— Вы хотите сказать, что в нашем лагере появился бунтовщик? Сестра Дрейк, вы не поддерживаете кампанию? Да?
Я кивнула:
— Да, сестра.
— Понятно. Кто-нибудь еще разделяет ваши взгляды?
— Я не знаю, сестра, — ошеломленно произнесла я.
Она обдумывала мои слова несколько секунд, потирая подбородок, а затем сказала:
— Роусторн колеблется, «определяет свое мнение»; мистер Бриттон и сестра Кей поддерживают комитет. Вы и я против. Это означает, что в восьмой палате пятьдесят процентов медиков возражают против кампании.
— Но остаются еще сестра Моррис и сестра Кинг.
— Они сейчас больны и не будут принимать участия в голосовании. Ладно, сестра. — Каттер взяла тетрадку и засунула ее в ящик, где хранила обрывки бумаг и старые бланки. — Забудем об этом. И не смотрите так, я на самом деле старалась поступить справедливо, — проговорила она. — И теперь я по-настоящему справедлива, ведь в нашей палате мнения разделились.
Я все еще пребывала в столбняке от удивления и продолжала смотреть на нее не мигая.
— Не стойте там! — прикрикнула на меня Каттер. — Идите и продолжайте заниматься перевязкой. Вы прекрасно знаете, что у мистера Хикена сегодня выходной, и его обязанности становятся вашими.
Это было гораздо больше похоже на нее, прежнюю, и я ответила:
— Да, сестра.
Все утро, пока я толкала туда-сюда тележку с перевязочным материалом и инструментами, помогала Алану Бриттону с тяжелыми банными простынями, разносила традиционные для полудня витаминные напитки вместе с Элен Кей и чистила стерилизаторы, я продолжала думать о внезапном появлении человеческих чувств у сестры Каттер. Раньше она всегда механически следовала букве закона. Впервые я видела, чтобы эта женщина приняла решение, свое собственное, не согласующееся с больничными правилами. Я была просто потрясена. В то же время мне было интересно, как долго может продлиться ее сопротивление.
Когда Виктория Лей пришла на обход перед ленчем, она попросила:
— Не ходите за сестрой. Я только хочу проверить перевязки мистера Вилсона. Я думаю, мы можем отпустить его домой завтра, если вы не против?
Я не имела права принимать такие решения, но кивнула:
— Рана хорошо затягивается. Я только что наложила новую повязку, но я ее сниму, если вы хотите осмотреть его сами.
— Нет, не беспокойтесь. — Она улыбнулась. — Я доверяю вашему слову, сестра.
— Мне приятно слышать это, мисс Лей, — ответила я ей. — Но сейчас я должна разыскать старшую сестру. Вы же знаете, насколько она следит за соблюдением правил. — Я замолчала, потому что мне в голову пришла отличная идея. — Чтобы мы все выполняли обязанности согласно Кокеру. Так что я лучше схожу за ней.
Виктория вздохнула и растянула рот в вымученной улыбке:
— Я надеюсь, она в лучшем расположении духа, чем вчера.
— Да, — доверительно проговорила я, — и намного.
Мне захотелось добавить, что буквально несколько минут назад я всерьез зауважала сестру Каттер, но я промолчала, потому что было бы слишком долго все объяснять. Но когда Джим Хикен заступил на дежурство и спросил: «Почему мы единственная палата, где нет брошюры с петицией?», — я ответила, что так решила сестра Каттер, которую я полностью поддерживаю.
Парень изумленно уставился на меня:
— Да ты просто сумасшедшая! Мы все завязаны в этом деле! За исключением старшей сестры.
— Нет, не все. Я не желаю связываться с этой акцией, — возразила я. — Я уже говорила тебе, что против таких методов.
— Тогда какие же тебе подойдут, ради всего святого?
— Я работаю над этим, — заявила я ему. — Рано или поздно я что-нибудь придумаю.
Я оставила его здорово раздосадованным, отправившись на ленч.
Когда я вернулась в палату без четверти два, мне оставалось только четверть часа до конца дежурства, чтобы завершить обход и измерить температуру у пациентов. На тщательный осмотр времени оставалось в обрез, да еще нужно было прибраться. Без двух минут два позвонили из отделения неотложной помощи и предупредили, что мы должны принять срочного больного.
— Но это не наши обязанности, — возразила я. — И что гораздо важнее, у нас нет свободных кроватей.
Я отчетливо услышала нервный, надтреснутый смешок секретаря Кетри:
— Мисс Лей говорит, вы можете положить одного пациента, Вилсона, на раскладушку, а завтра отправить его домой. И меня не интересуют ваши возможности, это экстренный случай, которым вы обязаны заняться.
— Подождите, — попросила я. — Дайте мне возможность найти старшую сестру.
— Это на самом деле экстренный случай, — подтвердила Каттер и схватила трубку: — Что это вы хотите сказать о приеме лишнего пациента? У меня нет кроватей, и меня совершенно не волнует… Что? — Она нахмурилась, а затем взглянула сквозь меня широко раскрытыми глазами. — Так почему вы этого сразу не сказали, дежурная?
Сестра с грохотом бросила телефонную трубку, полетела в комнату, где лежало постельное белье, и начала стягивать простыни и наволочки с полок.
— Быстрее, Дрейк! Положите двух пациентов из крайней палаты вместе во вторую комнату. Мы должны приготовить раскладушку для мистера Вильсона, а кровать перенести в первую комнату, — нервно распоряжалась она. — Боже мой, они везут нашего мистера Кершоу!
Я впервые видела, как Каттер сама засучивала рукава. Я должна была признать, что, когда она двигалась, она была похожа на ракету. Нам понадобилось ровно семь минут, чтобы перевезти мистера Вильсона вместе с его постельным бельем и всеми вещами на раскладушку в конце палаты, продезинфицировать его кровать, положить новые матрасы, а также перетащить и заправить кровать в первой комнате, пока Джим двигал нашего мистера Холта поближе к больному аппендицитом во второй комнате. Когда я положила ему грелки и принесла блоки, поскольку эта кровать не была наклонной, сестра Каттер сказала:
— Прекрасно. Теперь вам пора идти, сестра Дрейк.
Это был удачный момент, чтобы испробовать свою идею. Если сестра на моей стороне, она не станет спорить.
— Я не хочу уходить сейчас, сестра. У сестры Кей выходной, а вам нужен будет помощник для транспортировки его в операционную, если он поступит к нам, конечно.
— Ну разумеется, поступит! — воскликнула женщина. — У него, бедняжки, ущемленная грыжа. Что он делал, чтобы ее избежать? Впрочем, все врачи такие.
— Тогда я остаюсь.
— Но, сестра, я просто не могу позволить вам сделать это!
— В таком случае я останусь и без вашего разрешения, — настаивала я. — У меня есть серьезные причины для неподчинения. У вас собственное мнение по поводу книги петиций. А сейчас пусть у меня будет возможность отстоять собственное мнение. Пожалуйста, сестра. Наши поступки — составные части одного целого. Это мой маленький протест.
