дочки пинаются, что я перестаю думать обо всех доставляемых ими неудобствах. Истинное счастье — видеть мужа таким счастливым. Все приключения и проблемы, что мы пережили, стоят этого сияния.
День родов неумолимо приближается, но я абсолютно спокойна. Никаких лишних нервов и истерик. Я очень хотела родить сама, но весь докторский консилиум запретил мне это делать. С таким узким тазом даже одного ребёнка воспроизвести на свет непросто, а троих я тупо физически не вытяну. Мне заранее пророчат роды не менее двадцати часов. Я старалась настоять на своём, но Егор спокойно и ровно выложил десяток аргументов "против". Я доверилась ему не только как мужу, но и как доктору. И сегодня он подтверждает мои мысли.
Почти бесшумно входит в палату, чтобы не разбудить меня. Я слышу, но притворяюсь, что сплю. Егор ложится рядом, закопавшись лицом в мои волосы. Честно говоря, немного дуюсь. Его не было с самого утра, а уже вечер.
— Привет, мои малышки. Надеюсь, вы не против, если я отрублюсь рядышком? — высекает вполголоса устало.
— Что-то случилось? — выпаливаю с напряжением.
— Я думал, ты спишь.
— Нет, просто дремала. Ночью футболистки устроили матч, использовав мой мочевой пузырь вместо мяча. Они без тебя успокаиваться надолго не планируют. Скучают по папе.
— А ты скучаешь по мужу? — выбивает так же глуховато.
— Муж? Какой ещё муж? Я уже забыла, как он выглядит. — посмеиваясь, приваливаюсь спиной к стене. Егор подкладывает подушку под поясницу. — Где ты пропадал?
— На операции. Она затянулась. Извини, Котёнок, но даже сообщение отправить не мог.
— Плохо прошло? — шелещу осторожно.
— Нет, всё прошло отлично. Просто чувствую себя так, будто меня толпой имели во все щели. Никогда не думал, что это так выматывает.
— Перестань говорить загадками, Егор. — требую жёстко, сжав ладонями его голову. — Что случилось?
И тут он расплывается в улыбке от уха до уха.
— Второй хирург не смог присутствовать. Представляешь, Дианка, я его заменил. Впервые напрямую от меня зависела чужая жизнь.
Сердце набирает обороты, раскручиваясь на канатах артерий. Радость за своего мужчину расползается по нутру.
Толкнувшись к нему, прибиваюсь лбом в его лоб и шепчу:
— Я же говорила, что ты станешь отличным врачом. Я горжусь тобой, мой Хулиган. Очень горжусь. Как и тем, что я стала женой такого замечательного мужчины. Ты самый лучший и добьёшься любых высот.
— Только если ты будешь рядом.
— Конечно, буду. Я же обещала никогда не отпускать тебя.
— А я никогда не отпущу тебя. И самое главное: я буду рядом, когда придёт время. — проводит пальцами по пузу, а я выдыхаю от облегчения, ведь он до последнего не был уверен, что сможет присутствовать на рождении наших детей.
И вот настаёт тот самый долгожданный день.
Придерживая за спину и скрипя зубами, муж ведёт меня в направлении операционной. Помогает мне забраться на стол и стоит рядом, напряжённо контролируя каждое действие акушеров. Если бы мне не было так волнительно, то точно тряслась бы от страха. Егор не отпускает мою руку. Его собственные, пусть и мелко, но беспрерывно дрожат. Он то и дело проверяет, всё ли идёт по плану. Знаю, что одинокими ночами он изучал гигабайты информации по "кесарево" и рождению тройни.
Всё, что происходит, неважно. Ровно до того момента, пока громкий детский плач не заполняет комнату. До той секунды, пока я не вижу крошечный, вопящий, окровавленный комочек со сжатыми миниатюрными кулачками. Ничего не имеет значения, пока муж с безмерным трепетом не берёт на руки нашу дочь, роняя слёзы на сморщенное личико. Мне приходилось видеть, как мужчина, переживший столько ужасов, плачет. Но впервые я вижу слёзы радости. В груди щемит. У самой в глазах жгучая соль.
— Спасибо, Ди. Ты… — прикусывает губы, озаряя счастливой улыбкой помещение. — Вы — лучшие. Я не знаю, что сказать. Не могу… — сдерживая эмоции, прикрывает веки. — Я просто не знаю, какими словами тебя благодарить за это чудо. — обрывается. Вдыхает. Задерживает дыхание. Переключает внимание на дочку. — Прости меня, малышка. За слова, что я не хочу тебя.
— Не надо, Егор. — прошу приглушённо. Он вскидывает на меня полный боли и одновременно эйфории взгляд. — Это в прошлом. Ты сказал это в минуту отчаяния. Оставь. Отпусти.
Он опускает подбородок в согласии. Бережно перехватывает малышку одной рукой. У меня замирает сердце, когда он так делает. Любимый замечает мой испуг и присаживается с малышкой на руках на корточки.
— Не бойся, родная. Я тренировался. Ещё на Нике.
— Научишь и меня так делать? — шелещу, повернув голову, чтобы увидеть личико дочери в первый раз.
— Научу, Котёнок. — усмехается муж, снова перебрасывая взгляд на дочку. — Она такая красивая.
— Очень. Но ты помнишь, что надо приберечь пару комплиментов и для ещё двух дочерей?
— У меня хватит комплиментов для каждой моей девочки. Особенно для самой важной. Первой…
Наш диалог прерывает пронзительный крик второй дочки. Егор передаёт малышку акушерке, чтобы забрать у врачей вторую дочь. И снова слёзы. Обоюдно. Я не могу насмотреться на доченьку. Муж опять присаживается рядом, чтобы показать мне второе чудо, сотворённое нами.
— Они одинаковые. — шепчу растерянно. — Как мы их различать будем?
— По глазам. — тихонько отбивает он. — Присмотрись, у Арины они немного темнее.
Опять забирает первого младенца и показывает мне обеих.
Кто из них Арина, понимаю, только когда внимательно всматриваюсь в одинаковые лица дочерей и замечаю, что у той, которая родилась первой, они немного темнее.
— Старшая… Тёмная… — шуршу, находясь в замешательстве и лёгком шоке.
— Дурочка. — смеётся Северов. — В нашей семье никогда не будет "тёмных". Одного хватит. А в моих девочках только свет.
— А то я святая. — усмехаюсь, ибо крошка сжимает мой палец в кулачке. — Красавицы мои. Какие же вы лапочки. Я так вас люблю. Мы с папой вас ждали.
Пока шепчу дочерям всякие нежности, разносится плач нашего третьего ребёнка. Вскидываю голову, чтобы увидеть ту, что отделилась от остальных. Есть у меня уверенность, что она будет отличаться. Но в эту секунду я ещё не догадываюсь, насколько сильно.
Муж берёт
