногое насекомое…понимаешь? Просто дайте мне быть одному! — сказал он, отворачиваясь и закрывая глаза. Его отчаяние ощущалось в каждой молекуле этого воздуха.
— Почему я такой слабак?! — прохрипел он, и его руки сжались в кулаки.
— Ты не слабак, Влад. Ты просто человек, проходящий через трудный период. Но ты же Салтыков! Ты сильный! Ты сильнее всех, кого я знаю! Ты сможешь преодолеть любую трудность! — сказала я, приближаясь нерешительно и нетвердо.
— Я могу помочь тебе помыться. Санитар отвезет тебя в ванную, поможет мне посадить тебя в воду.
— Хорошо…
Я едва не закричала «ЧТО?» он согласился! Вашу мать! Он реально только что согласился? Охренеть!
Решение Влада на внезапное принятие помощи казалось мне чудом. Я даже не знала что мне ответить.
— Ладно, сделай, что хочешь, только, бля…пообещай, что не будешь меня рассматривать! — произнес он, со скрытой усталостью.
— Я не буду тебя рассматривать…обещаю. Я просто помою тебя. Чтобы Полина увидела своего папу…
— Да… чтобы увидела человека, а не полутруп!
— Ты не полутруп! Не наговаривай! Я позову Сергея, хорошо? Он поможет нам.
— Зови кого хочешь. Давай сделаем это побыстрее.
Мягкий свет лампы освещал ванную комнату, создавая на стенах теплые, уютные тени. Я тихо вошла, ступая босыми ногами на холодную плитку, которая контрастировала с теплом, исходящим от воды, наполняющей ванну. Влад сидел на специальном стуле, его одна нога беспомощно свисала, вторая заканчивалась чуть выше колена. Он уставился в пустоту, его глаза были наполнены тоской и отчаянием. Как и всегда…
— Позволь я помогу тебе — тихо сказала я, но мой голос дрогнул, я была не уверена в том, что собиралась сделать. Я боялась его. Влад коснулся ручки ванны, и его пальцы дрожали от напряжения. Я чувствовала, как сердце сжимается в моей груди, когда видела его таким слабым и уязвимым. Я привыкла к совсем другому Владу…
— Не надо! — произнес он резко, его голос был холодным и отстраненным, как и постоянно, когда обращался ко мне.
— Влад, пожалуйста… Я просто помогу тебе помыться… — я начала, но он грубо перебил меня.
— Я сказал, не надо! Пусть Сергей занимается этим! Иди…к Полине раз притащила ее сюда! — Его глаза вспыхнули гневом. Я так и не смогла привыкнуть к его ненависти, особенно сейчас. Я не могла от нее спрятаться, не могла от нее отстраниться. Она постоянно обрушивалась на меня как лавина.
Я стояла, обхватив себя за плечи, словно пытаясь согреться от холода его отчуждения.
— Я… я просто хочу помочь, — выдохнула я, чувствуя, как горло сжимается от невыплаканных слез.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — отозвался он, и каждое его слово было как удар по моему уже разбитому сердцу. — Я не хочу твоей жалости! Она мне на хер не нужна!
— Я не жалею тебя, — сказала я, пытаясь сдерживать дрожь в голосе. Я люблю тебя, Влад. И мне больно видеть тебя таким. Каждый раз больно…посмотри на меня, посмотри мне в глаза.
— К черту твои глаза. Ты сделала меня таким, а теперь тебе не нравится то, что ты видишь? Пошла вон отсюда. Справлюсь сам!
Он отвернулся, словно его же собственные слова причинили ему физическую боль.
— Уходи.
Я медленно отступила, чувствуя, как каждый шаг отдаляет меня от него, не только физически, но и эмоционально. Слезы, которые я так упорно держала в себе, начали скатываться по моим щекам.
Как же больно меня ранили его слова. Сейчас намного сильнее чем раньше. Как будто я стала слишком уязвимой вместе с ним. И…эта одержимость, эта адская любовь к этому человеку по-прежнему сжирала меня, мучила, выкручивала мои нервы. Ничего не изменилось…моему сердцу было плевать на его увечья. Оно…оно почему-то простило. Наверное, я просто видела его страдания, и они были намного страшнее чем мои собственные. Мне хотелось помочь. Только как?
Он отвергает меня на каждом шагу? Как мне доказать, что я не виновата в том что случилось, это не я взорвала проклятую машину, не я! Да, хотела, да, могла, но никогда не стала бы! А сейчас…я всего лишь хочу быть рядом и поддерживать его? Быть с ним и с нашей дочерью. Мне кажется мы оба сполна заплатили друг другу за страдания.
Вернувшись к Владу, я ощутила, как в
