не редкость.
– Антон? – Это мои первые слова за десять часов, и мой голос хрипит – А ты… зачем здесь?
Он шумно вздыхает и говорит ровно, но, кажется, что цедит сквозь зубы:
– Пропуск твой привез. Ты забыла.
– Да? – Всколыхнувшаяся где-то на темном дне муть из злости и обиды временно успокаивается. – Спасибо! Я даже не вспомнила. Но не надо было. Я бы справилась.
На скулах Антона резко и отчетливо проступают желваки. Теперь я вижу и осунувшееся лицо с синевой утренней щетины на коже щек и подбородка, и темные круги под уставшими глазами: этой ночью он тоже ничтожно мало спал.
– Настолько противен? – выплевывает он вопрос.
– Что? – Сначала я и правда не понимаю, откуда он взял эту абсурдную мысль, пока не вспоминаю вчерашнюю ссору, и сразу спешу его разуверить: – Да нет же, я имела в виду, что не стоило мотаться по пустякам.
– Я сам решаю, куда и зачем мне мотаться. – Антон меня не слышит.
– Естественно. – Я киваю. – Еще раз спасибо. Я-я пойду.
– Не передумала? – Бросает он мне в спину.
Замерев, я оборачиваюсь назад.
– Насчет чего?
– Насчет развода.
– Антон…
– Целая ночь была, чтобы успокоиться, – чеканит он жестко, словно я вздорная девица на попечении у знатного человека, решившая сбежать с крестьянином в лес. – Скажешь, наконец, что тебя настолько не устраивает во мне? В нашей семье?
Злость во мне наконец просыпается и показывает зубы.
– Я тебе еще вчера все сказала, – говорю я ледяным тоном и отворачиваюсь.
Не оглядываясь и не вслушиваясь в звуки вокруг, я за несколько секунд достигаю крыльца и взлетаю по узким ступенькам, наплевав на осторожность. Мчалась бы и дальше, но в холле института меня останавливают турникеты. Здесь нужен пропуск, который остался в руках у Антона.
Сегодня ночевать приходится в Красноярске. На самом деле выделенная компанией гостиница располагается где-то в пригороде, неподалеку от аэропорта, но после десяти часов полета с короткой остановкой в Москве мозги работают неохотно и разбираться в географических координатах нет желания.
Сейчас Антон искренне предпочел бы провалиться в беспамятство до утра, однако несмотря на усталость, сон не идет. Может, дело в смене часовых поясов, а может быть, в совсем ином. В том, о чем думать без досады и плохо поддающейся усмирению злости получается с переменным успехом и огромным трудом.
Даже сейчас, находясь в другом городе, проведя больше двенадцати часов за работой, Антон чувствует, как внутри закипает неясного происхождения и состава смесь, угрожая однажды довести его до странных, иррациональных поступков. Возникающая в такие секунды мысль о потере контроля вызывает лишь дополнительную волну недовольства и злости.
В нем эти почти две недели вообще злости хватает с лихвой, что тоже бесит и распаляет, раздувает и без того негаснущее пламя в грудной клетке. Едкое и жгучее.
Тяжело и нервно вздохнув, Антон сдается. Отбрасывает одеяло, встает с кровати и принимается мерить шагами небольшой номер. Плещущуюся в теле энергию, пусть и очевидно нездоровую, нужно истребить. Знать бы как – за окном ливень, уличная территория в лучших традициях бюджетных гостиниц не примечательна и мало пригодна для досуга. Наверное, имей он привычку курить, сделал бы сейчас пару затяжек, но вот беда: он не выносит сигаретный дым.
Бесит.
Его просто бесит эта ситуация.
До скрежещущих друг о друга зубов вымораживает какое-то непостижимое, совершенно тупое упрямство, с которым Вера стоит на своем и не собирается объясняться.
Он от нее такого стереотипного, «бабского» поведения не ждал. Намеренно искал себе в жены умную и адекватную женщину, способную решать проблемы разговором. Словами, мать вашу. Без истерик и игрищ в молчание.
С первой встречи Вера показалась ему рассудительной и удивительно спокойной. Он с ней говорил и не мог отделаться от ощущения, что слышит, как бесперебойно, словно хорошо отлаженный механизм, в ее голове неугомонно и резво крутятся шестеренки.
Подумать только… Профессорша философии.
Да-да, не профессорша, а пока только кандидат наук. Она постоянного его поправляла. Он с серьезным лицом и пустым взглядом дурачка делал вид, что ни черта не разбирается во всех этих ученых степенях, хотя выучил их все еще лет в пять, мечтая тогда быть похожим на отца – доктора медицинских наук.
Ему всего лишь нравилось Веру дразнить. Нормальное желание обычного мужика: не всерьез «драконить» свою женщину – часть обязательной программы в любых отношениях.
Кто бы знал, что она «ответочку» готовит. Развод, мать вашу. Ему цензурных слов не хватает, чтобы описать свои эмоции по этому поводу.
Только-только жизнь стала нормальной. Устроенной. Спокойной. Наконец-то все шло по плану. На работе был полный завал, но продуктивно приближающий Антона к повышению. Дом стал комфортным и не одиноким. Уютным. У него появилась постоянная женщина. Адекватная, интересная, без закидонов и еженедельного выноса мозга. Чего еще хотеть?
Они неплохо жили. Разделяли обязанности по быту, проводили вместе свободное время, но без фанатизма, могли обсудить важные для друг друга темы и получить дельный совет или моральную поддержку при необходимости. Хорошие партнерские отношения с классным сексом Антона полностью устраивали.
Он ни хрена не понимал, что заставило Веру вдруг завести песню про развод. Они не ссорились до вечера с ее демонстративного ухода. Они не имели связей на стороне, – или же? – но представить Веру изменщицей не получалось. Они просто жили, как и договаривались изначально. Прокрутив в голове несколько раз неполный год их брака, Антон не нашел ни единой адекватной причины.
Так что, черт возьми, случилось?
Он, дурак, обрадовался, когда утром после скандала зацепился взглядом за Верин валяющийся на полу прихожей пропуск. Собрался за пару минут, несмотря на бессонную ночь и намерение хотя бы днем вздремнуть. Приехал.
Ждал Веру у института, опрометчиво предполагая, как передаст ей забытый документ и заодно убедится: вчера между ними случилась всего лишь ссора. Сильная и несвойственная им как паре, но ссора. А слова про развод – просто слова обиженной женщины.
Оказалось, что проблему он недооценил. Вера была сама на себя непохожа: холодная, равнодушная, жесткая. Антон не знал, как к ней такой подступиться, и только зло ударил кулаком по собственному автомобилю, когда Вера, наплевав на пропуск, ураганом взлетела по ступенькам к дверям своего любимого института, ни разу не оглянувшись.
Он вообще ее такой не видел, пусть и девочкой-припевочкой, легкой, игривой и кокетливой Вера никогда не была тоже. Серьезная, в меру приветливая, адекватно идущая на контакт – вот Вера, которую знал Антон. С ней запросто получалось разговаривать на
