Теперь у Лешки не было возможности встречать Таню из школы. Да и вечерами вырываться тоже не всегда получалось. Зато в выходные приходил обязательно. Да только что толку-то? Говорить с Патычем по телефону она отказывалась, приглашения куда-либо отвергала начисто, с высокомерием, вовсе ей не свойственным:
— Я сказала: я с тобой никуда ходить не собираюсь! И не теряй зря времени. Не ходи, не звони — ты меня потерял.
Приходилось выжидать иной раз несколько часов кряду, пока она не выводила зверя на прогулку. Зверь-не зверь, скорее так, зверюлька: собака размером с тапочек, но гулять-то все равно нужно. Вот только благодаря песику и удавалось Патычу увидеть предмет своего вожделения. При личной встрече Таня была более снисходительна к обожателю, разговаривала с ним почти нормально, но без особых любезностей. При малейшем намеке на дальнейшие отношения следовал незамедлительный ответ: не старайся, не прощу.
Так как со времени безобразного избиения прошло уже больше двух лет, Патыч начал верить ее словам. Ведь сколько раз за это время он уже извинялся, и на коленях стоял в людном месте, и цветы приносил, а прощения так и не добился. И страшно было, и азарт распирал: все равно моя возьмет, все равно женой моей будешь. А червячок сомнения терзал исподтишка: накося, выкуси! Рылом не вышел, не твоего уровня невеста.
Скольких поклонников за эти два года он отучил таскаться за ней! Таня шипела на него за это, кричала, топала ногами, а Патыч знай свое дело делает: никого не потерплю рядом с тобой, так и знай! Ты моя и ничьей больше не будешь. Таня громко возмущалась, но внутри, Патыч ясно это видел, ей льстили Лешкины слова.
Время шло, подрастала Лешкина невеста, и все страшней ему становилось. Из гадкого утенка, неизвестно, чем привлекшего внимание Патыча, Танька выросла настоящей красавицей. Он и сам поражался произошедшим в ней переменам. От ее неожиданной красоты иной раз у Патыча перехватывало горло, но сказать, что такая перемена радовала его, было бы неправдой. Она ведь и раньше не больно-то его привечала. Теперь же все еще больше усложнилось. Таня — студентка, красавица, выучится — экономистом будет. А он, Лешка, кто такой? Конечно, он теперь не безработный бездельник, он — рабочий человек, но захочет ли Танька замуж за простого работягу? И пусть он со временем будет хорошо зарабатывать — он, собственно, уже сейчас многое мог бы себе позволить, если б не благоустройство квартиры, ведь уже давно не ученик, уже вполне неплохой механик, — но захочет ли она, девушка из хорошей семьи, с высшим образованием, связать себя с простым механиком, провонявшим соляркой? Сомнения росли, как снежный ком, но Патыч гнал их прочь: захочет-не захочет, какая разница? заставлю, все равно моя будет.
***
Нежданно-негаданно у Вовки появилась возможность видеться с предметом обожания каждый день. Просто подарок судьбы! А может, Таня специально поступила в политехнический, чтобы облегчить Вовке задачу? Может, она уже не только заметила, что он в нее влюблен, но и успела понять, что парень он крайне нерешительный и скромный, и таким образом пошла ему на встречу? Правда, чем же в таком случае можно объяснить ее бесконечные отказы сходить с ним вместе в кино? А может, это она тоже из скромности, а сама разрывается от желания остаться с ним наедине?
Теперь, когда Таня оказалась студенткой того же института, Вовка стал чаще бывать в стенах альма-матер. Бизнес, конечно, требовал его постоянного присутствия, но теперь, когда колесо закрутилось, Вова на несколько часов мог отлучаться от дел. Конечно, эти жертвы он приносил сугубо ради Тани, ведь иначе он закончил бы институт экстерном. Но Таня стоила таких жертв. Она стоила даже большего. Вовка бы не задумываясь, вернее, почти не задумываясь, пожертвовал ради нее своей жизнью. И это не были пустые слова. Он любил ее настолько, что ее жизнь, ее здоровье, ее счастье были для него превыше всего. Она уже давно стала для него целью жизни. И пусть она, глупенькая, в силу юного возраста пока не понимает, что заботу, счастье и покой ей может дать только Дрибница. Достаточно того, что он это понимает. И не просто понимает, а принимает, как руководство к действию. Пускай отнекивается, глупышка, пускай отказывается от свиданий с ним, все равно теперь уж никуда она от него не денется.
Вокруг Вовы по-прежнему порхали стайки барышень. Нет, не как прежде. Теперь претенденток на его внимание было гораздо больше. Их количество росло пропорционально Вовкиному благосостоянию. Особенно в кругу его почитательниц выделялась Люба Пивоварова. Статная симпатичная бабенка с его же курса, бойкая и хваткая, она имела лишь один недостаток: возраст. Была Люба аж на четыре года старше Дрибницы, хотя и училась с ним в одной группе.
Объяснялась такая разница в возрасте очень просто. Едва достигнув совершеннолетия, Любаша, в ту пору жительница небольшого захолустного поселка, выскочила замуж за бывшего одноклассника Бориса, с которым любовь крутилась еще с пятого класса. Любили друг дружку до одури, до полного сумасшествия. Однако все кончилось на утро после свадьбы — гости разошлись, осталась лишь гора грязной посуды да ворох бесполезных подарков.
Семейная жизнь принесла обоим сплошные разочарования. Жить пришлось у матери мужа, в тесной двухкомнатной квартирке неказистого одноэтажного, длинного, как сарай, дома. Юный супруг работал на заводе фрезеровщиком, но, в отличии от высококлассных специалистов, получал сущие гроши за свой малоквалифицированный пока еще труд. Люба работала на том же заводе кладовщиком и денег в семью приносила еще меньше. Хроническое безденежье, теснота и постоянное присутствие свекрови, при каждом удобном и не очень случае норовившей научить младую невестку уму-разуму, сделали свое дело. В семье начались скандалы по любому поводу. Люба периодически уходила жить к своим родителям, но там тоже получалось несладко — отец любил укорять дочь, не послушавшуюся его совета и выскочившую замуж вопреки отцовскому запрету, и через пару дней такого "отпуска" Любе приходилось побитой собакой возвращаться к мужу и выслушивать упреки ненавистной свекрухи.
Скоро молодого супруга призвали в ряды защитников родного до оскомины отечества и осталась Люба один на один с матушкой благоверного, кровопийцей. Жизнь соломенной вдовы показалась Любе малопривлекательной и вскоре она отправилась на поиски приключений. Долго разыскивать их не пришлось — уже через полгода нагло выпятившийся округлый животик возвестил всему окрестному миру о Любкиной неверности. Свекровь с позором выгнала подлую девку вон из мужнего дому, отец поколотил потаскунью, да деваться-то некуда — аборт делать было поздно. Но и оставлять приблудыша родители запретили, и, как только родился крепкий чернявенький пацаненок, Любка безжалостно оставила малютку в роддоме.