class="p1">Кассандра наклоняется назад.
Ее руки широко разводятся, она тихонько вскрикивает, а затем с легким подпрыгиванием ударяется о сиденье дивана.
Прежде чем она успевает выпрямиться, я просовываю руку между подушками, затем выхожу из комнаты и из ее дома.
Мне здесь не место.
Кэсси
Ошеломленная, я лежу неподвижно на диване, неправильно повернутая и задрав ноги в воздух.
Он что, только что бросил меня?
Входная дверь открывается и захлопывается.
Он просто ушел?
Я пытаюсь встать, затем подползаю к подлокотнику дивана, расположенного ближе к окну.
Ганс уже шагает через улицу, его длинные ноги сокращают расстояние за считанные секунды.
Его грузовик припаркован на подъездной дорожке, и он останавливается рядом с водительской дверью.
Он достает телефон из кармана, чтобы проверить сообщения. И я ненавижу это, мне интересно, женщина ли это.
Он кладет телефон обратно в карман, затем открывает дверь грузовика. Прежде чем он залезает внутрь, я вижу, как он бросает что-то в кабину.
Подождите… это была моя книга?
Все еще глядя в окно, я засовываю руку за спинку дивана, пытаясь найти книгу «Выстрелы страсти», которую он, как я видела, туда сунул.
Но я не могу ее найти, потому что он её точно забрал.
Ганс, мой сосед, любитель похитить дыхание и книги с эротикой, выезжает из своего дома.
Я снова опускаюсь на задницу.
Что, черт возьми, только что произошло?
Ганс
Я бью каблуком ботинка по металлической двери.
Дерьмовый замок хрустит от одного удара, и дверь распахивается.
Голые лампочки, свисающие с потолка, освещают четверых мужчин, вскакивающих с тонких, грязных коек, на которых они разлеглись.
Комната квадратная. Две кровати у двух боковых стен.
Двое мужчин слева от меня. Двое справа.
«Что за…»
Мир никогда не узнает, что именно собирался спросить этот парень, потому что лезвие моего первого метательного ножа вонзилось глубоко под его подбородок, в центр его горла.
Он падает обратно на койку.
Левой рукой я бросаю второй клинок в правый дальний угол комнаты, в сторону мужчины, стоящего напротив первого. И единственного мужчины, у которого наготове пистолет.
Я лучше целился правой рукой, но второй нож все равно попал в цель. Вонзившись в центр предплечья мужчины, он заставил его выронить пистолет.
Я не ищу скрытности сегодня вечером. Я здесь не для того, чтобы войти и выйти как можно быстрее. Я здесь ради крови. Я здесь, чтобы заставить этих ублюдков заплатить.
За то, чем они сейчас занимаются.
За то, что они сделали раньше.
И за то, что они помешали мне сделать с Кассандрой.
Мужчина тянется к ножу, вонзающемуся в его руку, и по выражению его лица я вижу, что он не вытащит его с первой попытки.
Ему следует его оставить.
Он должен бороться с этим.
Но он гребаный идиот.
Двое невредимых мужчин находятся по обе стороны от меня.
И у меня в руках два новых лезвия.
Мужчина справа от меня издает крик, прекращая попытки взять под контроль свое оружие и прыгая на меня.
С пустыми руками я переключаю внимание налево. Этот человек не бросает свой пистолет, что делает его самой большой угрозой. И его пистолет уже наготове.
Он нажимает на курок, и в маленькой комнате раздается почти оглушающий звук.
Пуля попадает точно в центр моей груди.
Это выбивает дыхание из моих легких, и я отступаю на шаг, но это все, потому что я в жилете. Потому что, в отличие от этих парней, я не гребаный идиот.
Не стоит брать ножи на перестрелку без тщательного планирования.
Плюс, — я ухмыляюсь, — стрелять в человека и не видеть, как он отреагирует, — это немного страшно.
А сейчас я хочу быть страшным.
Глаза мужчины расширяются, затем опускаются, и он смотрит на рукоять ножа, торчащую между третьим и четвертым ребром.
Его пистолет дрожит и опускается, затем он отступает на шаг, и я вижу, как он сосредотачивается на том, чтобы снова поднять его.
В мою спину врезается тело, а руки сжимают мою шею, вызывая синяки.
Идеально.
Я использую инерцию нового человека, чтобы развернуть нас, как раз вовремя, чтобы спотыкающийся парень выстрелил.
Еще два выстрела раздаются эхом по маленькой комнате, и тело позади меня вздрагивает, когда дружественный огонь попадает ему в позвоночник.
Мужчина с пистолетом издает тревожный звук, и сквозь звон в ушах я слышу, как его пистолет падает на пол.
Рука на моей шее все еще сжимает, но уже не так сильно. Он еще не умер.
Я поворачиваю последний нож, который все еще у меня в руке, так, чтобы держать его за рукоятку, а не за кончик лезвия, затем взмахиваю рукой вниз и назад, разрезая верхнюю часть бедра мужчины и его бедренную артерию.
Я немедленно вытаскиваю лезвие, давая возможность жизненно важной крови, текущей по артерии, выйти наружу.
Руки мужчины соскальзывают с моей шеи.
Один погиб.
Один в секунде от смерти.
Один с ножом между рёбер.
Наконец одному из них удалось вытащить нож из руки.
Сначала он.
Он пытается бросить в меня лезвие, как я в него. Но он не я, поэтому плоское лезвие ножа ударяется мне в грудь и падает на пол.
Если бы это не было так жалко, я бы посмеялся.
«Серьезно?» — спрашиваю я, желая больше борьбы от этих мужчин. Нуждаясь в этом.
Не глядя, я бросаю свой последний метательный нож вниз и назад, слыша глухой стук, с которым он входит в тело истекающего кровью мужчины на полу.
Человек передо мной бледнеет, словно мысль о том, что я безоружен, кажется ему еще более пугающей.
Я слышу скрип койки позади себя, и я знаю, что Риб Гай пытается встать. Вероятно, надеясь использовать свой последний вздох, чтобы убить меня.
Он может попробовать.
Мне бы хотелось, чтобы это был настоящий бой.
Я бросаюсь вперед и сжимаю Руконогого в медвежьих объятиях, опрокидывая нас обоих на пол.
Он большой. Такого же размера, как я. Может, даже тяжелее.
Мое плечо задевает угол одной из кроватей, поэтому я слегка теряю равновесие, когда он замахивается кинжалом мне в лицо.
Я откидываюсь назад, двигаясь вместе с ним, но эта потеря равновесия заставляет меня наклониться слишком далеко, и его кулак скользит по моему горлу.
Удар не настолько силён, чтобы убить меня, но достаточно, чтобы было чертовски больно. И достаточно, чтобы сковало мышцы моего горла.
Я бью мужчину кулаком в лицо, достаточно сильно,
