— Ну, я разговаривал с одним по поводу усыновления.
— Эта не та область, — сказала я, с трудом скрывая раздражение. — Тебе нужен специалист по уголовным делам.
— Может, Брок кого-нибудь знает. Он сейчас в Сан-Франциско по делам. Пока мне не удалось с ним связаться.
— Если не найдешь адвоката, позвони мне, я наведу справки. Держись.
— Стараюсь. О Боже, какой кошмар. А она была… была уже в коме, когда ты ее обнаружила?
— Мне нельзя разглашать детали. Она была в прескверном состоянии. Позвони мне завтра, расскажи, как идут дела, ладно?
— Ладно, — ответил он, сдавливая всхлип.
Я положила трубку и начала расхаживать по комнате. Дела плохи. Очень плохи. Самое страшное, что Робби вскоре станет главным подозреваемым. А вдруг это он совершил преступление? Нет, Робби на такое не способен.
Стянув джинсовую юбку и забросив ее в угол, я поплелась на кухню. Желудок требовал еды, но в рот полезут разве только гренки. Когда я засовывала в тостер кусочек хлеба, зазвонил сотовый в другой комнате. Я добежала до сумочки и откопала в ней телефон. На линии был Нэш.
— Прослушал твое сообщение, — сказал он. — Ты еще там?
— Где?
— В «Баззе».
— Нет, я сейчас дома. А вы? Вы давно узнали о происшествии ?
— Да, я был на вечеринке в редакции «Трека». Едва удалось оттуда выбраться. Они опрашивали всех по очереди, и я оказался в самом конце цепочки, но убедил полицию, что являюсь лицом не посторонним. Что там стряслось?
— Кто-то напал на Мону и уборщицу. Понятия не имею зачем.
— В каком состоянии Мона? Считаешь, она оправится?
— Она была без сознания, когда я нашла ее. Сейчас вроде в коме, в Бельвью. Больше мне ничего не известно.
— Говоришь, ее ударили по голове? А чем именно?
— Не знаю, — честно ответила я, не забывая и о том, что нельзя разглашать подробности. — Полиция не позволяет любителям вмешиваться в расследование.
— А как там уборщица?
— Вроде в порядке.
— Она ничего не видела?
— Кажется, нет. Хотя она плохо соображала из-за удара по голове. Может, когда разум прояснится, что-нибудь вспомнит.
— Что ты сказала? — спросил он. — Я еду в такси по парку, здесь плохая связь.
Я повторила.
— Иисусе… — пробормотал Нэш. — Опять прерывается связь, я вешаю трубку. У тебя есть мой домашний, позвони вечером, если что узнаешь, ладно? Ты мне нужна завтра в редакции. Зайди ко мне в кабинет сразу, как придешь на работу.
— Конечно, — ответила я, недоумевая, что он задумал, но понимая, сейчас не лучшее время спрашивать.
— А ты сегодня должна была, кажется, находиться в суде? — вдруг вспомнил он.
— Да, — сказала я как можно увереннее. — Но мне… мне понадобилось забрать кое-что с рабочего места.
В ответ последовало молчание: видимо, связь прервалась окончательно.
Приготовив гренки, я включила телевизор, по каналу «Си-эн-эн» шло ток-шоу, и ничто не предвещало новостей о Моне. Вряд ли удастся получить официальную информацию до местного выпуска новостей в одиннадцать часов. Несколько минут я ходила взад-вперед по квартире с бокалом вина в руке, практически к нему не прикладываясь. Я не испытывала добрых чувств к Моне, но произошедшее здорово выбило меня из колеи.
Впервые за долгое время захотелось оказаться в обществе Джека Херлити — парня, с которым я встречалась до января. Джек — психолог, мы познакомились, когда я писала статью о беспокойной девочке, убедившей всех, что в доме полтергейст. Как я ни сопротивлялась возникшему влечению, прошлой осенью у нас завязались стабильные моногамные отношения. Работая профессором в Джорджтаунском университете, Джек жил в Вашингтоне, на выходные прилетал в Нью-Йорк, а осенью перевелся в Нью-Йоркский университет. Мы бродили вместе по Гринич-Виллидж, ходили в кино, слушали музыку в небольших клубах, катались на лыжах и много занимались превосходным сексом.
Затем в январе он поразил меня предложением переехать к нему с намеком в ближайшем будущем жениться. Мне безумно нравился Джек, но как только эти слова слетели с его уст, я поняла, что не готова к новым обязательствам. С развала предыдущего брака минуло всего два года, и мне требовалось время на осмысление, отчего все полетело к чертям и как не потерпеть фиаско снова. Джек порвал со мной, заявив, что ему нужно или все, или ничего. Я сильно переживала, но не сомневалась в правильности решения. Шли дни, и боль стихала — даже быстрее, чем я ожидала.
Но сегодня мне безумно хотелось излить Джеку душу. Он обладал поразительным талантом задавать такие вопросы, ответы на которые дают невероятное облегчение, словно камень падает с плеч. Джека больше нет в моей жизни, я должна быть сильной и справляться со всем сама.
Я пошла к холодильнику, на сей раз в поиске чего-нибудь сладкого. Там нашелся замороженный ванильный йогурт, дата и производитель неизвестны. Под крышкой оказалось нечто столь же старое, как полярный лед Южного полушария. Пришлось соскрести сверху кристаллики и вонзить ложку. На вкус йогурт оказался даже хуже, чем на вид.
Выкинув его в мусорное ведро, я услышала звонок телефона.
Скажи мне, что все это ложь, — раздался в трубке голос с нотками крайнего нетерпения.
— Кто это? — спросила я.
— Джесси, — на вздохе выпалила она. — Извини. Я в полной прострации, проходила мимо и решила набрать твой номер, Все произошедшее — это просто… не знаю даже, как назвать.
— Понимаю. Я тут тоже с ума схожу.
— Ты правда была там?
— Да, была, зашла забрать бумаги. Откуда ты узнала?
— Я уже переговорила со всеми сотрудниками «Базза». Кто-то с вечеринки в «Треке» пронюхал, что это ты обнаружила Мону.
— А ты сейчас где? — Из трубки доносился шум машин.
— Я тут за углом, на Восьмой улице, возле университета. Послушай, не хочешь встретиться? Выпили бы по чашечке кофе или чего покрепче?
— Заходи ко мне, — пригласила я. — Посидим у меня на балконе.
— Так ты не против? Я не помешаю?
Я сказала, что буду только рада ее приходу, и дала точный адрес.
Отыскав в углу джинсовую юбку, я снова влезла в нее. Мне нравилась Джесси, но еще рано появляться перед ней в ярко-розовых трусах.
Она зашла через пять минут, тяжело дыша. Длинные шелковые волосы убраны за уши.
— Привет, заходи, — сказала я, открыв дверь. — Молодец, что позвонила.
На ней были длинные штаны цвета хаки, светло-зеленая футболка и ожерелье из желтых камней. У Джесси хорошая фигура с пышной грудью, но она считает, что весь эффект портят широковатые бедpa, и поэтому надевает темный низ и вешает много украшений наверх, чтобы отвлечь внимание.
— Здорово, что ты оказалась поблизости. Мне как раз хотелось поговорить с человеком, который сможет понять ситуацию.
