— Алинка… — выталкиваю уверенно, но вот в его зрачках плещется сомнение.
— Боюсь, что с этим именем нашему малышу придётся туго. — ржёт Гора, со слезами на щеках прижимая к себе комочек.
— Почему? Мы же решили, что выберем имя, когда родится. Мне нравится Алина.
— Дианка, — хрипит любимый, — я не хочу, чтобы моего сына звали Алиной.
Муж смеётся и плачет. Приникает к нам, обнимая и оставляя ласковый поцелуй на покрытом испариной лбу.
— У нас две дочки и сын. Миша.
— Арина, Карина и Миша. — давлюсь слезами, глядя на крошечный придаток, не оставляющий никаких сомнений. — И ни разу же из-за сестричек не показался.
— Пацан у нас стесняшка. Придётся мне взять дело в свои руки.
— Тебе-то? — всхлипываю, мечтая обнять детишек. — Испортишь же.
— Мне достаточно того, что я испортил тебя. Испорченные дети мне ни к чему. Хватает жены.
В этих словах и смысл, и обещание, и обожание, и любовь, и суть нашей жизни.
— Ради этого момента стоило пройти все испытания.
— Дикарка… Ради этого момента стоило жить.
Эпилог 1
Мечты исполняются, когда есть смысл
— Папа!
— Па-а-а-апа-а-а!
— Папочка!
Раздробленные детские крики оглушают раньше, чем успеваю переступить порог квартиры. Но как только оказываюсь внутри, дочки едва не сбивают с ног. Со счастливым смехом подхватываю девчонок на руки и подставляю щёки для поцелуев. Вот ради чего стоит каждый день спешить домой. В этой суматохе стирается всё плохое, случившееся за день, исчезают все проблемы, тают все мысли. Именно в тот момент, когда раздаётся топот детских ножек, несущихся встречать тебя после тяжёлого рабочего дня. Сын замирает передо мной, расплываясь в улыбке, но не бросаясь на шею, как это делают Карина и Арина. Дочери взяли добрую половину моих генов, но от матери им достались глаза и взрывные характеры, пусть и воспитываем мы их строго. А попробуй иначе, когда все трое начинают показывать своё "я". Сын же перенял чёрные волосы и смуглую кожу Ди, а вот бирюзовые глаза и спокойное поведение уже моё.
Присаживаюсь на корточки, поставив девочек на пол и раскрывая объятия Мише. Только теперь и он показывает, как сильно скучал.
— Папа-папа! — перетягивает на себя внимание Карина. — А мы сегодня рисовали акварелью!
— Я нарисовала тебя! — заявляет Арина.
— А я Хомку! — довольно трещит её сестра.
Мишка, как всегда, по большей степени молчит и ждёт, пока я сам у него спрошу.
— А я наготовила ужин. — смеётся Дикарка, вынырнув из кухни с полотенцем на плече.
На персиковых губах сияющая улыбка. Синяя глубина её глаз затягивает и кружит, забирая последние капли усталости. Только ради одного взгляда на неё стоит спешить домой.
— Чем собираешься нас кормить? — ухмыляюсь, поднимаясь во весь рост, чтобы обнять жену.
Она без промедления шагает в объятия, обернув руками шею. Сама целует. Плавно скользит ядовитым язычком по моим губам, давая понять, что меня ждёт, как только уложим детей спать.
— Соскучилась? — шепчу ей в рот.
— Безумно. — так же тихо отбивает она.
Вакуум нашего единения разрывают вопящие дети. Редко удаётся забыть, что мы никогда не бываем одни.
— Я покажу тебе свой рисунок!
— Я первая!
— Так, цыц! — рявкает Диана, тормозя малышню строгим взглядом. Блядь, как же меня заводит, когда она такая суровая. — Что мы делаем, когда папа приходит домой? — дочки потупливают взгляды, опустив светловолосые головки вниз. — Я не слышу ответа. — предупреждает тихо, но строго.
— Моем руки и садимся кушать.
— Так в чём проблема? Вперёд.
Дети понуро топают в ванную, но уже через три секунды начинают спорить, кто из них первый. Я же, посмеиваясь, могу, наконец, с жадностью приникнуть к сладким губам Аномальной и сжать желанное тело до хруста костей.
— Они сводят меня с ума. — приглушённо признаётся Дианка, не разрывая связанных взглядов. — Когда я на работе, то мечтаю попасть домой, но стоит просидеть с ними пару часов, и мне хочется уехать обратно.
— Значит, копаться в головах у маньяков и психопатов тебе нравится больше, чем сидеть с нашими детьми?
— Маньяки и психопаты не виснут на мне, как стая обезьянок, и не стараются выдернуть что-то из-под ножа. — хохочет Котёнок, проводя костяшками пальцев по моей шее.
Я же мысленно возвращаюсь на восемь лет назад, когда она сама выдёргивала у мамы полоску огурца, а потом получала нагоняй.
— Они все в тебя, Дикарка. — хриплю ей на ухо, на секунду скользнув ладонями на ягодицы и вжавшись членом в лобок. Её дыхание учащается. Зрачки расширяются. — Когда-то ты спрашивала, как мы будем вести себя спустя три года брака. Вопросов больше нет?
Она поднимается на носочках, продирая острыми сосками грудную клетку, и толкается языком в ротовую.
Страсть между нами не только не угасает, но и накаляется. У нас нет запретов. У нас нет тормозов. У нас нет рамок. Как только удаётся остаться наедине, отрываемся от души. К плётке и наручникам добавилась приличная коллекция игрушек.
С силой сдавив такую же тонкую талию, как и до беременности, прибиваю жену спиной к стене, яростно двигая бёдрами, и с голодом зализываю её.
— Остановись, Егор… Остановись… Дети… — сипит, цепляясь пальцами в мои волосы, но не чтобы отодрать от себя, а прижать крепче.
Глубоко, шумно вдыхаю и отпускаю. Вжимаюсь лоб в лоб и предупреждаю:
— Сегодня ночью я собираюсь отыметь тебя во всех позах.
— Надеюсь, свою угрозу ты выполнишь.
Скользнув языком по щеке, прикусывает ухо и выбирается из моего капкана. С хриплым смехом манит меня пальцем на кухню, где уже собралась трещащая детвора.
Быстро переодеваюсь и иду к семье. Дианка нарезает салат. Я тем временем раскладываю приборы и стаканы.
— Я немного не успела. Сейчас закончу и будем ужинать.
— Ты так и не сказала, чем кормить будешь. — напоминаю,
