сейчас лучше налей просто горячего чаю с имбирем.
Подавая мужу аппетитно дымящуюся кружку, Налия осторожно сказала:
— Айвар, может быть, попробуешь сегодня не пить таблетки? Я подумала, что если начать понемногу снижать дозу, ты еще сможешь выздороветь.
— Милая, это так просто не делается: может быть, и получится, но не так, одним махом. Если я сейчас их не приму, то просто не смогу отключиться и непременно снова начнется рвота, а я не хочу тут пачкать и мешать тебе спать.
Женщина горько вздохнула:
— Айвар, а не хватит ли уже тебе быть удобным? Подумай наконец о себе!
— Я думаю о себе, Налия, не беспокойся, — произнес Айвар, без выражения всматриваясь в блики лунного света, которые проникали в щелистые стены. — С ужасом думаю…
Налия взглянула на него с болью. Он ощутил это даже в полумраке, ласково взял ее за руку и сказал с неожиданной твердостью:
— Ты лучше объясни, почему не сказала мне, что у тебя был цистит? Я бы давно тебя сводил к врачу, купил антибиотики или хоть лекарственные травы. И белье нужно другое, из нормального хлопка, а не какой-то непонятной смеси.
— Да, Айвар, ты и впрямь колдун! — усмехнулась Налия. — Только давай ты оставишь это для работы, а для меня все-таки будешь мужем? Идет? Да и вообще, ты же знаешь, что я никому не люблю жаловаться.
— То есть, в качестве мужа я о твоем здоровье знать не должен? — вздохнул Айвар. — Нежная мужская психика пострадает, или, не дай бог, потенция? Так вот я тебе открою один секрет, Налия: мужчина все может вынести! И ты, какая бы беда ни случилась, всегда будешь моей женщиной, моей повелительницей, моим суккубом…
— С нами ничего больше не случится, Айвар, — произнесла Налия убежденно и положила руку на его лоб.
От этого прохладного прикосновения ему показалось, что он снова ощутил веяние моря на кенийском побережье, парной дух сезона дождей, пропитанный землей и травой, хмельные переливы цветочных зарослей. И боль стала понемногу отступать.
14. Счастливый брак имеет свою цену
На следующее утро наступила уже привычная дурнота, но после умывания и кофе с корицей, который сварила Налия, Айвар вдруг с удивлением почувствовал, что ему снова чего-то хочется — печенья из бананов и моркови, мыла с приятным травяным или ягодным запахом вместо дегтярного, новой одежды, городского шума, спокойствия пальмовых рощ. А больше всего — лениво поваляться в постели с Налией, а потом перебраться в ванную и долго нежиться вместе в душистой воде. Увы, это пока было недоступно, но даже подобные мысли появились у него впервые за два года.
И решив, что теперь он обязан отблагодарить жену, Айвар в свой следующий выходной просто усадил ее в машину и без долгих объяснений поехал в Аваш, торговый городок, где жизнь была чуть более насыщенной, чем в совсем угрюмой Семере. Супруги давным-давно никуда не ездили и успели забыть прелестную ауру путешествий и впечатлений, но они понемногу отвыкали от ностальгии, как большинство африканцев.
Остановившись у большого рынка, Айвар сказал:
— Ну что же, выбирай все что понравится, а потом пообедаем — говорят, тут замечательно готовят речную рыбу, а я уже сто лет ее не ел.
Налия осторожно улыбнулась, будто боялась спугнуть его необычное состояние, и он взял ее под руку. Рынок здесь был гораздо меньше, чем столичный Меркато, но колорит почти ничем не отличался — сухощавые женщины в цветастых халатах и тюрбанах на коротко остриженных головах и мужчины в старых спортивных костюмах, горы картофеля, моркови, золотистых и лиловых луковиц в огромных корзинах или прямо на земле, источающие едкий аромат россыпи ярко-желтой куркумы, рубленой зелени и алого шафрана, аляповатая бижутерия и свободно расхаживающие между рядами вьючные животные. Однако Айвара больше всего интересовали прилавки с галантерейными товарами, у которых оживленно болтали и переругивались местные модницы. На их тощих запястьях и лодыжках болтались браслеты из бисера и грубого металла, а от разноцветных юбок и шалей рынок казался похожим на огромный расписной ковер.
Среди однотипных пестрых туник, рубах и передников Айвар приметил очень красивый платок из мягкого хлопка, окрашенного растительными отварами в вишневый цвет и расшитого ажурными цветами, птицами и стрекозами. Он сразу попросил показать именно этот платок и бережно укутал им плечи Налии. Пока торговец расточал комплименты, она поглядела в зеркало и ее лицо осветилось совсем прежней озорной улыбкой.
Заодно она решила купить удобную сумку из мягкой кожи, новые сандалии и флакончик нежно-розового лака — смутившись, Налия пояснила, что ей давно хотелось снова покрасить ногти на ногах. Затем Айвар настоял, чтобы она сходила в парикмахерскую и на массаж, а заодно немного привел в порядок и себя.
— Не желаете ли закрасить седину? — спросил его цирюльник.
— Зачем? — философски улыбнулся Айвар, — Это моя жизнь, какая ни есть, и за каждым волосом отдельная история.
Тем не менее оба супруга после этого выглядели помолодевшими и ощущали приятное бодрящее утомление.
— Ну как ты думаешь жить дальше? — сказал Айвар, когда они уже сидели в кафе.
— Да просто жить, — мягко ответила Налия, — На покой не собираюсь, во всяком случае. Пока буду помогать общине с трудоустройством одиноких и бездомных — пусть работают на огородах, возят чистую воду. В деревне дел полно, сам понимаешь, так что нужны руки. Тем больше шансов у молодежи вырваться в город, на учебу, а не батрачить всю жизнь на семью. А в больнице работают вдовы и девчонки, которые не сгодились замуж: моют полы, гладят белье, дезинфицируют бинты. И вам легче, и они себя чувствуют людьми, а не нахлебниками на шее у родственников.
— Но ведь в больнице они выполняют все ту же грязную работу, — заметил Айвар, — Ты думаешь, что для них есть разница?
— Я это вижу, — уверенно сказала Налия, — Здесь они играют с детьми, сплетничают, поют, даже прихорашиваются и радуются, если какой-нибудь мужичок просто им улыбнется. А что будет дома? Только вечные пинки и напоминание, что им положено жить для труда, а не для радостей.
— Да, все-таки странно: родные люди могут быть хуже чужих, — вздохнул Айвар, — И это не только в Африке. Я временами думал, как же хорошо, что у тебя есть образование и ты не пропадешь, когда меня не будет.
— Ну-ка прекрати, — строго сказала Налия, сжав его руку, — Что это еще за разговоры в такой славный день?
— А о чем еще мне было думать? Успокойся, это вопрос не сегодняшнего дня, но я хочу, чтобы у тебя
