Любовь на Рождество - Розальев

— Это звучит печально, вот и все. Ты был популярен. У тебя тогда было довольно много друзей. Странно думать, что ты был на самом деле одинок.

Его брови сходятся. Я бы никогда не подумала о нем так. Я думала, что он был на вершине мира. Что у него было все.

— Полагаю, так оно и было, — говорит он. Выражение его лица заставляет меня думать, что он тоже впервые это осознает. — Впрочем, все было не так уж плохо. Тогда я мог видеть тебя каждый день. — Он подмигивает мне, прежде чем обмакнуть кусочек кренделя в пивной сыр и поднести его ко рту. Я открываю и беру его.

Так мы проводим большую часть трапезы — он кормит меня чаще, чем себя. Мы почти не разговариваем. Это трудно, когда вокруг столько вкусной еды.

— Я больше не могу есть! — говорю сквозь смех, когда официанты без конца приносят еще десертов. Минни уже угостила меня двойной порцией торта в форме воронки с добавлением сахарной пудры, как в старые добрые времена. Боже, я так по этому скучала.

— Упакуйте. — Нокс отодвигает тарелки на край стола. — Мы можем съесть торт на завтрак.

Минни приподнимает брови, одаривая меня понимающей улыбкой. По крайней мере, она думает, что это понимание. Слова Нокса звучат так, будто я остаюсь на ночь, и мы будем делать гораздо больше, чем просто спать.

— Нокс. — Я толкаю его локтем в бок, когда она забирает тарелку, чтобы упаковать торт для нас. — Она думает, что мы собираемся… — Я замолкаю.

— Что? Ты остаешься на ночь. По-моему, это у тебя грязные мысли.

Я закатываю глаза, глядя на него.

— Ты также объявил всему ресторану, что я твоя девушка. — Это распространится по городу быстрее лесного пожара. Здешние люди живут ради сплетен.

— Ты моя девушка, — говорит он, вставая. — Спасибо, Минни. — Он берет коробку из ее рук.

— В любое время. Ты же знаешь.

— Спасибо, Минни. Все было замечательно. — Я беру Нокса за руку, чтобы он помог мне встать. Из-за еды, перелета и работы с бабушкой я еле держусь на ногах. — Ты соблазняешь меня переехать домой, зная, что все эти вкусности готовишь сам каждый день.

— Почти уверена, что в этом и есть план. — Она приподнимает брови, глядя на меня, прежде чем отойти к другому столику.

— Давай. Я хочу отвезти тебя домой. Тебе нужно отдохнуть. — Нокс переплетает свои пальцы с моими, выводя меня из ресторана. Я позволяю ему. Точно так же, как позволяю целовать меня, защищать и говорить так много приятных вещей. Я не знаю, что происходит, но точно знаю, что нравится то, что Нокс заставляет меня чувствовать. Возможно, мне не следует искать в этом подвох.

Люди открыто пялятся на нас, когда мы проходим мимо.

— Ты знаешь, что распускаешь слухи, — говорю я ему, когда мы возвращаемся в машину.

— Являются ли это слухами, если они правдивы?

Я качаю головой.

— Я здесь больше не живу, Нокс. Мы не можем быть парой. Из этого никогда ничего хорошего не выйдет. — Я не уверена, пытаюсь ли убедить его или себя.

Некоторое время мы едем молча, и он берет меня за руку. Его мозоли совсем не такие, как я себе представляла. Он совсем другой. Совсем не такой, каким его помню. За исключением того, что он красивый. Однако, может, я тоже уже не такая, как раньше? Может быть, я тоже выросла и изменилась.

— Это ничего не значит, — я слышу, как он говорит.

Затем я отвлекаюсь на розовые рождественские гирлянды на очаровательном доме в стиле коттеджа. Этого дома раньше здесь не было. Ладно, здесь был дом. Но это был старый, обветшалый дом, который был непригоден для жилья, когда я уехала в большой город. Этот совершенно новый.

— Смотри. У них розовые рождественские гирлянды.

— Знаю. — Нокс заезжает на подъездную дорожку.

— Ты здесь живешь? — Я ахаю.

— Ага, нравится?

— Нравится? Я, черт возьми, без ума. — Я отвожу взгляд от дома и смотрю на него. — Ты пытаешься соблазнить меня розовыми рождественскими гирляндами!

Это полностью срабатывает.