они были достаточно яркими, чтобы я не мог не заметить их цвет. И то, как она смотрела на меня…
Страх, вызов и желание, все это было заключено в одном женском взгляде. Я никогда не знал, что это сочетание может быть таким пьянящим. Такое ощущение, что оно медленно просачивается в мою кровь с тех пор, как я встретил ее, подкрадываясь ко мне за прошедшие с тех пор часы.
Я никогда не обращал отчаяние женщины себе на пользу. И уж точно не собираюсь начинать это делать сейчас. Но здесь, в уединении собственной спальни, искушение пофантазировать начинает одолевать меня.
В фантазиях нет ничего плохого, если они не перетекают в реальность. Я не знаю ни имени девушки, ни чего-либо о ней, а она ничего не знает обо мне. Это не может быть чем-то большим, чем то, что есть в данный момент.
Я в безопасности.
Я раздеваюсь, и мой член напрягается, когда я иду в ванную. Нагретая плитка приятно ощущается под моими босыми подошвами, лампы накаливания греют мраморную стойку и каменную плитку с черными прожилками. Душ отделан той же каменной плиткой, пол скользит под ногами, когда я вступаю под теплые струи воды, издавая слабый стон удовольствия. Горячая вода успокаивает после прошедшего дня.
Однако она не настолько успокаивает, чтобы остановить горячий поток желания, который, кажется, захлестнул меня.
Просто фантазия. Я опускаю руку вниз, обхватывая свой толстый член, и позволяю видению лица девушки снова проплыть в моем сознании. Я издаю шипение, чувствуя, как моя ладонь прижимается к чувствительной плоти, более чувствительной, чем обычно. Я тверже, чем когда-либо давно, и мой член напрягается в кулаке, когда я начинаю медленно скользить рукой по своей длине, вспоминая черты лица девушки в деталях: ее полные губы, особенно рот, похожий на бант на ее нежном лице, расходящийся в шоке, когда она смотрела на меня.
Я представляю, как скольжу одной рукой от ее верхней руки к плечу, как толкаю ее на колени передо мной, как освобождаю свой член. Я представляю, как говорю ей, что какой бы ни была сделка с Альтьере, теперь она заключена со мной, что я дам ей больше, чем он когда-либо мог дать, если она только раздвинет эти красивые губы и возьмет мой член.
Блядь. Я застонал, сжимая руку вокруг своего жесткого члена, мышцы напряглись, когда я закрыл глаза. Я бы никогда не поступил с ней так, не принудил бы ее подобным образом, но фантазия возбуждает почти до тревожной степени. Я бы никогда не стал подкупать женщину, чтобы она трахнула меня, мне бы это никогда не понадобилось. Но в моем воображении девушка кивает, раздвигая губы, чтобы обхватить ими головку моего члена, широко раскрытые голубые глаза смотрят на меня, когда ее язык скользит под ним, влажный, теплый и…
Я провожу ладонью по вытекающему кончику члена, размазывая сперму по стволу, и это ощущение вырывает у меня еще один стон. Это приятно, лучше, чем я могу припомнить за долгое время. Каждый нерв словно настраивается на наслаждение, желая большего. Мой член пульсирует в кулаке, когда я представляю, как она забирает мой член глубже в рот. Ее глаза слезятся, когда я проникаю в ее горло, мой член слишком велик, чтобы она могла спокойно принять его целиком, но она все равно это делает. Я представляю, как скольжу по ее языку, чувствую, как он касается моих яиц, как ее нос касается моего пресса, как ее горло сжимается вокруг моего члена, когда она задыхается.
Я собираюсь кончить, и даже раньше, чем собирался. Воображение нахлынуло на меня: она тяжело дышит, когда я вынимаю член из ее рта, давая ей передышку, прежде чем снова ввести его. Мой хриплый приказ ей высунуть язык, пока я лихорадочно глажу себя, сперма капает на ее красивую, полную нижнюю губу, головка моего члена нацелена ей в рот, когда я довожу себя до края…
— О, блядь, блядь…, — стону я вслух, чувствуя, как напрягаются мои яйца, как пульсирует член от внезапного прилива оргазма. Я упираюсь одной рукой в плитку, мои бедра сильно бьются в руку, и я представляю, как покрываю ее язык своей спермой, как каждая струя заполняет ее рот, пока я снова не упрусь в нее, как ее губы смыкаются вокруг меня, как она послушно сосет мой член, пока мой оргазм завершается. Я представляю, как она глотает его целиком, ее губы розовеют и опухают от трения, но не остается ни капли, когда мой член наконец выскальзывает.
Вместо этого моя сперма окрашивает кафель, выплескиваясь с такой силой, что у меня слегка слабеют колени, а мой вес опирается на руку, прислоненную к стене, пока я усиленно глажу себя. Оргазм почти соперничает с теми, что я испытывал с физическими партнерами, и это застает меня врасплох. Я стону, когда последние струйки спермы падают на пол душевой кабины, и продолжаю поглаживать себя, мое тело жаждет каждой последней пульсации интенсивного удовольствия.
Мне требуется мгновение, чтобы перевести дыхание. Я стою так несколько долгих мгновений, даже после того, как моя рука оторвалась от члена, пытаясь собраться с мыслями. В ясности, наступившей после оргазма, я испытываю чувство вины.
Я даже не знаю, как зовут девушку, и только что представил, как заставляю ее встать на колени. Я говорю себе, что это всего лишь фантазия, что в реальности я никогда бы так не поступил. Что я никогда не воспользуюсь чьими-то обстоятельствами, чтобы заставить их удовлетворять мои плотские вожделения.
Но все равно, когда я заканчиваю принимать душ, в моем нутре возникает тревожное чувство, заглушающее удовлетворение от оргазма. Если не считать всего остального, мне совершенно ясно одно.
Очень, очень хорошо, что я больше никогда ее не увижу.
МИЛА
Утром я не чувствую, что хорошо выспалась, но это неважно. Ответственность за одиннадцатилетнего ребенка, особенно за того, кто не может выразить свои потребности словесно, означает, что зарыться с головой под одеяло и спать дальше — не вариант. Я надеюсь, что через год или два Ники оправится настолько, что сможет сам себе накладывать хлопья по утрам, а я смогу немного поспать. Но пока он либо прячется в своей спальне, либо находит место, где можно посидеть, и остается там, пока я не встану, независимо от того, насколько он голоден.
Ему станет лучше, только если он сможет продолжать ходить на
