Пока мы гуляем, Фенн получает сообщение, с усмешкой смотрит на свой телефон и показывает его мне. — Видишь? Это то, о чем я говорю.
Я быстро смотрю. Это безголовая девушка в бордовой школьной форме, демонстрирующая снимок груди.
— Твоя подруга? — спрашиваю я, забавляясь.
— На одну ночь. Но я не занимаюсь секундами.
Пожав плечами, он удаляет сообщение и засовывает телефон обратно в карман. Надеюсь, эти сиськи, когда-ни будь найдут своего Прекрасного Принца.
— Так если ты не какой-нибудь больной ниший порнозависимый, что ты делаешь на этом компьютере весь день? — спрашивает он, все еще расстроенный моей полной незаинтересованностью в общении с ним, его друзьями и его случайными городскими цыпочками, присылающими обнаженку.
— Исследованием, — туманно отвечаю я.
Многие парни кивают и здороваются с Фенном, пока мы пересекаем кампус по направлению к занятиям. Очевидно, он считается популярным в этом крошечном привилегированном пузыре. Я никогда не пользовался популярностью у крутых ребят и их поклонников. Я не могу придумать ничего более постыдного, чем поклонение герою в старших классах.
— Исследования для чего?
— Личные проекты.
— Ооо, — говорит он, передразнивая меня. — Как загадочно. Ты что, продаешь органы на черном рынке? Управляешь теневой крипто-империей?
— Конечно, если хочешь так думать.
— Ты действительно собираешься хранить секреты? От собственного брата? — говорит он, притворяясь возмущенным.
Я просто пожимаю плечами, пряча ухмылку. По правде говоря, секреты — это моя суперсила. И пока он ворчал на меня по поводу того, чтобы я встречался и знакомился, я узнавал все, что мне нужно, о своем новом сводном брате и других обитателях подготовительной школы Сандовер.
Мне не потребовалось много времени, чтобы взломать транс крипты Фенна из Сандовера и заглянуть в его сообщения. Он действительно проводит много времени, общаясь с этой цыпочкой Кейси. И это как будто два разных человека. Там есть откровенное дерьмо со случайными цыпочками, а потом они с Кейси говорят о TikTok или о каких-то глупых вещах. Если он играет с ней в длинную аферу, это выглядит как тонна усилий за минимальное вознаграждение. Я почти склоняюсь к тому, чтобы предупредить бедную девушку. Она кажется милой. Но я не собираюсь вмешиваться в чужую жизнь.
В моем мире знания — это настоящая сила. И я чертовски хорошо умею добывать их. Но в данный момент я не настолько доверяю Феннели Бишопу, чтобы позволить ему узнать о моих возможностях. Люди не склонны хорошо реагировать, когда узнают, что их иллюзии о приватности — это бумажные окна.
После утренних расчетов с Фенном я становлюсь партнером Сайласа по физике. Сайлас с удивлением обнаруживает, что я вполне способен понять задачи, но не так сильно удивлен, как наш учитель. Если подумать, преподаватель по математике тоже, кажется, был озадачен тем, что я понимаю, что такое обратные функции. Я чувствую, что учителя ожидали, что я буду едва грамотным пещерным человеком, считающим систему государственного образования лишь немногим выше тех мест, куда вы водите свою собаку, чтобы заставить ее перестать писать на мебель. Полагаю, они не совсем ошибались. Я учился в AP-классах 2три школы назад, пока все исключения не настигли меня, и мне не разрешили поступать. Несмотря на их мнение о моем интеллекте, я никогда не считал школу сложной, просто мучительно скучной. У меня нет терпения на обычные занятия в классе. Это делает меня слишком беспокойным.
После обеда я замечаю Лоусона, когда захожу в класс современной литературы. С последнего ряда он пинает стул, настаивая, чтобы я сел рядом с ним. Этот парень — королевский мудак, но мне это нравится. Ему все равно, что думают о нем другие люди. Черт, за исключением того, как они могут его развлечь, я не думаю, что он вообще думает о ком-то еще. Это я уважаю. По крайней мере, все козыри он носит в рукаве.
— И как тебе, нравится первый день в Шангри-Ла? — спрашивает он, наблюдая за мной с ленивой улыбкой. Его пиджак перекинут через спинку стула, галстук ослаблен.
Но в нем есть что-то тревожное. Когда он смотрит на вас, вы знаете, что он обдумывает вашу судьбу. Как он может вписать вас в свой сюжет. Мы все — персонажи в его загадке озорства и злобы.
— Простоял на улице двадцать минут, ожидая, когда подъедет машина для гольфа, но она так и не подъехала.
— Да, забастовка шоферов сделала из всех нас пешеходов. Профсоюзы действительно являются проклятием цивилизованного общества.
Я почти уверен, что он шутит только наполовину.
Но на самом деле, я не знаю, как мне продержаться месяц в костюме при такой погоде. Это все равно, что прокатиться в сауне по заднице толстяка. Какой смысл в шикарной школе и всех этих деньгах, если мы не можем хотя бы получить несколько скутеров?
— Фенн говорит, что ты дрочил в своей комнате все выходные. — Лоусон оглянулся, сверкнув великодушной улыбкой. — Если тебе нужна помощь в подборе девушек, все, что тебе нужно сделать, это попросить.
Я закатываю глаза. — Я прекрасно справлюсь сам, спасибо.
— Ты уверен? Я устрою несколько знакомств. Есть одна девушка, Рэй, старшеклассница из Балларда. — Его глаза немного заблестели. — Чувак, я бы продал душу сатане, чтобы снова с ней трахнуться. Но она как наш парень Фенн — один раз и навсегда, понимаешь? Она не делает это несколько раз. Говорит, это единственный способ избежать привязанности.
Мой рот искривляется в неохотной улыбке. Похоже, это девушка по мою душу. — Это удар, — соглашаюсь я.
— Тогда тебе нужен ее номер? Клянусь Богом, ее тело нереально…
— Добрый день, джентльмены.
Лоусон резко выпрямляется на своем месте, его внимание переключается на переднюю часть комнаты. — Что все это значит?
— Я мистер Гудвин. — Учитель, подходит ко столу во главе класса, — он высокий, чисто выбритый парень, который выглядит так, будто провел лето за кассой J. Crew в торговом центре. Закатанные рукава его белой рубашки открывают пару мускулистых рук без намека на обвисшую кожу или пятна. Он выделяется как бельмо на глазу среди факультета, состоящего в основном из пожилых людей.
— Теперь они разрешают первокурсникам преподавать литературу для старших классов? — говорит Лоусон. Это вызывает приглушенный смех со стороны остальных учеников в классе.
— Я раздаю копии учебного плана с фотографией моих водительских прав, — невозмутимо отвечает мистер Гудвин. — Пожалуйста, возьмите один и передайте его обратно.
Мистер Гудвин молод. Двадцать с небольшим. Очевидно, он слышал это достаточно, чтобы иметь чувство юмора по этому поводу.
— Как Инферно Данте может быть современной литературой? — спрашивает Лоусон, заглянув в учебный план.
— Среди прочих работ мы будем изучать влияние Данте на путешествие героя и современные романы, такие как «What Dreams May Come» Ричарда Мэтисона, — говорит мистер Гудвин, записывая номера страниц на доске.
— О, да. — Лоусон ухмыляется. — Я видел эту книгу. Дженнифер Коннелли трахается задницей к заднице на двустороннем дилдо с проституткой.
Комната, полная старшеклассников, коллективно подавилась смехом. Мистер Гудвин делает паузу у доски, повернувшись к нам спиной.
— Вы думаете о фильме Даррена Аронофски «Реквием по мечте» по роману Хьюберта Селби-младшего. — Мистер Гудвин поворачивается и садится на угол своего стола. — Интересно, что он также вышел в 1978 году, в тот же год, что и «Что может присниться» Мэтисона. Оба интимные и интенсивные психологические исследования человеческого спуска в ад, в прямом и переносном смысле.
— Очаровательно. — Лоусон временно затихает, но не успокаивается, отвечая с мягкой угрожающей ухмылкой за то, что ему не удалось вывести учителя из себя. — С нетерпением жду этого.
Если бы этот обмен мнениями произошел в какой-нибудь из моих старых школ, парня бы пристегнул двухсотфунтовый полицейский и вывел за собой, оставляя след от мочи. Это более занимательно.
