Это показалось Айрин несколько странным. Вот если бы он покончил с собой, когда узнал об измене жены, это было бы более логично. Но, судя по всему, он вполне владел собой, раз подал на развод и стал требовать опеки над Дональдом. Хотя кто знает, что происходило в его душе. Возможно, он думал, что справится с ситуацией, но сдерживаемое отчаяние стало невыносимым. Скорее всего так и было.
Айрин решила, что пока этого достаточно. Она изучила все газеты, и больше ей здесь делать нечего. Одно имя она запомнила. Стивен Уиллогби, частный детектив. Именно он выступал в качестве свидетеля на обоих бракоразводных процессах. Он сделал соответствующие снимки и собрал факты, свидетельствующие об измене.
Она записала его имя, чтобы не забыть, и собралась уходить. Встала, взяла кипу газет, собираясь отнести ее на место, и вдруг столкнулась с человеком, идущим навстречу. Она пошатнулась и, не удержав равновесия, упала, выронив газеты. Айрин не сразу подняла голову, а когда сделала это, увидела присевшего на корточки Дональда, который собирал выпавшие из его рук журналы. Он взглянул на нее, и некоторое время они были не в состоянии сказать ни слова. Увидев разбросанные на полу газеты и журналы, оба поняли, что интересует их обоих одно и то же.
— Вот уж не думала…
— Я тоже, — мрачно произнес Дональд.
— Что ты здесь делаешь? — Айрин снова разозлилась. — Разве тебе во всем этом что-то не ясно?
— Это мое дело.
— Конечно. Я в этом не сомневаюсь.
Айрин и Дональд говорили на повышенных тонах, и люди, находящиеся в читальном зале, возмущенно поглядывали на них.
С чувством взаимной неприязни они вышли на улицу.
— Ты следила за мной? — спросил Дональд.
— Я?! — Она задохнулась от возмущения.
— Конечно. Ни за что не поверю, что наша встреча в библиотеке простая случайность. В вашей семейке случайностей не бывает.
— Тебе, конечно, виднее, — язвительно сказала Айрин.
— Разумеется. Я думал, что любимый папочка посвятил тебя во все подробности.
— А как насчет тебя? Мне казалось, ты уже давно копишь свою ненависть. Пора бы уже угомониться. Неужели ты чего-то еще не знаешь?
— Ты права. Мое появление здесь абсурдно. И что я еще мог найти нового, не понимаю, — неожиданно согласился Дональд.
— Может, это ты следишь за мной? — подозрительно спросила Айрин.
— Ты что, серьезно?
— Почему бы и нет? Ты же предположил, что я это делаю.
— Меня не интересует твое поведение. Делай что хочешь. К остальным членам вашей семьи это тоже относится.
— Ко всем ли? — недоверчиво протянула она.
— Без сомнения.
— Ты, оказывается, еще и лицемер.
— О чем ты говоришь? — Дональд даже остановился.
— А то ты не знаешь, — многозначительно произнесла Айрин.
— Представь себе, нет.
— Тем хуже для тебя.
Айрин направилась к своей машине. Дональд догнал ее.
— Что все это значит? — требовательно спросил он.
— Николь мне все рассказала.
— О том, что она ночевала у меня? Это правда.
— Всего-навсего? Кажется, твоя ненависть к членам нашей семьи носит избирательный характер.
— Что ты имеешь в виду? Она просто почувствовала себя плохо…
— Я видела ее сразу после возвращения домой. Николь была совершенно здорова и, как всегда, прекрасно выглядела.
— Послушай, мы встретились случайно. Она хотела со мной поговорить. Потом ей стало плохо, и я позволил Николь отдохнуть у меня в квартире.
— Как мило! Какая забота о дочери своего врага!
— Она была на грани нервного срыва. Мне стало жаль ее.
— Жаль? — Айрин не могла скрыть своего удивления.
— Да. Я понял, что она непохожа на своих родственников.
— Как интересно!
— Николь страдает. А тебе все нипочем, — с осуждением произнес Дональд.
— Я тоже начинаю жалеть ее. С кем она связалась!
— Между нами ничего не было.
— Мне это безразлично.
— Тогда почему ты так злишься? — поинтересовался он.
— Вовсе нет. Ты заблуждаешься.
— Айрин, не надейся, что тебе удалось меня провести.
— А зачем мне это? — Она из последних сил сдерживала себя.
— Зачем? Этого я не знаю. Зачем, например, твоему отцу понадобилось разрушить жизнь троим людям?
— Ты совершенно не знаешь моего отца.
— И не хочу знать. Впрочем, Николь говорила мне, что ты всегда становишься на его защиту.
— Я вижу, она много чего успела тебе наговорить.
— Она очень переживает, — продолжал свое Дональд. — Ей стыдно за вас обоих. Трудно иметь, наверное, таких отца и сестру.
— Действительно, трудно. Но ты еще что-то говорил и про мою мать? — напомнила Айрин.
— Ты опять будешь притворяться, что ничего не понимаешь?
— А ты сам понимаешь? — устало спросила она.
— Еще бы. Именно твоя мать устроила весь этот скандал. Наняла детектива…
— Уиллогби?
— Я так и знал, что ты была в курсе, — с ноткой торжества произнес Дональд.
— Нет… я прочитала о нем сегодня. С чего ты взял, что его наняла мама?
— Узнал.
— Ты больше ничего не хочешь сказать?
— По-моему, мы уже все сказали друг другу.
Сидя в машине, Айрин долго не могла собраться с мыслями. Она была поражена. Роль зачинщицы скандала совсем не подходила матери. Она очень страдает и по сей день не может нормально жить. Мать всегда была пассивной, больше всего боящейся сцен и избегавшей выяснения отношений.
Айрин почему-то не могла вызвать в душе сочувствие к матери. После того, что сказал Дональд, она не могла представить ее, как раньше, в роли жертвы. Возможно, не устрой Бэрил публичного скандала, все удалось бы как-то уладить и отец Дональда был бы сейчас жив. Но кто она такая, чтобы осуждать Бэрил? Айрин устыдилась своих мыслей. Сначала надо разобраться во всем, а потом выносить приговор.
Николь снова потянуло к излюбленному в последнее время занятию. Она достала из красивой резной шкатулки старые бумаги. У шкатулки было второе дно, о чем никто, кроме Николь, не знал.
Она обнаружила эту шкатулку на чердаке два года назад и решила взять для бижутерии. И случайно наткнулась на эти бумаги. Письма женщины к мужчине. Почерк был совершенно незнакомым. Николь мгновенно сообразила: это любовные послания женщины к отцу.
Связь отца с актрисой всегда будоражила ее воображение. Она страстно желала узнать все подробности их отношений. И в то же время сама мысль, что она знает то, чего не знают ни мать, ни Айрин, придавала Николь значительности в собственных глазах.
Какое-то время она задавалась вопросом, почему письма оказались на чердаке, но куда больше ее интересовало содержание писем.
