“Кровожадность — не твой конек, Анжелика Сергеевна”, - ожил мой внутренний голос, когда я заполняла историю болезни.
— Надо же когда-то начинать, — усмехнулась я в пустой ординаторской.
“Лучше проигнорируй”, — все-таки решил меня сегодня добить, на что я снова усмехнулась.
Интересно, а лучше для чего? Я вообще решила не иметь с ним никаких дел. Хватит мне одного родственника-бандита — второго моя нервная система рядом точно не выдержит.
Но весь следующий день я только и делала, что думала о Феликсе. Даже пару раз звонила, чтобы узнать, пришел ли в себя. А значит, завтра мы с ним точно встретимся. Смена у меня дневная, потому что персонала не хватает, но зайти придется. Ведь сто процентов зав отдаст мне нового пациента, которого сама же и оперировала.
Каюсь, перед уходом домой я все же заглянула в реанимацию. Не положено, конечно, но девочки меня пропустили. На пару минут. Не больше.
Я стояла и смотрела, как работали приборы, а Феликс ровно дышал. С закрытыми глазами. Правда, веки дрогнули пару раз, или это мне просто показалось? Решила поскорее свалить, чтобы не встречаться с ним как можно дольше.
И вот сейчас я стояла перед заведующим отделением хирургии, пытаясь все-таки отмазаться от нового пациента:
— Святослав Михайлович, а может, Василию отдадите? — в очередной раз скривилась, всем своим видом показывая, как мне дороги эти пациенты, будь они не ладны. — У меня и так завал! — провела тыльной стороной ладони по горлу, но наш горячо любимый шеф (как мы его ласково за глаза называли) был непреклонен:
— Орловский Феликс Германович, — кинул на стол историю болезни. — Забирай, — ткнул в меня пальцем. — И без разговоров, Краснова. Там друг нашего больного потребовал лучшего врача. Считай это комплиментом.
Выдохнула. Резко. Схватила бумажки и фыркнула на ходу, демонстрируя заведующему спину:
— Ну спасибо, дорогой Святослав Михайлович!
Вот же, счастье-то привалило. Хотя сама же вчера предполагала, что отдадут Феликса в мои нежные, но надежные руки. Только вот сегодня передумала — да, непостоянная я. Имею, между прочим, полное право.
Только вот как в палату-то зайти? Чтобы не заметил этот негодяй, как руки мелкая дрожь бьет. Хорошо еще Маринка с расспросами не приставала, а то бы точно я вспылила раньше времени.
А может, он меня не узнает? Думаю, за это время не одна женщина побывала у него в постели. Ой, какая мне вообще разница?
Правильно, никакой. Я просто выполняю свою работу.
Переступила порог палаты, перед этим сделала несколько дыхательных упражнений и сразу же наткнулась на удивленный взгляд мужских глаз.
— Ну нифига себе! — Феликс действительно был удивлен и даже не скрывал этого. — А я думал, что мне показалось, когда голос твой слышал в реанимации, — намерено, как я полагаю, сделал паузу, а после расплылся в улыбке: — Здравствуй, Малинка! Вот ты и попалась!
Да уж, тут трудно спорить.
Только вот мужские глаза сейчас обещали отнюдь не райское наслаждение. Несколько минут назад думала о том, что он меня забыл, а сейчас жалею, что это не так.
Боюсь, мои проблемы только начинаются…
Глава 14
Феликс
Сознание медленно возвращалось ко мне. Что-то мерзко пищало над ухом, отдаваясь колокольным звоном в башке, еще и где-то вдалеке, как в тумане, услышал женские голоса:
— Как он, Наташ?
— Все в порядке, — тишина, лишь только писк над ухом раздражал, как муха назойливая. — Да вы не переживайте, Анжелика Сергеевна, — и снова молчаливая пауза, а я попытался глаза открыть. — Придет он в себя, парень крепкий. У него показатели, как у космонавта.
Малинка. Точно она. Только почему неизвестная мне Наташа называет мою Малинку Анжеликой Сергеевной? Какая-то хрень, не иначе, еще и этот писк над ухом уже реально бесит. Наверное, это мое больное воображение играет со мной злую шутку.
Я слышал, что наркоз может вызывать галлюцинации, но не так же явно, почти ощутимо.
Мне уже даже на больничной койке мерещится Малинка. Ее голос. Ее запах.
Это просто какое-то дикое наваждение.
Последнее воспоминание — засада, выстрелы и обжигающая боль в боку.
Дальше провал. Полный. Только туманные картинки, которые были то ли явью, то ли сном. Хрен поймешь.
На секунду пришел в себя в скорой, услышал:
— Везем огнестрельное. Большая кровопотеря.
И тогда подумал: «Бля, они должны были ментам сообщить. Надеюсь, Руслан все уладит».
Потом слишком уж туманно помню, как меня поднимали в операционную. Я уже был под препаратами, которые мне кололи в скорой, а теперь белый потолок, какая-то яркая лампа сверху и укол в вену.
Мне показалось, что я сдох, потому что тела не чувствовал. Но голоса остались.
И среди них был голос Малинки…
А потом пустота. Без воспоминаний, ощущений и прочей фигни.
Но сознание было при мне, болталось где-то на грани. И я попытался соединить тело и мозги. До кучи.
Не получалось, мать его!
Сейчас, раз я слышу голоса и даже могу пальцами шевелить, значит, в себя прихожу. Жив. Не сдох еще. А значит те, кто стрелял в меня сегодня, ответят по полной программе. Хотя сегодня ли? Сколько времени прошло?
Открыл глаза — приборы, трубки из рук и милая медсестричка с улыбкой на устах:
— Доброе утро!
— М-мм, — это единственный звук, который удалось выдавить из себя — жуткая сухость в горле, а язык как каменный.
Да уж, силы я свои переоценил, но самое главное — живой. Выкарабкаюсь обязательно, а пока отдохну. Сам же недавно мечтал — чем не повод дать своему организму полностью восстановиться?
К вечеру меня перевели в палату. Я даже встал, несмотря на причитания врача.
— Ну куда?! — орал паренек, когда я, держась одной рукой за стеночку, другой за бок, двигался медленно к выходу из палаты.
— В туалет, — буркнул, игнорируя и вопли доктора, и дикое головокружение.
Пусть кровищи и потерял дофига, но живой, а это главное. И взбешен настолько, что злость гоняет адреналин по крови. Это добавляет сил.
Я не инвалид, чтобы со мной нянчились. И утки свои могут себе в задницу засунуть. Даже аппетит проснулся, правда, тут же пропал, когда в палату зашел Руслан. Друг остановился напротив моей койки и внимательно просканировал. Твою мать! Я это, живой и почти невредимый. А Руслан как будто призрака увидел.
Хрена с два, от меня так просто не избавиться.
— Передай Савелию, — я отставил тарелку с вилкой на тумбочку, — что он — труп.
— Я бы на твоем месте не горячился, Феликс, — мой друг вздохнул, правда, взгляд так и не отвел.
— Ты не на моем месте! — я взревел и даже дернулся вперед, правда, тут же скривился, хватаясь за бок.
— Успокойся, — Руслан, как обычно, был сдержан. — Я разберусь, обещаю.
— О встрече знали только ты и он, — не хотелось мне этого, но по-другому, увы, он не поймет ход моих мыслей. — Я попал в засаду прямо на дороге, почти возле места встречи. Ты по телефону сказал, что приедешь через двадцать минут, — намерено сделал паузу, не сводя взгляда с мужчины. — Приведи мне хоть один аргумент, почему я сейчас должен успокоиться и не начинать военных действий.
— Значит, знал кто-то третий, — Руслан засунул руки в карманы, отходя к окну. — Савелий уже не тот, каким был в девяностые, — отошел к окну, а потом повернулся ко мне лицом, опираясь пятой точкой о подоконник. — Нахрена ему это нужно? Все знают твой нрав, — усмехнулся, качая головой из стороны в сторону. — Бешеный!
— Знают, — согласился я. — Но Савелию вряд ли есть до этого дело.
— Феликс, — покачал головой Руслан, — ты хоть представляешь, на что подписываешься? Завалить вора в законе, хоть и бывшего, ты всегда успеешь, а вот последствия разгребать… — Руслан запнулся и потер переносицу. — Это себе дороже, — уже спокойнее закончил и снова на меня уставился. — Пока мы не удостоверимся, что это он, не стоит действовать на эмоциях.
