Я сжимаю его запястье обеими руками, еле дыша и съежившись на сиденье.
— Я не собираюсь тебя обижать, — глядя мне в глаза, шепчет он.
— Дерьмовый способ доказать это, — с паникой в голосе визжу я.
— Я не пытаюсь задушить тебя, милая.
Вероятно, так и есть — давление его руки на мое горло слабое, но все же.
— Тогда какого черта ты творишь?
Он водит большим пальцем по пульсирующей вене на моей шее.
— Щупаю твой пульс.
С колотящимся сердцем я смотрю на него.
— И зачем?
— Потому что хочу выяснить, насколько быстрым он станет, когда я поцелую тебя.
Я замираю.
— Не смей!
— Почему бы и нет? — Он выгибает одну темную бровь.
— Я не хочу.
Он наклоняется ближе, его взгляд впивается в мое лицо, тепло его тела и терпкий запах его кожи окружают меня.
— Если бы ты говорила правду, маленькая воришка, я бы выполнил твою просьбу.
— Я не готова к этому, — выпаливаю я.
Он мгновенно замирает. Его темные глаза изучают мое лицо. Затем его полные губы медленно растягиваются в улыбке.
— Тогда, полагаю, мне придется подождать.
Он жадно изучает мой рот, прежде чем отпустить меня.
Я остаюсь в том же положении с широко распахнутыми глазами, вжимаясь в дверь и пытаясь убедить себя в нескольких важных фактах.
Во-первых, я должна бояться. Потому что, во-вторых, он с вероятностью в пятьдесят процентов свернет мне шею. И, в-третьих, я действительно не хотела, чтобы он меня целовал.
Особенно я не хотела, чтобы он меня целовал. Потому что если бы хотела, то могла ли я считать себя здравомыслящим человеком?
— Спасибо за откровенность, — поправляя галстук, говорит Лиам. — Чтобы у нас получилось, мы должны быть честны друг с другом.
Я с неверием хихикаю.
— У нас? Нет никакого «у нас»!
Он поворачивает голову и прожигает меня взглядом.
— Есть, милая, — говорит он хриплым голосом.
Если бы мое тело только что не расплавилось, я бы сказала высокомерному придурку спрыгнуть с моста.
Гнев придает мне сил, и я выпрямляюсь.
— Не могу поверить, что должна это говорить, но я не встречаюсь с гангстерами. Гангстер.
Глядя на мой рот, он облизывает губы.
— А кто говорит о свиданиях?
Святой гуакамоле. Он не собирается упрощать мне задачу.
— И не сплю с ними, понятно? — с пылающими щеками бормочу я.
Его глаза, Боже милостивый, становятся темнее.
— Я не говорил и о сне, девочка. После проведенного со мной времени ты надолго забудешь о том, что такое сон.
Мне кажется, что мое сердце застряло где-то в горле, потому как мне невероятно трудно произнести нужные слова.
— Я не хочу проводить с тобой время.
Желваки на его челюсти напрягаются. Он качает головой, как будто разочарован во мне.
— Не хочу!
— Хочешь. Ты очарована мной. Ты просто не можете понять, почему.
От раздражения мне хочется кричать.
— Только больная на голову может «очароваться» тобой!
— Тогда ты больная на голову. — Он пожимает плечами, как будто ему все равно. — Но так даже интереснее.
Вот же одержимый. Он думает, что я интересная?
— Я у тебя украла.
— Я знаю. Именно это делает тебя интересной. — Его тон переходит от беззаботного к жаждущему. — Это и твой красивый, умный гребаный рот.
Мы пристально смотрим друг на друга. Адреналин потрескивает в моих венах, горячий, темный и опасный.
Подобный ему.
Мне приходит в голову, что, возможно, это было неизбежно. Я росла в окружении опасных людей. Один из них меня воспитывал. Вероятно, какая-то часть моего мозга настроена на то, чтобы быть привлекать зло, подобное Лиаму Блэку.
Очень плохо, что он так невероятно красив. Легко испытывать отвращение к человеку, чье лицо так же уродливо, как и его душа, но когда зло прячется за великолепной упаковкой, сопротивляться ему не так-то легко.
До того, как дьявола вышибли из рая, он был самым прекрасным ангелом.
— О чем ты думаешь? — требует Лиам.
— Что ты — дьявол.
— Я превратился из обезьяны в дьявола? Довольно неплохой рост.
Из своего ограниченного опыта общения с ним я знаю, что мы могли бы вечно ходить вокруг да около, поэтому я перехожу к делу.
— Куда ты меня везешь?
— Домой.
Тошнота в животе подсказывает, что Лиам говорит не о моей квартире. Я в ужасе.
— Что бы ни слетело с твоих губ сейчас, пожалуйста, не позволяй этому быть ложью, — низким шепотом просит он.
Это «пожалуйста» резко останавливает меня. Он не похож на человека, который даже знает это слово, не говоря уже о том, чтобы его использовать.
— Окей. Никакой лжи. С этим я соглашусь. Итак, вот тебе несколько истин: я запуталась. Я очень устала. Я беспокоюсь о своих друзьях. Я выпила несколько рюмок, и мне кажется, что мой мозг работает не так, как надо. Ты мне не нравишься, но я не могу честно сказать, что ты мне противен, хотя мне бы очень этого хотелось. Из-за этого я немного разочарована в себе.
Он так пристально наблюдает за мной, что мне приходится глубоко вдохнуть, чтобы успокоиться, прежде чем продолжить:
— Что еще? Хм. Я рада, что ты еще не убил меня…
— Клянусь могилой моей матери, я никогда не причиню тебе вреда. — Его голос жесткий и уверенный. Темные глаза сверкают, как драгоценные камни. В выражении его лица есть что-то такое, что как мне кажется, умоляет меня признать, что он говорит мне правду.
— Хорошо, — к своему удивлению шепчу я.
Похоже, он тоже удивлен.
— Ты мне веришь?
— Да.
