К счастью, с Аттикуса было достаточно.
— Просто вали, уже. Ты не помогаешь.
Я сделала три быстрых шага назад.
— Ну что ж… ладненько… но только если ты уверен.
Он замер и встретился со мной взглядом. Ничего, кроме черного, черного гнева, смотревшего на меня.
— Каро, черт возьми.
Подняв руки в знак капитуляции, я повернулась к Гасу и Фрэнки. Идти к Сейеру было бы слишком подозрительно. Но теперь у меня был его медальон, а у него — татуировка, которую я хотела увидеть. Позже, когда мужчины займутся делом, мы обменяемся товаром. На данный момент медальон прожигал дыру в моем кармане, и я ждала, как на иголках, пока Аттикус поймет, что я взяла.
Не успела я пройти и половины пути, как Аттикус выкрикнул мое имя.
— Каро! Ты что, издеваешься?
Весь склад остановился, оружие и ящики замерли во всех направлениях. Мои шаги замедлились, и я покраснела от нежелательного внимания.
— Каро! — прорычал Аттикус. — Ты маленькая чертова воришка.
— В чем проблема? — рявкнул Рокко со своего поста рядом с Романом.
— Она обокрала меня, — заорал Аттикус. Я чувствовала, как его мертвенно-бледный взгляд прожигает дыру в моей спине. Я чувствовала, как он обжигает меня, разрывает на части внутри его головы. — Она, мать твою, меня обокрала.
Меня ждало осуждение. Наказание. Я украла кое-что у одного из братьев. И кто я, собственно, такая? Никто. Ребёнок, иногда полезный им, ребёнок букмекера, который был им иногда полезен. Они собирались, черт возьми, убить меня. Или хотя бы отрубить мне руку — воровской выговор.
Но вместо криков о крови братья начали смеяться. Сначала тихо, хихикая и фыркая от удивления. А потом они смеялись на полную. Смех прорезал напряжение в комнате, делая воздух снова пригодным для дыхания.
Для всех, кроме меня.
Они смеялись надо мной. И не то чтобы я была сверхчувствительной или что-то в этом роде. Я могла бы вынести, когда надо мной подшучивают.
Но это была армия убийц, которые держали в руках украденное оружие. Это было странно. И мне было очень некомфортно.
Наличие медальона сильнее прежнего горело в моем кармане, практически сжигая мои брюки. Что было бы вполне уместно для лгуньи, которой я была.
Один из парней рядом с Аттикусом толкнул его в плечо.
— О, черт, парень, маленькая девочка украла у тебя.
Снова смех.
— Тебя обошёл ребенок! — крикнул кто-то с другого конца комнаты.
Снова смех.
— Довольно! — Роман шагнул вперед, его голос с акцентом прорезал склад, положив конец хаосу и хорошему настроению. — Приступайте к работе, если только вы не хотите, чтобы ирландцы вернули свое оружие. К утру вам перережут глотки, и вместо глаз у вас будут медные пенни, но зато вы хорошенько посмеялись, да?
В комнате снова воцарилась тишина, лица снова окаменели, и снова начались распаковки. Я не знала, что делать. Означало ли это, что со мной все будет в порядке? Или что Роман был в трех секундах от того, чтобы дать Аттикусу разрешение убить меня?
— Аттикус, приведи девчонку сюда, чтобы мои люди могли сосредоточиться.
Я поймала взгляд Фрэнки с другого конца комнаты. Её лицо стало белым, как у призрака. Ее глаза выпучились, а рот приоткрылся. Ничто в выражении ее лица не придавало мне смелости.
Если мне и требовалось подтверждение того, что меня собираются казнить, то это было написано на лице Фрэнки.
Эх.
Аттикус схватил меня сзади за шею и дернул к себе. Мой писк удивления быстро сменился гримасой боли, когда он подтолкнул меня к пахану.
Он прижался лицом к моему склоненному затылку.
— Теперь ты вернёшь его, сучка.
Я сосредоточилась на своих ногах. На том, чтобы не споткнуться. А не на моей неспособности дышать, думать или сбежать.
Краем глаза я заметила, как отец двинулся к своим боссам, скручивая в руках шляпу, пока она не согнулась. Похоже, он так же верил в то, что я выживу, как и Фрэнки.
Мать честная! Да что я такого сделала?
Глава 6
Пятнадцать лет назад
Трое братьев вполголоса разговаривали с Оззи и двумя людьми, которых называли двумя шпионами — они были вторыми по старшинству в организации. Беспощадные. Грубые. Ужасающие. А также они были братьями. Вообще-то близнецами. Рокко и его идентичный брат Борис. Шестеро мужчин возвышались надо мной, все они обладали силой и удушающей мощью.
Я никогда раньше не была так близко ни к одному из братьев, ни к этим двум шпионам. Я даже не была уверена, понял ли кто-нибудь из дядей Фрэнки, что я ее единственная подруга. Или что я дочь их букмекера, которого недавно повысили. Иногда мой отец и Оззи работали вместе, но я до сих пор боялась этого человека.
И в равной степени боялась его сына, который в данный момент сжимал мою шею так сильно, что я знала, он оставит синяк. Он толкнул меня к пахану, и я споткнулась, прежде чем выпрямилась.
— Эта девчонка обокрала тебя? — спросил Борис у Аттикуса.
— От нее одни неприятности, — проворчал Аттикус. — Я был сосредоточен на работе. Она стояла у меня на пути. Я не обратил внимания, хоть и должен был.
— И это её вина? — спросил Дмитрий низким, угрожающим голосом.
Лицо Аттикуса вытянулось.
— Она карманница. Она ворует для своего отца. И она хороша в этом деле.
Все его обвинения были правдой. И ни одно из них не было похоже на комплимент.
Это были преступления, за которые следовало наказывать.
Грехи, подлежащие осуждению.
— Твой отец — букмекер? — спросил Александр, не сводя глаз с моего отца, который молча стоял в нескольких ярдах.
Не защищая меня.
У меня сдавило грудь, но я сумела ответить.
— Д-да. Леон Валеро.
Глаза Романа сузились.
— А ты?
— Каро Валеро.
Три брата обменялись многозначительными взглядами, которые я даже не надеялась расшифровать.
— Ты недавно помогала с поставкой телевизоров? — спросил Рокко.
Я кивнула.
— И контейнеров два месяца назад, — я закрыла глаза и усилием воли заставила свои нервы убраться с дороги памяти. — И этой… этой штуки в банке.
— Сколько тебе лет? — спросил Роман.
Мое сердце упало в желудок и начало плавать вокруг, делая круги, постоянно отказываясь возвращаться туда, где ему было место.
— Д-десять.
Роман ткнул подбородком в сторону Аттикуса.
— Он прав, на счёт того, что ты хороша в своем деле, да?
Я пожала плечами. Его вопрос походил на ловушку.
Роман не нуждался в лучшем ответе.
— Что ты у него украла?
Мои руки дрожали от страха, и я начал потеть. Я не могла ему показать. Я, конечно, не могла сказать ему — и не только потому, что нервничала. Это, должно быть, плохо бы закончилось для меня
— Покажи ему, Каро, — потребовал отец издалека.
Шестеро мужчин, возвышавшихся надо мной, уставились на отца из-за того, что он заговорил без разрешения. Теперь я боялась за него.
Просто чтобы привлечь их внимание, я подняла руки, которые были прикрыты рукавами моей толстовки. Мужчины снова повернулись ко мне. Аттикус крепче сжал мою шею. Дрожащими пальцами я вытащила его бумажник.
Аттикус выхватил его у меня, быстро проверяя, есть ли в нем деньги.
— Здесь была стодолларовая купюра, Каро.
От ярости он тяжело сглотнул. Я играла в рискованную игру. И я проигрывала.
Но прежде чем я успела отдать деньги, заговорил Александр.
— Ты хочешь сказать, что она увела твой бумажник прямо у тебя из-под носа? И теперь, стоя перед нами, она продолжает тебя грабить?
Аттикус ничего не ответил. Но яростный взгляд говорил все за него.
— Девочка, — засмеялся Александр, — откуда у тебя столько смелости?
Я быстро покачал головой.
— Это… это не смелость.
Александр продолжал пристально смотреть на меня. Все они смотрели. С выражениями, которые я прочесть не могла. Я чувствовала себя экзотическим животным в зоопарке, запертым, выставленным на всеобщее обозрение, в ожидании выступления.
