Глава 12
***
Гостевая комната, в которой я обычно останавливаюсь на ночёвку, располагается прямо за стеной.
Здесь уже стоит на кровати рюкзак с моими вещами, внутри которого лежат гигиенические принадлежности, сменная одежда, купальник и нижнее белье.
Первым делом я снимаю мамины туфли-лодочки, разбросав их в разные стороны прямо на пороге спальни и не слишком беспокоясь о порядке.
Спустившись с высоты на устойчивую почву, свободно двигаю пальцами.
— Кайф…
Включаю ночник. Нахожу на тумбе телефон. На нем ни звонков, ни сообщений — ничего. То, что я отправляла маме, так и висит непрочитанным. Догадываюсь, что у неё есть занятия куда поважнее, чем переписываться со мной.
Потянув молнию рюкзака, достаю оттуда удобную ночную сорочку на пуговицах и с длинным рукавом.
Усталость накатывает по нарастающей. Впору упасть на кровать и крепко уснуть, но я решаю первым делом принять душ и немного прийти в себя, рассеяв туман в голове и смыв с себя чужой удушающий запах.
Открыв дверь, насторожено прислушиваюсь к тишине в особняке. Она чуть пугающая. Моментами — до дрожи. Наверное, я бы побоялась ночевать здесь одна, даже несмотря на наличие охраны на территории посёлка и установленные по периметру камеры.
Поиграв на контрасте с водой, заканчиваю, обливаясь холодной, после чего выбираюсь из душевой кабины, кутаюсь в полотенце и переодеваюсь.
Когда возвращаюсь в коридор, чувствую, что пить хочется адски. Можно, конечно, стащить начатую бутылку у Янки, но отчего-то думаю, что подруге она ещё пригодится. Не ночью, так утром.
Ступая босыми ступнями по полу, подхожу к лестничному пролёту и осторожно свешиваю голову вниз. Свет на первом этаже кое-где горит, но из людей — никого.
Вот и славно.
Смелею. Быстро перебирая ногами, спускаюсь по ступеням.
Дом убран, мебель вся на своих местах, а пол буквально сияет. Если бы не праздничный декор и шары, то можно подумать, что вечеринка была всего лишь иллюзией.
Я миную гостиную и через арку попадаю на кухню. Несколько раз в неделю в доме Авдеевых работает повар и горничная, но в выходные персонал отдыхает.
Открыв холодильник, доверху набитый продуктами и остатками еды после фуршета, беру с боковой полки бутылку минералки. Не дожидаясь возвращения в комнату, утоляю жажду. И в тот момент, когда капли воды нечаянно стекают по щекам и подбородку, — в уши врезается глухой монотонный звук, похожий… Я знаю, на что похожий.
Это всего лишь Ратмир — занимается тренировками во втором часу ночи.
Я целенаправленно иду к лестнице, но в самый последний момент передумываю и, руководствуясь абсолютным отсутствием логики, сворачиваю вовсе не наверх, а спускаюсь вниз на цокольный этаж, едва ступая на носочках, чтобы не шуметь и не быть пойманной.
Не знаю, что мной движет. Любопытство? Азарт? Выпитый алкоголь? Решаю, что последнее. Шампанское после коктейля было лишним, а ледяной душ не помог исправить ситуацию — лишь взбодрил и придал сил.
В подвальном помещении тусклое освещение и три одинаковые двери. Одна ведёт в крытый бассейн и баню, где я уже бывала раньше. Вторая — понятия не имею куда, а в самой ближней располагается мини-спортзал, который оборудовали специально для Авдеева-младшего.
Янка рассказывала, что максимум своего времени брат любит проводить среди тренажёров, матов, гантелей и штанг, сбрасывая напряжение и снижая градус агрессии. С этим у него беда.
Кончики пальцев покалывает.
Я заглядываю сквозь тонкий зазор и вижу, как Ратмир молотит огромную боксёрскую грушу на импровизированном ринге, нанося точные удары один за другим.
Сделав вдох, приближаюсь к двери и замираю. Сердце пытается проломить рёбра, пульс взлетает в геометрической прогрессии, а по позвоночнику пробегается отчётливый холодок, потому что мне почему-то кажется, что Мир визуализирует Арсена. Того, кого так и не тронул по просьбе сестры, хотя явно хотел.
Мышцы красивого мужского тела перекатываются от резких и технически правильных ударов. На лице блестит пот. Дыхание частое и ритмичное, а работа идёт в полную силу.
Я смотрю не отрываясь. Настолько это увлекательно и завораживающе, что нет возможности развернуться и уйти.
Ратмир снимает одну перчатку и вытирает лоб. Придерживает раскачивающуюся, будто маятник, грушу. Он в кроссовках, коротких чёрных шортах и с голым торсом, и я впервые имею возможность задержаться дольше, чем на секунду на его прессе, косых мышцах живота и жилистых руках.
Широкая грудная клетка высоко вздымается. Энергетика идёт дикая и отдается у меня под пупком сладкой тянущей болью.
В доме вдруг становится настолько тихо, что даже звенит.
Я отстраняюсь от зазора. Уходить не тороплюсь, чтобы не спалиться. Надеюсь, что вскоре брат Янки опять начнёт бить грушу и предоставит мне возможность для маневров, но вместо этого из зала доносится чёткий, пробирающий до костей голос:
— Ну, заходи. Чего застыла?
Душа тут же уходит в пятки, а глаза расширяются от ужаса. Я закрываю рот ладонью, чтобы не закричать, разворачиваюсь к лестнице и пулей лечу на второй этаж.
Кажется, проходит не больше секунды, прежде чем я толкаю дверь гостевой комнаты и забираюсь под одеяло. Эмоции шпарят, в ушах дикий гул. Я пытаюсь разработать план действий, но тщетно. Мозг превращается в желе.
Притворюсь сонной. Нетрезвой дурой. Кем угодно. У Ратмира нет и не будет никаких доказательств.
Сердце бешено колотится, как у пугливого зайца, а вся абсурдность ситуации догоняет значительно позже и обрушивается на плечи чем-то вязким и неподъемным.
Я зажмуриваю глаза, когда слышу тяжелые и быстрые шаги в коридоре. Кусаю губы. Мысленно молюсь. Тело колотит, накатывает головокружение и слабость.
Спустя мгновение в спальне появляется полоска света, а по коже ползёт лёгкая прохлада.
Боже.
Уверяю себя, что ничего страшного не произойдет. Нужно немного включиться в роль и притвориться мёртвой, чтобы Мир точно решил: это была не я, но вскоре пружинит свободная половина кровати, и становится вовсе не смешно.
— Ты же не спишь.
С меня резко слетает одеяло. Щёки ярко вспыхивают, а красные пятна покрывают шею и грудь. Я не вижу этого, но точно знаю собственные реакции, когда очень и очень стыдно.
Тут, как в детстве — «я в домике», не пройдет.
Открыв глаза, пялюсь в белый потолок, сложив руки на груди. Зубы громко стучат, а голова кипит от сложившейся ситуации, в которую я сама себя и загнала.
Ратмир встает коленями на матрас прямо передо мной. По-прежнему в шортах и без футболки, излучая такую же силу и мощь, как и в подвале.
— А ты перепутал дверь спальни?
Собственный голос звучит с вызовом, но слегка надломлено. Особенно когда горячие ладони опускаются на мои колени и плавно разводят ноги в стороны.
— Нет.
Я ошарашенно спускаю взгляд с потолка к беспросветно-чёрным глазам, на дне которых одичало пляшут черти. За рёбрами вибрирует. И страх со всей мочи топит.
— Нет?
Крепкое тело вдавливает меня в кровать, пачкая ночную рубашку потом и пропитывая концентрированным мужским запахом, от которого внизу живота невыносимо печёт.
— А ты? Для чего подсматривала?
Вдохнуть сложно. Выдохнуть — нереально. Я упираюсь в каменную грудь, но без шансов, чтобы включить сопротивление и оттолкнуть.
Одной рукой Мир фиксирует мою шею, другой — плавно оглаживает изгиб талии и едет ниже, по-хозяйски задирая ткань и сжимая оголённую ягодицу.
В живот упирается эрекция. На улице глубокая ночь, Янка спит, а никого из взрослых поблизости нет, но я откуда-то знаю, что Авдеев не обидит. Не сможет. Всем сердцем чувствую.
— Заблудилась? Или нарывалась, чтобы трахнул?
Тон становится низким и приглушенным, а пальцы сжимаются на горле, перекрывая доступ к кислороду.
Ратмир недолго размышляет, задевая кончиком носа мой нос. Мой ответ ему не нужен. Он в сомнениях и сам. Послабляет хватку, толкается бёдрами. И отпускает тормоза, беспроблемно ныряя влажным языком между моих губ.
