Гордон кивком предложил Нине следовать за ним, они встали и подошли к окну. Казалось, что от фигур напротив исходит сияние.
— Они такие старые, — мягко произнесла Нина, как бы защищая статуи.
— Они такие старые и хрупкие, что, если мы не предпримем необходимые меры, могут рассыпаться. Слава Богу, у нас появилась наконец возможность кое-что предпринять. Завтра должна приехать первая бригада рабочих. Они начнут строить леса. Вот та часть портала будет закрыта. — Рука Гордона, показывая направление, оказалась так близко от плеча Нины, что ее вновь охватило волнение. — После этого можно будет начинать работать по-настоящему.
— Это ваша работа? — спросила Нина.
— Вообще-то я не реставратор, а инженер, — ответил Гордон, — но мы тоже работаем на этот проект.
Нина смотрела на непроницаемые лица статуй.
— И как же им можно помочь? — спросила она.
— Все разрушения — от наростов кристаллической серы. Они попадают в мельчайшие трещинки на камне с каплями дождя. Затем солнце высушивает их, они опять превращаются в кристаллы, и ветер уносит их вместе с частичками камня. Чтобы этого избежать, необходимо нанести тонкое известковое покрытие, знаете, вроде медицинской пленки, которую напыляют на палец при ожоге или порезе.
Гордону нравилось говорить об этом. Восстановление собора казалось ему не просто работой, а как бы служением чему-то гораздо более важному, чем все остальные жизненные проблемы. Он вообще живо интересовался механическими и химическими процессами, которые применяют реставраторы в своей работе. Но в то же время Гордон понимал, что камень и леса — не лучшая тема для разговора с очаровательной женщиной.
Нина, однако, казалось, всерьез заинтересовалась проблемой.
— Но ведь лица святых таким образом не вернешь на место? — спросила она.
— Реставраторы знают способ восстановить их, — сказал Гордон.
— Вы не знаете, как именно? — последовал вопрос.
Да, определенно, разговор был ей интересен — это видно было и по голосу, и по выражению лица. Гордон почувствовал удовлетворение.
— Они оборачивают статуи специальным материалом, пропитав его предварительно известью, то есть одновременно очищают камень от пыли и грязи и наносят покрытие.
— И придают ему новую силу.
— Вот именно. А уже потом можно нарастить с помощью той же извести облупленные носы, недостающие пальцы, а то и целиком головы.
Нина живо представила себе, как ряды пророков и архангелов как бы просыпаются ото сна, опять целые и сияющие, в новых известковых одеждах.
— Боже мой, это будет напоминать день Страшного суда в миниатюре, — сказала она скорее самой себе, чем Гордону.
— Да, и я подумал о том же, — откликнулся он.
— Или о том, чтобы причислить к лику святых весь Совет по охране собора? — улыбнулась Нина.
— О, нет. Конечно, мы — всего лишь инструмент, которым орудуют высшие силы, — поддержал шутку Гордон.
Секунду они стояли молча, как бы оценивая масштабы работы, которую предстоит проделать, прежде чем цель будет достигнута. Их разделяло несколько футов, но обоим казалось, что они чувствуют прикосновения друг к другу.
— А сколько здесь статуй? — спросила наконец Нина.
— Триста двенадцать, если считать все — от Мадонны с младенцем до великомучеников в верхнем ряду.
— Мне будет интересно посмотреть на ход работ, — произнесла Нина после паузы.
— Самих работ видно почти не будет. Боюсь, что вас лишат этого прекрасного вида только лишь для того, чтобы заставить любоваться строительными лесами.
— Что же, переживу и это, — сказала Нина.
Гордон взглянул на часы. Увидев, сколько времени, Гордон вдруг осознал, что провел в этом доме гораздо больше времени, чем ему казалось, между тем как уже давно пора было идти в больницу к Вики и Хелен. Затем Гордон обнаружил, что не отрывает глаз от роскошных волос Нины и гадает про себя, что случится, если он возьмет и накрутит на палец одну из этих огненных прядей. Гордон откашлялся. Он напоминал сам себе возбужденного неопытного юнца.
— Если вам так все это интересно, — сказал он наконец, — можем как-нибудь зайти внутрь, и я покажу вам, какие работы планируется провести там.
— С огромным удовольствием, — ответила Нина.
Сейчас они стояли лицом к лицу, и невидимым прохожим на лужайке, должно быть, были хорошо видны их силуэты.
— Я позвоню завтра в это же время, и мы договоримся, — быстро выпалил Гордон, направляясь к двери.
Нина кивнула. Да, да, она будет очень ждать этого звонка, а потом они будут ходить под сводами собора, разглядывая готические арки и изящно скрытые вентиляционные отверстия.
Когда Гордон ушел, оставшись одна в пустом доме, Нина почувствовала, что уже начинает по нему скучать.
Через прозрачную перегородку в другом конце офиса Гордон мог наблюдать за своим партнером.
Эндрю работал, низко склонившись над столом, на котором лежала кипа отчетов и калькулятор. Все то время, пока Гордон разбирал документы на своем столе, раскладывая их в аккуратные стопки, Эндрю умудрился не сменить позы.
Его спокойная сосредоточенность злила Гордона. Он ощущал раздражение почти физически — как будто его голову пытались отшлифовать с помощью шкурки. У самого Гордона была куча работы. Он начал свой рабочий день с посещения места, намеченного под строительную площадку. Это находилось за городом. Потом Гордон отправился на встречу с архитекторами, которые хотели построить в этом месте спортивный комплекс. Затем Гордон планировал написать пояснительную записку к проекту инженерных работ, возложенных на фирму, но до сих пор еще даже не взглянул на свои записи. Он не мог ничего делать, кроме как ждать, считая минуты, когда день наконец подойдет к четырем, и они с Ниной отправятся в собор.
Зазвонил его личный телефон. Гордон схватил трубку в сумасшедшей надежде, что Нина каким-то непостижимым образом узнала его номер. Это была Вики.
— Да. Да, любимая, конечно. Просто занят. Скажи лучше, как ты?
— Швы немного побаливают, и очень сильно устаю. Вчера ночью в палату положили двух новеньких. Одна из них с близнецами.
Голос Вики слегка дрожал. Гордон понимал, что жена нуждается в его сочувствии, но ничего не мог с собой поделать. Сегодня его раздражало все, в том числе Вики с ее смесью беспомощности и стоицизма. Он опять подумал о шлифовальной шкурке.
— Бедная Вики. И бедная та женщина, с близнецами. А как сегодня Хелен?
— Спит уже гораздо меньше. Я как раз только что ее покормила. Она лежит рядышком и смотрит на меня.
