Поставив штангу обратно на стойку, я сажусь и вытираю руки о бедра.
— Хочешь показать мне, что ты можешь поднять? — я показываю пальцем через плечо на штангу.
Она явно нервничает или, может быть, немного стесняется в моём присутствии, и, думаю, то, как я жму штангу, весящую в два раза больше нее, делу не поможет. Время от времени она мило улыбается мне, но по большей части мы занимаемся спортом и слушаем музыку.
Фелисити останавливает беговую дорожку.
— Я могу попробовать, но я предпочитаю заниматься растяжкой и кардиотренировками.
Да, я это вижу.
— Я могу помочь тебе, показать, что делать, даже помогу тебя, — я встаю со скамейки, когда она наклоняется, чтобы взять свою бутылку с водой, и направляется ко мне. — Сядьна скамью, затем откинься назад, прижимая спину к поверхности, — я регулирую вес, оставляя очень легкую нагрузку, прежде чем поднять штангу и показать ей, как правильно её поднимать. Нависая над ней, я готов взять штангу, когда она закончит. Хотя это легче сказать, чем сделать, потому что у меня есть соблазнительный вид на её обширное декольте, её сиськи, прижатые друг к другу в спортивном лифчике. На первый взгляд, я бы сказал, что у неё чашка D.
Веди себя прилично, Джон.
После нескольких повторений Фелисити издает низкий стон.
Господи, это мучительно.
— Закончила? — спрашиваю я.
Она быстро кивает головой, и я беру штангу, ставя её на место.
— Это сложнее, чем кажется, и у меня явно нет мышц, — она хихикает, садясь.
Схватив свой Gatorade1, я тоже сажусь на скамейку всего в нескольких дюймах от неё, так что мы оказываемся лицом к лицу. Несмотря на то, что мы не касаемся друг друга, это невероятно интимная поза, и я могу сказать, что она испытывает то же самое возбуждение.
Делая глоток, я удерживаю её взгляд, когда она опускает глаза к моим губам.
— Я вижу, как на твоих бицепсах несколько мышц, — говорю я, протягивая руку и нежно сжимая верхнюю часть её плеча. Её кожа такая чертовски гладкая, как бархат.
У линии роста её волос появляется капелька пота, небрежно стекающая по лбу. Прежде чем я успеваю это остановить, моя рука взлетает и смахивает её со лба.
Повинуясь инстинкту, Фелисити отстраняется, с открытым ртом втягивая воздух. Она вскакивает на ноги, чуть не опрокидывая скамейку, и спешит к своей сумке. Запихивая полотенце, бутылочку, и наушники как можно быстрее, она не поднимает на меня глаз. “
— Мне нужно идти. Уже поздно, и мне нужно немного поспать.
Я поднимаюсь со скамейки, разочарованный, что она хочет уйти, но уверенный, что ее реакция вызвана моим прикосновением.
— Напряженный день завтра, да?
Она тяжело вздыхает.
— Да, знаешь, рано вставать.
Чувствуя, что все это может быть уловкой, чтобы как можно быстрее убраться из моей квартиры, я продолжаю давить на неё. Я не хочу, чтобы она уходила. Возможно, никогда.
— О да, что ты запланировала? — Фелисити не очень хорошая лгунья, это совершенно очевидно. Она собирается что-то сказать, но затем закрывает рот, глядя в пол. Я подхожу на несколько шагов ближе. — Послушай, если ты хочешь уйти, просто скажи об этом. Я не обижусь. Может быть, немного разочаруюсь. Но я не собираюсь заставлять тебя оставаться или делать что-то, что тебя не устраивает на сто процентов.
По-прежнему не поднимая глаз, она слегка шаркает ногой по полу. После паузы она нарушает молчание.
— Просто…Я не знаю, чего я ожидала, придя сюда. Наверное, я ожидала увидеть мальчика, отчаянно желающего залезть ко мне в трусики, а не мужчину, заинтересованного в том, чтобы проводить со мной время, не говоря уже о том, чтобы действительно хотеть позаниматься спортом, — она делает паузу, прежде чем заговорить снова. — Я ожидала, что ты будешь немного…
— Мудаком? — заканчиваю я за неё.
Яркие изумрудные глаза встречаются с моими, и она хихикает.
— Да, наверное, так и было. Но ты ведь не такой, не так ли? Или, может быть, всё это часть твоего плана, твой способ получить то, что ты хочешь.
Трудно не показать, насколько глубоко ранят её слова, но это так. Ясно, что она думает обо мне, и я чувствую, как мои руки начинают слегка дрожать при мысли о том, что она уйдет отсюда и никогда больше не захочет меня видеть. Я не хочу быть одиноким хоккеистом на пенсии, которому не к кому вернуться домой. Я хочу, чтобы кто-то разделил со мной постель, мою жизнь, и встреча с Фелисити усилила эти чувства в десять раз.
Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь успокоиться, и наклоняюсь, чтобы встретиться с ней взглядом. “Slide Away” Майли тихо играет в динамиках спортзала.
— Фелисити, поверь мне, я хочу залезть к тебе в трусики. Я не могу солгать тебе и сказать, что это не так, потому что ты меня безумно привлекаешь. Но я совершенно не заинтересован в том, чтобы раздеть тебя сегодня, если это означает, что завтра ты не будешь отвечать на мои звонки. Потому что я буду звонить тебе. Я не знаю точно, что это такое, потому что я никогда раньше не был в таком положении. Я просто знаю, что хочу быть в тебе и рядом с тобой.
— Думаешь о субботе?
Я поднимаю взгляд от своей тарелки с мясным рулетом и картофельным пюре и пожимаю плечами.
— Просто устал, много тренировок и дополнительное время в спортзале, — папа сидит напротив меня, водрузив очки на нос, и разгадывает кроссворд. Он заканчивает ещё одно слово и кладет ручку рядом с собой.
— Справедливо, сынок, но будь спокоен и береги себя. Это ключевые годы в твоей карьере. То, как ты к ним подойдешь, скорее всего, определит, сколько тебе осталось времени.
Возвращая взгляд к еде, я чувствую, как сжимаются мои челюсти, и киваю.
— Разве я этого не знаю.
Прежде чем папа успевает ответить, мама оказывается рядом и накладывает мне на тарелку ещё картофельного пюре.
— На этой неделе играете с "Колорадо", верно? — спрашивает она с беззаботностью в голосе. Ей всегда нравится, когда один или оба её мальчика дома, и она удовлетворяет все наши потребности.
"Colorado Kings" — моя бывшая команда, я играл за них сразу после драфта.
— Да, вылетаю завтра, в общей сложности меня не будет четыре ночи. Я вернусь поздно в воскресенье.
Мама обходит стол и садится напротив меня, прежде чем к нам присоединяется папа. Пару минут мы сидим в тишине, но атмосфера успокаивающая. Я никогда не был поклонником тишины — обычно это ворота, позволяющие моему разуму блуждать, как правило, в тревожные места вроде моего будущего, проведенного в одиночестве. Однако здесь, в доме моей семьи, мой разум остается твердым и спокойным. Я люблю этот дом. Я купил его для мамы и папы пять лет назад и выплатил их ипотеку, что позволило моему отцу досрочно выйти на пенсию и содержать маму и Адама дома. Дом также удовлетворяет потребности Адама гораздо лучше, чем когда-либо удовлетворяло их прежнее жилище. У него невероятный задний двор, окруженный высокими вечнозелеными деревьями и кустарниками. Это рай для дикой природы, которую Адам любит. Мы также превратили гараж на две машины в автономное жилое пространство для него с ультрасовременной сенсорной комнатой. Здесь есть всё, что ему может понадобиться, когда он приезжает сюда на выходные.
Вот почему так трудно, когда он предпочитает оставаться в своей квартире, а не приходить домой на запланированные вечера. Это происходит всё чаще, и частота его звонков и сообщений резко упала. Когда мы пытаемся дозвониться, он редко отвечает. Я беспокоюсь, что Адам становится всё более замкнутым. Раньше он хотел чаще посещать мои игры или приурочивал свои визиты домой к просмотру их по телевизору с папой, но это тоже прошло. Оптимистичная сторона меня надеется, что он становится более независимым, но братская чуйка говорит мне, что что-то не так. Я бы пошел к нему, но ему не нравятся неожиданные визиты. В последнее время я чувствую, что мой брат отдаляется от нас, и я знаю, что мама и папа тоже это видят, потому что это написано на их лицах, а я бессилен что-либо сделать. Это чувство разъедает меня изнутри, потому что, кроме наших родителей, у нас есть только мы, и это пугающая перспектива.
