Затем его поразила другая мысль, мысль о собственной смерти. Она удивила его своей новизной. Такое, разумеется, может случиться, как заметил Джо Куме, со всяким и в любое время, и хотя Дуэйн всю жизнь занимался опасным делом, близко с ней он не сталкивался и исключительно редко испытывал перед ней страх.
Он ощутил – нет не чувство страха, а скорее легкое любопытство, представив свой уход из коловращения повседневной жизни. «Жизнь продолжается…» – слышал он на каждых похоронах, в каждом случае фатального исхода. И в отношении его собственной семьи эта фраза будет справедлива, случись ему погибнуть; на какое-то время активность родных и близких снизится, но ненадолго.
А как же его собственная активность? За исключением Карлы, он не знал более энергичного человека из своего окружения, чем он сам. Он всегда мог работать за двоих и, выполняя работу, мог сосредоточиваться на ней куда лучше любого из конкурентов по нефтяному бизнесу. Уж если что ему и необходимо в жизни, так это энергия, без которой он превращался в печального мужчину, по выражению Джейси. Последние пятнадцать месяцев ему мешали заснуть тревожные мысли о деньгах, а ведь глубокий сон он всегда считал благословенным и незаменимым даром. Сейчас же он засыпал усталым, просыпался усталым, работал усталым. Ощущение почти неистощимой энергии улетучилось. Конечно, он продолжал работать, но по сравнению с теми запасами сил, которыми обладал раньше, этого было ничтожно ""мало… Все равно что плыть по лону океана – а потом по поверхности мелкого озера. Умение держаться на плаву исчезло. Исчезло у него, но не у Карлы, Дики, близнецов, из которых энергия била ключом. Им всегда хотелось танцевать, кататься на водных лыжах, заниматься сексом или чем-то еще, а у него оставалось единственное желание – лечь и хорошенько выспаться.
Новой оказалась и мысль, что он достиг того возраста, когда необходимо сбалансировать свою энергию, а также чековую книжку. Оставить немного на счету семьи, кое-что для ведения бизнеса… любовнице, если он потянет, тоже не мешает отстегнуть. Одна Карла обходится в круглую сумму…
Дом Сюзи Нолан, когда он к нему приблизился, был погружен в кромешную тьму. Дуэйн заколебался. Ему не хотелось пугать женщину. Может, пока не поздно, лучше повернуть назад, а завтра позвонить и извиниться. Его приход выглядит глупо. Разве женщины не упрекают его всегда в том, что он старается уладить то, что уладить невозможно?
Как бы глупо он ни чувствовал себя, но уходить Дуэйну не хотелось. Он осторожно проскользнул на кухню и включил свет. Сев за стол, он принялся размышлять над тем, как разбудить Сюзи и при этом не перепугать ее.
– Дики? – спросила она, зажигая свет в холле.
– Это всего лишь я, – ответил Дуэйн.
Сюзи в ночной рубашке прошла на кухню. Ее лицо было заспанным и немного встревоженным.
– Ты не видел моих ребят? – спросила она. – Дома их нет.
– Они с крыши суда бросают яйца.
– Зачем? – удивилась Сюз.
– Этим занимаются сотни людей. Какой-то идиот поставил грузовик у прачечной, а ребятня пронюхала о том, что в нем лежат яйца.
Сюзи присела к столу и сонными глазами взглянула на него.
– Всего лишь я? – задумчиво произнесла она. – Я собиралась называть тебя папа Дуэйн, но, может быть, лучше обращаться к тебе как «Всего Лишь Я»? Чего ты хочешь, Всего Лишь Я?
– Снова впасть в твою милость.
– В таком случае, отправляйся на поиски моих сорванцов. Я из тех матерей, которые не могут заснуть, когда детей нет дома. Я весь вечер проворочалась с боку на бок, ожидая, когда они придут.
– Отыскать их сейчас—трудное дело.
– Зато самый короткий путь снова впасть ко мне в милость.
– Где ключи от твоей машины?
Она указала пальцем на гвоздь у задней двери. В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге остановились двое высоких и красивых ребят, заляпанные с головы до ног сырыми яйцами. Они выглядели не менее колоритно, чем Туте Берне.
– Стойте! – закричала Сюзи, мигом просыпаясь. Она выбежала из кухни и быстро вернулась с двумя халатами.
– Марш переодеваться! Оставьте свою мерзкую одежду на крыльце. Заодно примите душ. Что у вас творится на головах!
Через минуту дети в халатах проскользнули на кухню. Они были милы и полны озорства, как и их мать, когда у нее появлялось игривое настроение. Они вежливо поздоровались, обратившись к нему «мистер Мур».
Мысль, что Дики вскоре придется им отчимом, показалась ему довольно странной, но чему быть, того не миновать. Да, определенно, его визит оказался глупостью. Сюзи смотрела на него так, словно перед ней находился безобидный незнакомец. Она ничуть на него не сердилась, но и почти забыла о нем Ее совсем не волновало, что он сидит на ее кухне поздно ночью. Желание поскорее заснуть, плюс тот факт, что дети дома, исключили его как явление из ее жизни. Она налила себе стакан ледяной воды и, стоя у холодильника, принялась медленно пить. Почти засыпая на ногах, она, тем не менее, смаковала каждый глоток. Было что-то ужасно привлекательное в ее манере неторопливого утоления жажды. Такой простой физический акт, как питье воды, казался таким же удовлетворяющим и необходимым для нее, как интимное прикосновение.
Взволнованный, Дуэйн молча повесил ключи от машины на гвоздь. Ее душа отторгла его, как отторгала прежде. Что касается тела Сюзи, то оно всегда было готово рассмотреть и оценить ту или иную открывающуюся возможность – будь то еда, сон, секс или просто стакан холодной воды. Дуэйн уже имел кое-какое представление о насущных требованиях ее тела, но он также знал, что бессмысленно идти наперекор ее желаниям. Быть отторгнутым, однако, сегодня, не означает быть отторгнутым навсегда.
– Пока, – проговорил он.
– Дуэйн, ты мог бы прилечь на кушетке, – сказала она, ставя стакан.
– Нет, спасибо. У меня тоже есть ребята. Пожалуй, пойду посмотрю, чем мои занимаются.
– До свидания, – сказала Сюзи, выключая свет на кухне.
Попасть обратно в центр города оказалось не таким уж легким делом. Улицы вокруг площади, залитые лужами из тысяч разбитых яиц, были скользкими, как лед.
Дуэйну, обозревающему место действия с заправочной станции, где можно было себя чувствовать в относительной безопасности, не очень-то хотелось покидать свое убежище, поскольку яичная война продолжала бушевать – хотя число ее участников заметно поубавилось. Оркестр перестал играть, но это обстоятельство не мешало самым отъявленным танцорам, которые, по всей видимости, даже не обратили на это внимания. Вся площадь была завалена коробками из-под яиц, похожими на ящики из-под снарядов.
Главная битва теперь разгорелась около Старого Техасвилля, превращенного пьяной гурьбой в Аламо. Сорок или пятьдесят ящиков пива высились баррикадой перед основной достопримечательностью праздника. Санта Анна с генералом Тревисом (они же Бобби Ли с Эдди Белтом) объединенными силами боролись против общего врага – Дж. Дж. Роули, который набрал большую группу белобаптистов из крепких ребят с ферм.
