Хани застыла в изумлении, когда ее взгляд скользнул по Национальному торговому центру к монументу Вашингтона.
— Это захватывает дух.
Ветер был достаточно силен, чтобы вызвать рябь на воде, и огни, отражающиеся на ней, теперь танцевали.
Эндрю провел рукой вверх и вниз по ее животу, и Хани улыбнулась этому жесту, и они оба замолчали, глядя на все это.
— Ты должна увидеть это место весной, когда цветет сакура, — наконец сказал он через несколько минут.
— Я хочу.
— Так и будет. — Эндрю поцеловал ее в макушку, прежде чем положить на нее подбородок. — Я собираюсь показать тебе все.
Хани положила свои руки на его и сжала их, но он не позволил им оставаться там долго. Это произошло потому, что Эндрю обошел ее с другой стороны. Нежно поцеловав ее, он достал из пиджака маленькую черную коробочку и встал на одно колено.
— Хани, — начал он, держа коробку в ее направлении, но не открывая крышку, — я был в этом самом месте, когда решил, что хочу стать врачом, помогая маленькой девочке после того, как она упала с лестницы.
Сердце Хани заколотилось, когда она увидела эмоции на его лице, ее глаза наполнились слезами, когда он остановился, чтобы перевести дыхание.
— Это место вдохновило меня на профессиональную деятельность, а теперь, — он открыл крышку, показывая ей бриллиант внутри, — я хочу, чтобы оно стало местом, где я попрошу тебя стать моей женой. — Он достал кольцо из шкатулки и взял его в руки. — Будь со мной навсегда. — Эндрю положил его на кончик ее пальца. — Скажи, что будешь проводить со мной каждый день до конца своей жизни.
Слезы навернулись на ее глаза.
— Я не хочу ничего больше. — Не дожидаясь, пока он поднимется на ноги, Хани обвила его шею руками. — Я так люблю тебя, Эндрю. — Прижавшись к нему, она услышала, как он хихикнул, и этот звук удивил ее. — Что смешного?
— Ты не дала мне надеть кольцо.
Хани рассмеялась и отстранилась, снова протягивая Эндрю руку, наблюдая, как он надевает бриллиант ей на палец. Кольцо было золотым и простым, с единственным камнем грушевидной формы.
— Навсегда, — прошептала она, глядя на него.
Он был уже на ногах, когда Хани снова обняла его, и на этот раз он поднял ее в воздух и сказал:
— Это обещание.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
ДЖАРЕД
В приглашении было сказано, что это торжественный прием в честь выживших пассажиров и экипажа рейса восемьдесят восемь. Я знал, что на самом деле авиакомпания ищет возможность создать хорошую прессу. Даже если они не несут ответственности за крушение самолета, связывать их имя с катастрофой не очень хорошо для бизнеса. Эта вечеринка была попыткой авиакомпании положить всему этому конец.
В приглашении не было сказано, что там будут вице-президент Соединенных Штатов, мэр Нью-Йорка и несколько знаменитостей.
Это был гребаный медийный цирк.
Была только одна причина, по которой я пришел.
Билли.
Мне нужно было только взглянуть на нее. Оказалось, что ее легко заметить, как и всех остальных, летевших в тот день нашим рейсом. У всех нас были одни и те же физические симптомы ― темные круги под глазами, рассеянное внимание, страх, что в общественном месте мы выпьем слишком мало. Я мог определить, кто из нас принимал лекарства. Они были теми, кто мог улыбаться.
Вот почему я знал, что Билли ничего не принимает. Уголки ее губ ни разу не приподнялись с тех пор, как я приехал сюда.
Она стояла в другом конце комнаты в черном платье, держа в одной руке маленькую сумочку, а в другой ― бокал белого вина. Несмотря на то, что она была накрашена и на каблуках, она не была той девушкой, с которой я сидел рядом в самолете. Та, которая едва могла позволить себе минуту тишины между нами, которая улыбалась всю дорогу от туалета до своего места. У которой было соблазнительное, чувственное тело, о котором я не мог перестать думать.
На меня смотрела усталая, похудевшая версия, выглядевшая совершенно потерянной.
Тем не менее, я не сводил с нее своих чертовых глаз.
И хотя я знал, что это опасно, и это было именно то, что я запретил себе делать, я пошел за ней в туалет, когда увидел, что она направилась в ту сторону.
Поскольку я уже много раз работал в этом зале, я знал более быстрый маршрут, и вошел в коридор через восточную часть зала и шел по нему, пока не выскочил прямо перед туалетами.
Билли находилась в нескольких футах и смотрела себе под ноги. Она понятия не имела, что я здесь. Она меня не видела, в этом я был уверен.
— Билли…
Девушка медленно подняла глаза, понимание промелькнуло на ее лице. Она не улыбнулась, но ее глаза посветлели.
— Привет. — Ее голос был таким мягким. — Я не думала, что ты придешь… Я имею в виду, думала, что ты уже здесь.
Я видел, как она искала меня. От нее было легко спрятаться.
— С тобой все в порядке?
Прошел уже месяц после аварии, а она все еще не писала. И еще ее глаза, которые все еще были такими чертовски призрачными. Я знал ответ; мне не нужно было, чтобы она говорила хоть слово.
Билли пожала плечами, на несколько секунд приподняв их, прежде чем опустить. Затем она вздохнула, отвела взгляд и покачала головой.
— Нет.
— Господи Иисусе, — прошептал я, когда ее взгляд вернулся, грубость, черт возьми, убила меня. Если кто и понимал это чувство… так это я. — Ты получаешь помощь? Говоришь с кем-нибудь?
Она не могла сделать это одна. Ей нужна была поддержка, но этим человеком не мог быть я.
Билли кивнула.
— Через день. Это помогает. — Она обхватила себя руками за талию. — Переживать те моменты, которые я помню, это ужасно.
— Я знаю.
Наступила тишина ― не в коридоре, а между нами.
А потом:
— Джаред…
Я не забыл, как это звучит, когда она произносит мое имя. Я просто забыл, как мне это нравится.
— Мне так много нужно сказать, то, что я не успела сказать в больнице.
— Ты уже поблагодарила меня, Билли.
— Это выходит за рамки благодарности. — Она покачала головой.
Билли начала переваривать случившееся. Я знал этапы, как работает терапия. Я стоял в углу во время сеансов моих клиентов.
Я просто хотел, чтобы она сосредоточилась на себе, а не на нас.
— Послушай меня… — Когда мой взгляд сузился, ее взгляд ослаб еще больше. — Как только ты вернешься к своей жизни и работе и будешь занята, все наладится. — Она откинула волосы на правое плечо, обнажив левое. Сверху виднелись едва заметные очертания синяка. Именно там она врезалась в борт самолета, когда колеса коснулись земли. Мои руки сжались, когда я покачал головой и сказал: — Поверь мне, Билли. Я знаю, о чем говорю.
Ее глаза не наполнились слезами, но с тем же успехом могли бы.
Я просто хотел заключить ее в свои гребаные объятия и утешить ее, и…
О чем, черт возьми, я думал?
Я не должен был приходить на это мероприятие.
Не должен был встречаться с ней в коридоре.
То, что ей было нужно… Я не был тем парнем.
— Я пытаюсь, — ответила она. — Очень, очень стараюсь.
К нам шла группа людей, и я хотел убрать ее с дороги. Я подал сигнал, чтобы она знала, а затем положил руку ей на поясницу и подвел ее к стене. Билли прислонилась к ней плечом и повернулась ко мне.
— Что тебе нужно, Билли? — спросил я, когда искал ее глаза и не мог увидеть ответа.
— Объятия.
Я знаю лучше, черт возьми.
Мои пальцы снова сжались, зубы заскрежетали.
Прикосновение было тем, чего я хотел… и самым худшим для нас обоих.
Я глубоко вздохнул, отгоняя эти мысли, и потянулся вперед. Девушка упала на меня, как будто устала стоять и больше не могла этого делать ни секунды.
Ей не нужно было обнимать меня. Я брал весь её вес.
И я сделал это, когда она вцепилась руками мне в спину, а щекой прижалась к моей груди. Я чувствовал все, что было внутри этой девушки ― ее боль и печаль. Я хотел забрать это, удержать, чтобы она могла вернуться к своей жизни. И именно это пытался сделать, когда уткнулся лицом в ее шею, прижимаясь к ней со всей силой.
