Ознакомительная версия.
– А меня с работы уволили, – сказала я.
– Да ты что! – воскликнула Вера, нервно потирая ладони.
В тоне преуспевающей женщины много радости и иронии. Коктейль из дамских чувств. Вера не так глупа. Она понимает, что я не просто так позвонила, явно буду взывать о помощи.
– Компанию продали, всех сотрудников поголовно увольняют, одного за другим, только Ирке Акимовой повезло, она в декретном отпуске по уходу за ребенком, – негромко сказала я, исподволь наблюдая за Вериной реакцией.
– Да ты что! – снова воскликнула Вера, и радостно как-то воскликнула. Моя лучшая подруга не смогла удержать рвущегося наружу удовольствия. – Вот это новость, а когда компанию продали?
– Продали давно, а увольняют сейчас, – проворковала я, мысленно удивляясь женской беспардонности.
Подруга пришла ко мне домой, мы давно не виделись, она хочет поделиться со мной своими проблемами. Наверное, Вера жаждет получить определенную порцию сострадания от меня и, не стесняясь, выставляет напоказ бурную радость по поводу моего увольнения. Да, у меня случилась неприятность. Но это же временное затмение. Когда-нибудь все получится. И будет еще лучше. Состоится. Выйдет. Все будет хорошо, пока восходит солнце.
– Что у тебя с книгой? – сказала я.
Еще один буйный возглас, и мне не выдержать, сорвусь с тормозов.
– Книга давно вышла, критики вообще не обратили внимания, пресса молчит, в продажу не пускают, сплошные интриги, – подруга обрушила на меня поток жалоб.
Настоящий водопад женских стенаний. Ниагара слез. Можно утонуть в слезной лаве.
– Бизнес такой, – сказала я, предприняв робкую попытку обелить издателей и распространителей, – тебе больше писать надо, на машину зарабатывать, тебе очень пойдет «Ягуар» голубого цвета, у тебя же есть голубой костюм, – сказала я, причем сказала довольно миролюбивым тоном: дескать, мы еще увидим небо в алмазах.
Может быть, встретимся с ними на смертном одре. Когда эти алмазы нам задарма не нужны будут.
– И костюм, и пальто, – горько всхлипнула Вера.
Этого еще не хватало. Сейчас разольется рекой разливанной часа на три.
– Вот-вот, ты больше думай, и «Ягуар» твоим станет. Сейчас модно наворачивать на круг нужные мысли. Будто в маслобойке крутишь простоквашу вместо сливок, и все равно получается масло. И все мечты сбываются. Как по мановению волшебной палочки. Ешь давай, – я поставила тарелки на стол.
Я знаю, чем можно ублажить мятущуюся душу нервной подруги: нужно подсунуть прямо под нос плакальщице и страдалице овальное блюдо необъятных размеров, расписанное непременно мелкими цветочками. Какими-нибудь там анютиными глазками, васильками, ромашками, одуванчиками. А на этом блюде горой возвышается жареная картошка, душистая, ароматная, и истерзанная женская душа не устоит перед аппетитным кушаньем. Вера набросилась на угощение, пригубила наливочку, затем отставила одну рюмку, решительно взялась за другую и залпом выпила коньяк, смело выпила, удало, по-боевому. Именно таким образом расправляются со стрессом успешные женщины. Убивают его наповал, чтобы в следующий раз неповадно было. В кухне поселилось молчание. И никакой вам бури, смятения дамских чувств. Тишина и умиротворение. Кто-то мне рассказал, что есть народное поверье – к определенному случаю сжигать в доме свечу определенного цвета. К примеру, синие свечи используют при бессоннице. Они защищают спящего от дурных снов, галлюцинаций, лунатизма. Синий огонь вызывает пророческие сны. Я накупила себе синих свечей, много, целую коробку, жгу их перед сном, по несколько штук в один раз. Хочу вновь увидеть незнакомца. А сразу после ухода Веры зажгу коричневую свечу, их сжигают, чтобы очистить дом от злых сил. Белую зажгу сейчас. Белый цвет защищает от зависти. Так люди говорят. Я достала бронзовый подсвечник и зажгла свечку. Пламя неровно заколыхалось, Вера в зыбком свете напоминала колдунью, в одной руке торчит вилка, будто грозный трезубец, в другой рюмка с коньяком.
– Осталась еще картошечка? – спросила Вера, а я вздрогнула.
Вот это аппетит, любой мужчина позавидует. На женский стресс никакой картошки не хватит.
– Есть немного, а ты разве не на диете? – сказала я, сгребая со сковороды остатки картошки в овальное блюдо.
– На диете, но ты же вкусно картошку делаешь, у меня так не получается, – с неприкрытой завистью сказала Вера.
Завистница в любом навозе отыщет зерно. Как курица. И картошка у меня самая вкусная, и кухня необыкновенная. Все у Веры есть в этой жизни, а вот этих двух мелочей явно не хватает. Суть женской дружбы заключается в соревновании. Вечная гонка. Непрерывное состязание. Кто кого и когда объедет на кривой козе. Главное направление в этом хитром деле – как бы не упустить ответственный момент. Вера достала длинный мундштук и закурила, а мне уже надоело изображать из себя хозяйку дома. Хотелось в койку, в уют, и чтобы не пахло табаком и алкоголем, и с наслаждением вдохнуть запах свежевыглаженной наволочки и пижамы, и обязательно сжечь синюю свечу перед сном. И заодно коричневую. И спокойно уснуть, дав себе зарок увидеться во сне с моим незнакомцем… И он обязательно приснится. Влюбленный и любящий, надежный и преданный, настоящий. Мой любимый мужчина.
Насытившаяся Вера засиделась в гостях, припозднилась, она что-то рассказывала об интригах, о несбывшихся творческих планах. Длинный и тонкий мундштук весело подплясывал в такт дамской болтовне. Я не слушала, молча кивала, дескать, согласна, всех сочинителей без разбору нужно немедленно отправить в дальние лагеря без права переписки. Именно так составляются заговоры и пишутся доносы. Один говорит. Второй молчит и кивает. А третьему, отсутствующему, – крышка. В данном случае болтала одна, не слушала и кивала вторая, а обоюдные приговоры мы выносили неизвестным мне людям. Наконец картошка подошла к финишной прямой. Опустевшая бутылка коньяка сиротливо пузырилась на краю стола. Густой дым клубами носился по кухне, а пепельница напоминала вокзальную урну.
– Ты на такси? – сказала я, прервав Верин монолог.
– За мной Витечка заедет, он сегодня в футбол играет, – сообщила Вера каким-то особым супружеским тоном, дескать, в личном имуществе водится не только брендовый муж с бешеными гонорарами, на него налагаются также и другие обязанности, хозяйственные, шоферские, к примеру.
– Д-да, как интересно, а где? – сказала я и вздрогнула.
Вот зачем спросила, лишний вопрос, пустое слово. Сейчас включится фонтан и польется вода о футбольном клубе, непременно закрытом, только для исключительных членов и так далее. Монолог на полчаса, не выдержу пытки, умру. Необходимо прекратить поток душевных излияний. Мне не удалось выполнить намеченный пункт плана, я так и не напросилась на вечеринку к Вере, практически невозможно было пробраться в монолог, подруга не давала воли моему языку. Бесплодные попытки завязать дружескую беседу окончательно загнали меня в тупик. Вера болтала языком, ногами, мундштуком. Все качалось, раскачивалось, металось по стенам, неудержимо подстегиваемое зыбким пламенем свечи.
Ознакомительная версия.
