Ознакомительная версия.
– Да что случилось-то? Матери-то ты можешь сказать? Не чужой же я тебе человек, в конце концов! – настаивала Марина Николаевна.
– Мам, не трогай меня сейчас, – тихо попросила Галина. – Я потом тебе все объясню. Ладно?
Но мама не успела ответить, потому что зазвонил телефон.
– Это он, – сказала Марина Николаевна.
– Скажи, что еще не вернулась. Но только, я тебя умоляю, не задавай ему никаких вопросов и попроси, чтобы больше не звонил, скажи, что уже ложишься…
– Ну ладно, – пожала плечами Марина Николаевна. – Алло, – сказала она, поднимая трубку. – Нет, не приехала еще… Игорек, ты не звони больше, мне завтра вставать рано… Хорошо, я ей записку на столе оставлю.
– Просил, чтобы позвонила, когда вернешься, – сообщила мама, положив трубку на рычаг. – Голос у него такой взволнованный… Может, все-таки позвонишь, а, Галь?
– Нет, – мотнула головой Снегирева и потянула на себя дверь ванной комнаты. – Спокойной ночи, – сказала она.
– Спокойной ночи, – отозвалась мама.
«Что ж, Игорь прав, – совершенно без злобы думала Галина, вглядываясь в неясные очертания книжного шкафа. Вопреки обыкновению, Снегирева не стала включать ночник, а шторы на окнах были сшиты из такой плотной ткани, что свет от уличных фонарей сквозь них не проникал. – О каком ребенке может идти речь, когда мы сами еще дети. И про операцию Игорь все правильно сказал. Надо ее делать. Только денег от него я, конечно, брать не буду… Я не хочу больше видеть Игоря. Никогда. Не потому, что он меня обидел, а просто не хочу. Найду деньги, в долг у кого-нибудь попрошу, а потом заработаю и отдам. Узнать бы еще, сколько их потребуется. Попрошу Валентина узнать. Он все сделает как надо».
При одном только воспоминании о Валентине на душе сделалось как-то теплей. Но внезапно девушка почувствовала, будто раскаленный шуруп ввинтился в самое сердце. Из памяти вдруг выплыла фраза, ненароком оброненная Игорем. Тогда Галина была не в состоянии как следует осмыслить ее. Сейчас же фраза эта, вернее, несколько фраз словно пульсировали в мозгу, вспыхивая, подобно цифрам в электронных часах, холодным ярко-зеленым светом: «С каким настроением я теперь поеду на семинар? Только о себе и думаешь! Неделю не могла подождать!» На семинар… Значит, чуть ли не первая мысль, пришедшая в голову Игоря, после того как она сказала ему о ребенке, была мысль о семинаре! Это подумать только! Его не волновало, с каким настроением останется здесь Галя, что будет чувствовать после всего, что он ей наговорил только что! Нет, Игоря заботило лишь собственное настроение, с которым он должен будет отправиться в Сочи, на семинар молодых поэтов.
«Но быть может, эти слова вырвались у него от волнения, – пыталась найти хоть какое-то оправдание Галина. Слишком уж горько было осознавать, что человек, которого она любила всей душой, оказался таким откровенным эгоистом. – Бывает же так, – продолжала свои рассуждения девушка. – Хочешь сказать одно, а наружу вырывается совсем другое. А потом вспоминаешь и думаешь, как я мог такое ляпнуть?»
Много раз Галя прокручивала в голове слова Игоря о семинаре и настроении, которое по ее вине было испорчено, прежде чем провалиться в тяжелый, без сновидений сон.
Проснулась Галина поздно, в половине десятого, и, взглянув на стрелки часов, равнодушно отметила про себя, что с вечера забыла завести будильник. Мама, как всегда, уже ушла на работу. Институт, в котором трудилась Марина Николаевна, находился на другом конце города, и ей приходилось выезжать из дому рано, в начале восьмого. Конечно, можно было пойти в школу к третьему уроку, но, умывшись и наскоро причесавшись, девушка решила, что никуда она сегодня не пойдет. Голова была тяжелой, и мысли ворочались в ней с трудом. Усевшись на табуретку, что стояла в кухне возле окна, Снегирева уставилась невидящим взглядом во двор.
«Нужно кофе сварить», – решила девушка, насыпая в турку пахучий, мелкого помола порошок.
Выпив чашку горячего ароматного напитка, девушка почувствовала, что голова ее немного прояснилась, а весь организм будто наполнился жизненной энергией.
«Так, теперь нужно срочно звонить Валентину, – приняла решение Снегирева, листая маленький черный блокнот. – Он, скорее всего, еще в больнице».
– Алло, – отозвались на том конце после третьего гудка.
– Валь, привет, это Галя…
– Привет! – обрадовался Валентин. – Ну, рассказывай… Поговорила с Игорем?
– Да, – не смогла сдержать вздоха Снегирева. – Только это не телефонный разговор. Ты сейчас где?
– Вообще-то пока в больнице, но уже собирался когти рвать. Нет, серьезно, – зачастил парень. – Уже даже чашки с ложками упаковал… И с врачами договорился… Эй, ты там не уснула?
– Я тут, – откликнулась девушка. – Валь, приезжай ко мне… пожалуйста.
К приходу Валентина Снегирева решила навести порядок. Просто когда чем-то занят, время обычно бежит быстрее. Когда все вещи были разложены по местам, пыль вытерта, а посуда перемыта, Галина заглянула в шкафчик, где у них с мамой обычно лежали конфеты и всякие сладости, и, не увидев ничего подходящего, решила сбегать в булочную за тортиком. Вырвав из тетрадки листок, она написала записку: «Валентин, дверь открыта, входи. Я вернусь через пять минут. Галя». Свернутый в несколько раз листок девушка засунула за кнопку звонка. Конечно, обнаружь эту записку Марина Николаевна, она бы ей устроила! Но мама редко возвращалась с работы раньше семи, а заставлять Валентина торчать под дверью Снегирева не хотела.
В кондитерский отдел стояла очередь, человек шесть, и, как назло, почти все покупали так называемый весовой товар, а не штучный. Одна бабулька набрала огромный, с верхом пакет карамелек, причем каждого сорта – а в ассортименте имелось не меньше десятка разных наименований – по сто граммов. Поэтому в магазине Галина провела минут двадцать, не меньше. Поднявшись на свой этаж, девушка не обнаружила оставленной ею записки.
«Значит, Валентин пришел, – решила она, но тут же явилась другая, тревожная мысль: – А вдруг воры забрались? То-то обрадовались, прочитав, что дверь открыта!»
Она осторожно шагнула в прихожую.
– Валь… Ты здесь? – тихо позвала Снегирева.
– Привет! – появился из кухни улыбающийся Валентин. – Ты всегда такие записочки прикольные оставляешь?
– Нет, – покачала головой Галя. – Первый раз.
– А я тут похозяйничал немного, ты уж извини… – На лице Валентина появилось смущение. – Чаю себе сделал. Ничего?
– Как же ты одной-то рукой? – удивилась Галя, покосившись на загипсованную и по-прежнему торчавшую на подпорке руку Валентина.
Ознакомительная версия.
