то, что эта дорога не ведёт к тюрьме Давида, ибо встреча с ним сведёт меня с ума.
Марта останавливает автомобиль возле высоких ворот, которые тут же начинают открываться перед нам. Мы заезжаем во двор, и я вижу, как нам навстречу выбегает большая белая собака.
Мне кажется, что я знаю это место. Будто бы бывала здесь и раньше. Но где я — вспомнить не могла.
Недолго играясь с собакой, мы входим в дом. И пока мы разуваемся, к нам вальяжной походкой идёт пухлая кошка.
— Стройняшка, — вырывается из моих уст, но я не понимаю, о чем сама говорю.
— Ты знаешь ее? — удивляется Марта.
— Нет… вроде, — отвечаю растеряно.
— Ты только что назвала её по имени, — озадачено посмотрев на меня, она берет кошку на руки и проходит во внутрь.
Разувшись, прохожу за ней. И с первых секунд обращаю внимание на невероятную красоту этого дома и его особую энергетику. Мне очень комфортно в этих стенах, так же, как и в родительском доме.
— Где мы? — интересуюсь, не сдержавшись.
— В гостях у Давида.
От этого имени всегда спирает дыхание, но сейчас кажется, что я и в самом деле могу задохнуться.
— Это его дом? — спрашиваю, совладав с эмоциями.
— Именно.
Девушка направляется к лестнице и поднимается наверх.
— Пройдём, — холодно обращается ко мне.
Я покорно следую за ней, испытывая любопытство к происходящему. Она открывает мне комнату и позволяет войти первой. Мне хватает одного лишь взгляда и вдоха, чтобы понять, чья эта спальня.
«Давид…» — стонет с болью сердце.
Настолько знакомый аромат, настолько любимый. Внутри все сжимается от мысли, что я когда-то могла быть здесь, с ним.
— Зачем ты меня сюда привела? — еле произношу я, медленно обводя взглядом комнату, и начинаю пятится обратно к двери
— Тебе нужно побыть здесь немного, я уверена очень многое в твоей, — запинается. — Голове встанет на места.
Марта сейчас явно более сдержанна в своих высказываниях. Она с лёгкостью могла бы вернуть мне моё оскорбление, которым я ее наградила в палате, но вовремя остановилась.
Делаю пару шагов, растеряно озираясь по сторонам в поисках ответов на свои вопросы. Но, вместо них, во мне начинает зарождаться хаос нахлынувших воспоминай. Их оказывается так много, что я начинаю терять голову.
Что Марта хочет от меня? Чтобы я вспомнила, как люблю Давида? Так я и без того это знаю, чувствую. Только проблема в том, что моя любовь не нужна ему, так же, как и я сама.
Пожалев, что иду на поводу у этой девушки, я решительно разворачиваюсь к выходу, желая покинуть комнату. Уверено вздернув подбородок, я уже готова дать достойный отпор Марте в предстоящем диалоге, как вдруг замираю, увидев огромную картину на всю стену. Я спешу подойти к ней и присмотреться в увиденное, так как не верю своим глазам.
На ней изображено море, рассвет и девушка… очень похожая на меня.
— Кто это? — озадачено смотрю на Марту.
Уверенна, что она знает точный ответ.
— Ты. Это я фотографировала тебя в Каннах.
— Я… — шепчу с изумлением и возвращаюсь взглядом к картине.
Я разглядываю каждую линию на изображении и чувствую, как теряю дар речи. Прикасаюсь к ней и аккуратно провожу пальцем по контуру, желая убедиться, что не схожу с ума, и она мне не мерещится.
Если он использовал меня, если не испытывал ко мне чувств, то почему моё изображение висит у него в комнате?
— Марта, я ничего не понимаю…
Я прохожу к кровати, присаживаюсь на неё и продолжаю разглядывать картину, пока воспоминания о забытых мною днях с Давидом постепенно возвращаются ко мне.
— Он любит тебя, — слышу тихий голос Марты позади себя. — Оставлю тебя одну, уверена, тебе есть о чем подумать.
Девушка выходит из комнаты, оставив меня наедине с собой и с памятью, что полностью распахнула замок к моей настоящей жизни.
Не имея сил держать спину ровно, я забираюсь на кровать и подбираю под себя ноги. Почувствовав такой знакомый аромат, идущий от подушки, я беру её и, закрыв глаза, прижимаю к сердцу, в надежде, что даже небольшой отпечаток Давида сумеет утешить ноющую боль.
А память начинает все расставлять по своим местам…
Всё началось здесь. На ресторанном балконе. В ту самую минуту, когда я устремила взгляд на звёзды, слегка облокотившись на мраморную балюстраду.
За большими дверьми гул голосов не прекращался; все были увлечены друг другом, в то время, как я была увлечена бездонным небом, покрытым миллионами сияющих бриллиантов.
«Амели, любопытно, ты когда-нибудь влюблялась?» — получасами ранее поинтересовалась у меня знакомая, чем заставила всех девочек затаить дыхание, в ожидании моего ответа. Но я лишь улыбнулась им и, взяв свой бокал шампанского, встала и прошла к столу, за которым сидела моя семья.
Мой ответ был бы отрицательным: «Нет, любви я не познала». Но произносить подобное вслух я не желала, ведь это сокровенное и самое бесценное, что есть у меня — моя душа, куда я не позволю никому войти.
И пусть моё сердце так и не сумело познать вкуса возвышенных чувств, я все равно верила, что где-то на свете она существует. Такая необъятная, необъяснимая и окрыляющая.
И порой становится грустно от мысли, что возможно мне не удастся испытать этой симфонии счастья. Ни сегодня, ни завтра, никогда.
Через несколько месяцев я должна была выйти замуж по воле отца, который всегда желал и делал для нас, своих детей, только самое лучшее. Выбором его я крайне довольна: достойный, воспитаний парень из многоуважаемой семьи. Но увы, при виде него, ни один лепесток не колыхнулся на дереве моей души. И все грезы о волшебной любви "с первого взгляда и до последнего вздоха" испарились в одночасье.
Однако я не лишилась веры, что мы сумеем построить крепкий брак с этим человеком и однажды, все-таки, сумеем полюбить друг друга.
Я улыбнулась, увидев, как падает звезда, и стала радостно барабанить пальцами по перилам. Со мной всегда так, когда я наблюдаю за жизнью Вселенной: начинаю зачаровано наблюдать за миром, слушать, о чем он "шепчет", забываю о существовании реального мира, в котором я живу.
— Успели загадать желания? — раздался позади меня незнакомый мужской голос.
Я вздрогнула и, взглянув с любопытством себе через плечо, увидела галантного молодого человека: высокого шатена с пронзительными глазами, которые смотрели на меня сквозь приспущенные брови. Этот человек обладал особым шармом, ведь как иначе объяснить то волнение, что закралось в
