— …Не знаю. Пока не понял… У меня весь день состояние, что живу во сне… Почему ты ничего не рассказала мне раньше? — спросил он.
Катя виновато опустила глаза. Она ждала этого вопроса и сама задавала его себе весь день. Пожалуй, сегодня впервые после рождения дочери чувство ответственности, которое все эти годы мешало ей вдохнуть полной грудью, не давило на нее. Пришло ощущение защищенности, уверенности, что у Марты теперь всё будет хорошо.
В том, как Вадим дотошно выяснял у профессора Саидина подробности всех этапов предстоящей операции, была не столько пока еще не осознанная им отцовская любовь (слишком мало времени прошло), сколько желание понять как, для чего, почему именно так, а не иначе. Он словно хотел убедиться, что это единственно верный ход операции, нужно предусмотреть всё до мелочей. При этом был настолько собран и хладнокровен, словно сам снова стал доктором и собирался идти в операционную, ассистировать профессору. И еще Катя чувствовала, что Вадим хочет оградить ее от лишних переживаний, успокоить.
«Как жаль, что он не остался в медицине…» — наблюдая за ним, грустно думала Катя, не в силах вникнуть в большинство медицинских терминов на немецком языке. Впрочем, от нее это не требовалось ни раньше, ни сейчас. Тогда она слепо надеялась на умение докторов, сейчас к этому добавилась вера, что если Вадим, гораздо лучше разбираясь в медицине, со всем согласен, значит, все правильно.
Он словно разделил с ней груз ответственности, точнее, переложил этот груз на себя, как делал и многое другое в течение дня. Когда без лишних слов переставил детское сиденье в свою машину, сел за руль, повез их в клинику, когда мягко отстранил ее от тележки с продуктами в магазине, одним взглядом пресек ее попытку достать кошелек из сумочки. Открывал двери, пропускал вперед. Он не позволял ей даже подумать, как что-то сделать, предугадывал ее желание и делал сам. Не напоказ, не для кого-то. И даже не для нее. Для него это было само собой разумеющееся!
Как же она отвыкла от постоянной заботы, от безмятежного состояния счастья! Почему она обо всем не рассказала Вадиму раньше?!
— Прости, я…
— Как ты выдержала всё это одна? — перебил ее Вадим, обошел стол, порывисто обнял, крепко прижал к себе. — Прости меня! Никому вас обеих не отдам! Никогда!.. Весь день себя ругал: дурак, кретин, верил непонятно чему и кому, не видел очевидного! Прости…
От неожиданности у Кати на глазах выступили слезы. Это не он виноват, это всё она!
— …Все эти годы продолжал тебя любить, но боялся признаться даже себе! — продолжал он. — Я ведь еще тогда готов был сделать предложение… Я люблю тебя… Забыл! Подожди пять минут! Только не плачь!
Вадим метнулся в гостиную, что-то достал из сумки. На секунду застыв, вдруг развернулся и, к удивлению Кати, скрылся в прихожей. Хлопнула входная дверь. Обратно он вернулся с двумя пакетами в руках. Один оставил на полу, из второго вытащил букет белых роз, снова подбежал к сумке, достал бутылку шампанского.
— Вот! — вручил он ей букет. — Есть во что разлить?
Улыбнувшись сквозь слезы, Катя достала из шкафчика два бокала для шампанского и поставила их на стол. Чтобы немножко успокоиться, стала возиться с цветами: подрезала и опустила в наполненную водой вазу. Стебли пришлось еще укоротить, чтобы сосуд не перевернулся под тяжестью огромных, наполовину распустившихся бутонов. Закончив, она повернулась и замерла: на столе стояли бокалы с шампанским, открытая коробка конфет. А мужчина всей ее жизни протягивал бархатную коробочку:
— Выходи за меня замуж!
Достав кольцо, Вадим, преданно глядя ей в глаза, улыбнулся:
— Ну пожалуйста!.. Честное слово — я добрый!
Прыснув от смеха, Катя протянула левую руку… Потом поднесла ее к лицу:
— Красивое!..
— Так ты согласна? — обрадовался и как будто удивился Вадим, хотя ответ был очевиден.
— Я-то согласна, только… Что скажет твой Поляченко? — она с трудом сдерживала улыбку.
Рассмеявшись, Вадим взял бокалы, протянул один ей.
— Выговор ему объявлю за то, что после Японии сразу к тебе не отправил.
— Бедный Андрей Леонидович, не повезло ему с шефом.
— А Александр Ильич пустит меня на порог? — попытался стать серьезным Вадим. — Придется же как-то просить у него руки дочери.
— Разве тебя кто-то может испугать?.. Расслабься. После того как узнал правду, папа спит и видит, как бы с тобой помириться.
— Так мы вроде и не ссорились… — он пожал плечами, поднял бокал. — Можно до дна…
Тонко звякнуло стекло, смакуя, Вадим медленно выпил шампанское, привлек к себе Катю.
— А ты? — удивленно посмотрел он на слегка пригубленный бокал.
— А мне нельзя, — Катя поставила бокал обратно на стол.
— Почему?
— Потому что мне надо сказать тебе еще что-то важное. У тебя… То есть у нас… будет еще один ребенок, — и, поймав недоуменный взгляд, пояснила: — Грибной человечек. Помнишь, я тогда говорила, что мы с тобой никогда не забудем ту поездку в грибы.
Вадим отстранился, недоверчиво посмотрел на Катю:
— Правда, что ли?.. Ты не шутишь?
— Нет.
— Получается, что скоро, я стану отцом-героином, как твой Потюня? — спросил он после довольно долгой паузы.
— Ну, извини. Так получилось…
— Извиняю, — посмотрев в глаза, он нежно поцеловал ее в губы.
Катя ответила таким же мягким и нежным поцелуем. Наслаждаясь медленно нараставшим сладострастным головокружением, она прошептала:
— Я люблю тебя, Вадим Ладышев!
— Думал, что не дождусь, — с мягкой усмешкой отреагировал он и крепче прижал ее к себе. — Умеешь же ты делать долгие томительные паузы… Придется переучивать.
— Жаль, что ты завтра улетаешь.
— В воскресенье. Я поменял дату вылета. Роберт когда возвращается?
— Уже прилетел. Должен быть дома.
— Замечательно! Предлагаю завтра познакомить меня с будущими родственниками. А давай пригласим к тебе… к нам в гости! Как ты на это смотришь?
— Положительно. Оксана уже извелась, переживая за меня… А что там? — она показала взглядом на пакет в прихожей.
— Подумал, что какое-то время придется пожить на два дома. Пока ты была на работе, заехали с Мартой в магазин. Спортивный костюм, кроссовки, шлепанцы, халат. Не могу же я при дочери в трусах разгуливать… А как тебе нравится — Екатерина Александровна Ладышева? Мама будет счастлива!
— Я тоже буду счастлива. Я очень скучала по Нине Георгиевне… Но больше по тебе. Если бы не Марта, я без тебя не выжила бы. И Марта не выжила бы, — снова прижалась она к Вадиму.
— Никуда не отпущу! — точно так же, как утром зарылся в локоны дочери, спрятал Вадим лицо в волосах Кати. — Даже не пытайся.
— Однажды ты уже так говорил… И отпустил… — напомнила она.
— Отпустил. Только я не повторяю своих ошибок…
…В тишине ночи слева от Вадима пискнул телефон.
«Поляченко… — прочитал он на «умных часах». — Что-то случилось. Шесть утра, у нас семь. Андрей не станет будить без причины…»
Вадим осторожно выполз из-под одеяла, укрыл им спину Кати, набросил халат, вышел за дверь, спустился вниз и только тогда прочитал сообщение, в котором была ссылка: «Известный банкир найден убитым на своей вилле на Лазурном берегу! В свой юбилей Леонид Самуилович Лесин…»
Дочитав ссылку, Ладышев посмотрел наверх, пошел в прихожую, достал из кармана ветровки сигареты с зажигалкой и вышел за дверь.
— Привет!
— Привет! Извини, если разбудил. Как тебе новость?
— Крутой поворот.
— Я тоже едва в себя пришел, как открыл интернет. Уже на всех новостных сайтах есть… Выехал на работу, решил тебе отправить. Хорошо, что ты не у него на вилле, — хмыкнул Поляченко.
— Да уж… Как считаешь, что это?
— Однозначно заказ. Такие люди, как Лесин, сами в себя не стреляют. Сомневаюсь, что найдут заказчика.
— Не по нашему делу?
— А кто его знает… Врагов у него много… Только я не для того тебе ссылку кинул. Можешь теперь спать спокойно, счеты с тобой сводить уже некому.
