Из дома послышалась приглушенная музыка, которую включил Сэм, — что-то блюзовое, солировал саксофон. К тому моменту, когда он принес все остальное для ужина, Джоанна разлила вино по бокалам.
Все-таки интуиция не обманула его, подумал Сэм, когда они уселись за плетеный столик. Он уже хотел было заказать столик в каком-нибудь фешенебельном ресторане — и вдруг передумал. Он готовил для женщин и раньше, но никогда — здесь, на ранчо. Сюда он никого никогда не приглашал, потому что здесь был его дом. Его собственный. Здесь не было журналистов и зрителей, здесь было его убежище и спасение от мира, частью которого он по своей же воле и являлся, — когда сам выбирал свою судьбу. А на этот раз он не вполне понимал, отчего ему ради Джоанны захотелось нарушить им же установленное правило.
Ну вот начинал понимать. Ведь на ранчо он мог быть самим собой: ничего показного и никаких ролей. Здесь он был просто Сэмом Уивером из Вирджинии и здесь чувствовал себя комфортнее всего. Здесь не нужно было «соответствовать». А ему хотелось быть самим собой рядом с Джоанной. Показное ей не чуждо, размышлял он, глядя на нее. Не полностью чуждо. Если его догадки верны, возмущение ее уже почти прошло, а вот недоверие осталось. Он уже твердо решил удовлетворить свое любопытство и узнать, в чем причина.
Может быть, она обожглась, пережив разрыв отношений? Душевные раны часто заживают долго и болезненно. Если она когда-то доверяла человеку, заботилась о нем, а он ее предал, тогда вполне объяснимо, что у нее с тех пор выработалась привычка защищаться. Возможно, пройдет немало времени, прежде чем удастся это изжить, однако Сэм чувствовал, что дело того стоит. И он начнет с того, что было, как он понял, главным в ее жизни, — с работы.
—Вы остались довольны съемкой в тот раз?
—Более чем. — Она была человеком справедливым и не могла не отдать ему должное. — Вы действительно отлично справились не только с ответами на вопросы, но и в целом. Мне много раз приходилось видеть людей, которые щелкают вопросы, как орешки, а сами при этом — скучные зануды. — Она отломила кусочек хлеба и принялась им похрустывать. Сэм не мог выбрать лучшей темы для разговора, Джоанна всегда чувствовала себя увереннее, когда речь шла о делах. — И конечно же ваше участие в шоу для нас — большая честь.
—Я польщен.
Она изучала его холодным взглядом голубых глаз.
—Не думаю, чтобы вам можно было так легко польстить.
—Актер всегда хочет, чтобы и его тоже хотели. Ну, в разумных пределах, конечно, — добавил он, вновь едва заметно ухмыльнувшись. — Вам известно, сколько предложений участвовать в шоу-играх я отклонил за последние пару дней?
Она улыбнулась и глотнула вина.
—Ой, боюсь даже себе представить.
—А как вы к этому пришли? К продюсерству?
—Это все наследственность. — На мгновение она плотно сжала губы. Потом, сделав еще
глоток, поставила бокал на стол. — Боюсь, так вы можете подумать, что я активно пользуюсь своими связями.
—Как дочь Карла Паттерсона, вы с юных лет владеете этим искусством. — Он успел это заметить.
Джоанна изменилась в лице всего на мгновение, но в это мгновение не сумела скрыть свое чувство. Слишком сильное, чтобы определить его как обиду, но еще не совсем боль.
—Он ведь стал продюсером самых лучших и успешных шоу на телевидении, а еще огромного количества кинокартин. Могу себе представить, как трудно бывает знаменитостям во втором поколении.
—К вам это, слава богу, не относится.
Лазанья была щедро полита сыром и приправлена специями. Джоанна решила переключиться на еду:
—Вкус просто бесподобный! Это по рецепту вашей мамы?
—С некоторыми отступлениями. — Так, значит, отец — запретная тема. Он готов не затрагивать ее — по крайней мере, сейчас. — А как насчет самого шоу? Что помогло его созданию?
—Грипп. — Она снова непринужденно улыбнулась и взяла еще кусочек хлеба.
—А можно поподробнее?
—Пару лет назад я подхватила грипп, притом заболела достаточно серьезно. Пришлось целую неделю пролежать в постели. Читать я не могла, глаза тут же начинали болеть, и потому
часами лежала перед включенным телевизором. Так я подсела на игровые передачи. — Она не стала возражать, когда Сэм вновь наполнил ее бокал. У этого сухого вина был очень мягкий вкус. Джоанна, в свою очередь, знала свою норму, чувствуя, какой глоток должен стать последним. — Вы знаете, сразу как-то начинаешь втягиваться в игру и сопереживать тем, кто играет. Через какое-то время возникает желание за них болеть, сопереживать, помогать им. Когда кто-то побеждает, начинаешь, сам того не подозревая, бурно радоваться за него или нее. При этом у тебя преимущество: дома ты сам себе кажешься умнее, ибо не испытываешь никакого давления. Такое вот милое ощущение, не без самодовольства.
Пока она говорила, он не сводил с нее глаз. Сейчас она оживилась и стала почти той же, что носилась по студии, проверяя, все ли на своих местах.
—Значит, после того случая с гриппом вы решили создать свою игру?
—Что-то вроде того. — Джоанне вспомнилась ее попытка прорваться в кабинет руководства телеканала и как ей потом все-таки пришлось обратиться к отцу за помощью. — В любом случае у меня была концепция, а также некоторый опыт в этом деле: я сделала пару документальных фильмов для некоммерческого телевидения и даже работала над специальным выпуском в прайм-тайм. И мы, чуть-чуть задействовав связи, получили пилотный выпуск игры. А теперь нам осталась пара позиций до вершин рейтингов, и я жду, когда получу разрешение на показ в вечернем эфире.
—И что тогда?
— Увеличится количество зрителей передачи. Добавятся дети, которые к тому времени уже сделали уроки, и люди, пришедшие с работы, которые с удовольствием расслабятся хотя бы на полчасика. А наша прибыль возрастет. Приложи больше усилий — все затраты окупятся сторицей.
Джоанна с удивлением обнаружила, что ее тарелка уже пуста. Обычно она ела очень мало и под конец еле ковыряла остатки, с нетерпением ожидая, когда же закончится трапеза и можно будет встать из-за стола.
—Хотите еще?
—Нет, спасибо. — Рассматривая его, она взяла бокал с вином. — Я знаю, что проиграла пари, но у меня такое чувство, будто в итоге в выигрыше осталась я.
—Еще неизвестно, кому повезло больше!
Становилось темно. Вот так оно и есть. Единственный комплимент, пусть даже импровизированный, — и она растаяла. Увидев это, Сэм встал с места и протянул ей руку.
—Давайте прогуляемся? Насладимся лунным светом?
Не нужно быть невежливой, уговаривала себя Джоанна. Она терпеть не могла, когда становилась нервной и раздражительной из-за каких-то мелочей.
