— Если ты не андроид, если ты — живой человек, в тебе есть грязь, — улыбаясь, продолжил Ян. — И я хочу о ней узнать.
Кэт закусила губу. Подумала. Подняла на Яна решительный взгляд.
— Я кое-что вспомнила.
— Слушаю.
— Когда я была ребенком, то каждое лето проводила у бабушки в деревне, — Кэт замолчала.
— И так… — Ян прислонился к стене и заложил руки за голову. — Ты — маленькая девочка. Сколько тебе? Десять?
Кэт набрала в легкие воздуха, медленно выдохнула, рассматривая тоненькие голубые вены на тыльной стороне ладони.
— Шесть, — тихо уточнила она.
— Родители посадили тебя в машину и повезли в деревню.
— Нет, — Кэт замотала головой. — Сначала мы ехали на поезде, потом мама всегда оставалась на вокзале, чтобы вернуться в город, а в деревню меня отвозил на мотоцикле дядя Степа. Он садил меня в мотоколяску. До деревни было далеко, минут двадцать-тридцать езды.
— И какой он был, этот дядя Степа?
— Высокий… Не то, чтобы толстый, скорее, очень плотный. И волосы у него были короткие, пшеничного цвета.
— И что сделал дядя Степа?
Кэт подняла голову.
— Как ты догадался?
— Интуиция.
— Дядя Степа купил бабушке цыплят.
— Не понял… — Ян выпрямился.
— Двенадцать маленьких пушистых комочков. Они выпачкались в земле, я их поймала, всех до единого, и покупала в ведре. Так, как умела: бросила в воду и прополоскала, — словно не слыша слов Яна, продолжала Кэт. — А потом красиво сложила в рядочек. Цыплята были чистенькие, как раньше. Я только понять не могла, почему они не шевелятся.
Кэт, наконец, замолчала. Опущенная голова, сложенные на коленях руки — весь ее вид выражал глубокую скорбь. Возникшую тишину нарушил голос Яна.
— Ты что, издеваешься?
Но — нет, похоже, она не издевалась. Влажные глаза, щеки в красных пятнах.
— Ты просил рассказать о грязи. Я вспомнила это.
Ян потер пальцами лоб.
— Это не то, что я имел в виду. Желание не выполнено.
Кэт перестала шморгать носом.
— Тогда тебе нужно быть точнее в формулировках, — холодно произнесла она. — Я не умею читать твои мысли.
— Хорошо, Кэт. Я исправляюсь. Какие у тебя эротические фантазии? — глаза Кэт расширились. Отлично. Теперь игра снова шла по его правилам. — Я имею в виду те фантазии, о которых женщины и подружкам не рассказывают. Те, о которых тебе даже вспоминать стыдно. Достаточно точная формулировка?
Из окна потянуло прохладой. Ян подошел к шкафу, скинул полотенце, надел штаны и майку. За это время Кэт не шевельнулась. Пожалуй, она даже была в шоке. Ну, и пусть. Ян и не думал заходить с ней так далеко. Попросив — ладно, заставив — рассказать ее о грязи, он собирался не столько слушать Кэт, сколько наблюдать за ней. Но цыплята — это уж слишком.
Ян откусил канапе с рикоттой, губами стянул со шпажки зеленую ягоду винограда. Кэт по-прежнему молчала.
— По крайней мере, ты не отрицаешь, что они у тебя есть. Значит, мы на правильном пути.
* * *
Катя смотрела на Яна распахнутыми глазами.
Смеркалось. Тени растекались, смешивались с узорами на обоях, растушевывали контуры предметов. Из окна дул легкий ветерок. Теперь он казался Кате ледяным. По коже пробежала волна мурашек.
— Иногда… — голос прозвучал хрипло. Катя сглотнула ком в горле. На этот раз Ян не шевелился и не говорил ни слова. — Иногда я представляю…
…Просто сказать.
Она закрыла глаза.
— Ну?.. — раздался насмешливый, требовательный голос Яна.
— Незнакомку… Женщину…
Еще одна длинная пауза.
— Какая она?
— Красивая…
— Какая она? — настойчивее повторил Ян.
Катя вскочила. Она дрожала, как в ознобе.
— Да не знаю я! Не знаю! Женщина и все!
— Ладно, — сжалился Ян. — Пойдем на кухню, мне надо покурить,
Катя безвольно пошла за ним. Она чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Не хватало воздуха. Кружилась голова. Казалось, пол уходил из-под ног. А еще Катю не покидало ощущение, что с нее стекает липкая черная жижа.
Ян усадил ее на стул. Сел рядом, закурил.
— Ладно, Кэт. Успокойся, — он протянул ей свою сигарету. — Вот, возьми, — Кэт взяла ее дрожащими пальцами. — Затянись.
Она поднесла сигарету к губам. Все так же машинально сделала затяжку. Тяжело закашлялась.
— Давай еще, только не так глубоко затягивай, — учил ее Ян, прикуривая вторую сигарету. — Станет легче.
Катя повиновалась.
Ян уже затушил свой окурок, а с Катиной сигареты все еще хлопьями падал пепел. И она все также бессмысленно смотрела перед собой. Ян легонько тряхнул ее за плечи.
— Эй, Кэт. Приходи в себя. Ничего страшного не произошло. Просто мы не близкие люди — это да. Но близкие люди разговаривают о таком. И когда-нибудь ты будешь говорить об этом со своим мужем. Это нормально. Это сделает вас ближе.
Катя подняла на него отрешенный взгляд.
— Как… это… может сделать кого-то ближе?
— Узнаешь. Просто позже. Хочешь еще вина? — он забрал у Кати сигарету и затушил в пепельнице.
Катя покачала головой.
— Тогда, думаю, тебе лучше пойти спать.
Катя кивнула.
Не раздеваясь, она легла на кровать и долго смотрела в пустоту. Постепенно шок и воздействие вина проходили, и Катя начала ощущать, как неприятно пахнут сигаретами пальцы под ее щекой, как разгорается боль в висках. И в какой-то момент она отчетливо поняла, что не хочет просто лежать, вот так, страдая и презирая себя. А потом заснуть и то падать куда-то глубоко, то словно выныривать в надежде глотнуть воздуха. А Ян, наверное, уже видел десятый сон. Завтра он даже не вспомнит о том, что произошло. Развлекаясь, он раздавил ее, как букашку, вытер палец о салфетку — и забыл об этом.
Катя взяла с подоконника засушенную розу и без стука вошла в спальню Яна. Он сидел на краю кровати, обхватив голову руками. Далекий свет фонаря разряжал темноту, выделяя его силуэт на фоне окна.
— Кэт?..
Катя подошла к нему почти вплотную и медленно, сантиметр за сантиметром, проползая взглядом по его фигуре, подняла голову.
— Теперь моя очередь загадывать желание.
— Я слушаю, Кэт.
— Хочу, чтобы ты исчез. Чтобы у меня была возможность жить без тебя, без твоей квартиры и работы, которую ты мне устроил. Хочу, чтобы ты никогда не возвращался, забыл про мое существование. Вот мое настоящее желание.
Ян не сразу ответил. Но когда заговорил, его голос прозвучал буднично, с легкой иронией.
— Жаль только, что оно противоречит правилам игры.
— Да, жаль, — согласилась Катя.
Ян улыбнулся уголками губ. Он ни о чем не догадывался.
Катя вложила розочку в нагрудный кармашек его майки.
— Хочу, чтобы ты познакомил меня со своим отцом. Это мое желание.
Теперь улыбка исчезла с его лица, губы сжались в узкую полосу. Досадно, темнота скрывала его взгляд.
— Спокойной ночи, Ян.
Она вернулась в свою комнату. Закрыла дверь. И нажала на кнопку под ручкой.
Глава 8. Папа
Такси свернуло с трассы и поковыляло по разбитой дороге.
Ян прикурил четвертую сигарету за поездку. Катя уткнула нос в ладонь. Окно со стороны Яна было приоткрыто, но табачный дым висел в салоне, как туман.
Мелькала коттеджная застройка. Где-то темнели недавно вырытые котлованы, где-то возводились фундаменты. На паре участков, заросших травой и кустарником, стояли таблички о продаже.
Под колеса с лаем бросилась овчарка. Таксист резко нажал на тормоза. Взметнулось облако пыли. Пепел с сигареты упал Яну на джины — он выругался. Катя вжалась в спинку кресла.
— Поехали, шеф, — мрачно приказал Ян и закрыл окно. Дышать стало невыносимо, но Катя терпела.
С прошлой недели, когда она загадала желание, Ян ходил мрачнее тучи. Он разговаривал с ней односложными фразами, самой длинной из которых стала «Ты скоро выползешь из душа?!» Месть, несомненно, удалась. Только Катя не чувствовала радости. Она потратила желание на то, чтобы наказать Яна. За то, что все равно не исправить. Ситуация усугублялась тем, что следующее желание было за ним. То самое желание, которое он загадает после встречи с отцом — первой за восемь лет.
