Слава всем святым, пришел без сына, потому что у меня к Ване имелся важный разговор. Он сформировался окончательно только тогда, когда я сидела, прислушивалась к голосу мужа и понимала - мне этого безумно не хватало.
И еще, что мне отчаянно нужно знать правду. Всю. От и до. И теперь, как я надеялась, можно было рассчитывать на то, что Иван уже успел понять, насколько вся ситуация острая и тяжелая. И насколько я не готова к тому, чтобы мне лгали и дальше.
- Да, еще какой. Я бы хотел с ним погулять, - сказал он, и я мгновенно задохнулась, представив себе то, что все это время упускала из виду.
Если мы с Ваней разойдемся и он получит в суде право не только видеться с сыном, но и забирать его, скажем, на выходные, а сам при этом будет жить со Светой… Выходит, что Никитка будет считать это нормой? Общаться с ней, этой женщиной, от которой мне никогда не было покоя… есть ее еду? Ходить с нею в кафе… Какой кошмар. Такого я допустить уж точно не могла, черт бы ее побрал!
- Сходим все вместе, - как можно спокойнее произнесла я и кивнула на стул. - А сейчас присядь, пожалуйста, у меня к тебе есть важный разговор.
Дождавшись, когда Ваня устроится за столом и обопрется на него локтями, словно ему нужна была поддержка, я размеренно, подбирая каждое слово, спросила:
- Сегодня виделись с Лилей Меньшиковой. Так вот… она кое-что сказала. То, чего я не знала до этого момента. Оказывается, у Светланы есть дочь. И я очень хотела бы знать, не твоя ли она?
- Что?
Иван даже инстинктивно отпрянул, услышав вопрос жены. У Светы есть дочь?..
Мысли хаотично заметались по черепной коробке, панически переключаясь с одного на другое, и при этом он не мог ухватиться толком ни за одну из них.
Мия смотрела на него выжидательно. Нет, не просто выжидательно - испытующе. Ее пристальный взгляд пытался, казалось, проникнуть ему прямиком в голову, добраться до сути вещей.
Только вот засада - он и сам не знал этой сути. Говорила ли Света что-то о своей дочери? Ваня не мог припомнить. Все их разговоры слились для него в мучительно-щемящую ностальгию, тянущую за потайные струны души, доводя тем самым до приятной боли. Он охотно окунался в эти бередящие душу воспоминания, где был еще молод и свободен, но… что он знал о Свете теперь? Что он знал о ее нынешней жизни?
Взгляд снова сосредоточился на Мии. Она ждала ответа. И он отчетливо понял вдруг - нужно отреагировать быстро и решительно. Иначе породит в жене новые подозрения, совсем ему не нужные.
- Нет! - горячо заявил он. - Конечно, нет. Света же была замужем. Оттуда у нее и ребенок.
Он сказал это - и чуть сам не расхохотался от того, как глупо это звучало. Но сейчас, в этой стрессовой для него ситуации, ничего иного он сообразить попросту не мог.
И вместе с тем на душе что-то мерзко заскребло. Ребенок… Почему от того, что у Светы, как у самой обычной женщины, был ребенок, во рту у него становилось кисло? Ведь в этом не было ничего удивительного. Она успела побывать замужем. И, кроме того, ему ли было не знать, как далеко ей было до монашенки!
И все же неприятный привкус никуда не уходил. Идиотское чувство, будто его снова предали…
Он попытался сосредоточиться на жене. На том, что было здесь и сейчас. На том, что единственное имело для него значение. На спасении своей семьи.
Но от выражения ее лица внутри все похолодело. Она ему не верила.
- Мий…
Он поднялся из-за стола - тяжело, скрипуче, словно тащил вверх не только свое тело, но и весь тот груз, что лежал на душе. Подошел к жене, взял ее за плечи, и, заглянув в глаза, твердо сказал:
- Милая, ты же знаешь, я тебе никогда не врал…
Ее лицо приняло комичное выражение. Откинув голову назад, Мия оглушительно захохотала, и по его напряженным нервам от этого звука словно сшибающая с ног волна прокатилась.
- Ты… это… серьезно? - произнесла она сквозь смех, но он вдруг уловил ее взгляд. Горький, полный боли и обиды.
И в этом был виноват он один. Никогда прежде она так на него не смотрела. И он не хотел видеть это выражение ее глаз впредь.
- Я имею в виду, что я не врал тебе о своем прошлом, - поправился он. - Я рассказал о Свете все, как есть. И все, что было. И будь у меня от нее ребенок - ты бы об этом знала.
- Так же, как о ваших тайных свиданиях? - криво улыбнулась жена в ответ.
Он едва не взвыл. Вдруг стало кристально ясно - Мия никогда об этом не забудет. Даже если простит его, даже если они проживут вместе до старости… она не забудет.
- Это не мой ребенок, - снова повторил он.
- Ты даже не спросил, сколько девочке лет! - презрительно скривилась Мия, с отвращением скидывая с себя его руки. От ее реакции они тут же повисли плетьми - беспомощные, обессилевшие.
- Как ты можешь столь уверенно утверждать, что она не твоя? - продолжила жена.
- Я знаю, что она не моя! - категорично отреагировал он. - Света бы мне сказала.
- А не слишком ли ты веришь в честность женщины, которая тебе изменяла? - горько фыркнула Мия в ответ. - А что, если она не сказала? Что, если не захотела тащить в свою новую жизнь призраков прошлого? И просто приписала твоего ребенка своему мужу!
Он нервно сглотнул. Видел, что жена уже на грани. Да и сам словно по краю пропасти бродил.
Потому что тоже боялся этого «если».
- Ну и сколько ей лет? - спросил наконец, сдаваясь. И содрогнулся, услышав ответ:
- Лиля сказала, что, судя по фото, лет пять-семь.
И Мия снова уставилась на него этим своим взглядом, проникающим будто под самую кожу. Его пугали подобные моменты, но еще больше пугало, что они не закончатся никогда. Что жена всю оставшуюся жизнь будет смотреть не него с подозрением. Его преданная, всегда взиравшая на него так доверчиво жена…
Но винить, кроме себя самого, было в этом некого. Он самолично разрушил то, что у них было. И не знал, сумеет ли искупить. Просто пытался привыкнуть к мысли, что отныне все будет иначе. Что ничего не будет, как раньше.
- Ну и что молчишь? - раздался требовательный голос Мии. - Это может быть твой ребенок?
- Нет! - едва не проорал он в ответ. - У нас со Светой давно ничего не было!
- Разве? - вздернула Мия бровь. - А судя по твоим рассказам, лет семь назад она как раз в очередной раз тебя бросила.
Он растерянно запустил руку в волосы. Потянул их, причиняя себе боль в поисках отрезвления. Ему сейчас отчаянно нужно было мыслить ясно. Но в голове царил полнейший беспорядок.
- Что ты хочешь от меня? - произнес он беспомощно, невольно повторяя тот вопрос, что недавно ему задала Света.
- Правды, - последовал мгновенный ответ. - Всего лишь правды, Ваня! И чтобы ты сам наконец понял, чего хочешь!
Ее слова били по больному. Потому что ни то, ни другое, было невозможно.
- Это не мой ребенок, - повторил он в очередной раз, пытаясь тем самым убедить и себя самого тоже. - Хочешь верь, хочешь - нет.
- Спасибо за право выбора, - хмыкнула жена. - В таком случае - не верю.
Он ощутил, как на него снова нахлынуло отчаяние. А с ним вместе - и сомнения. Те сомнения, которые никак нельзя было показать перед Мией.
- Ты хочешь, чтобы я снова пошел к Свете и все выяснил? - спросил он сухо. - Но разве не ты требовала, чтобы я больше с ней не виделся?
- Не переворачивай! - прошипела жена. - Я хочу, чтобы ты самостоятельно решал свои проблемы! Хочу, чтобы нас с Никиткой это все не касалось! Хочу снова тебе доверять, а не могу!
На последних словах она всхлипнула. И он вдруг снова увидел в ней ту Мию, которую хотелось защищать и оберегать. Хрупкую, нежную… Его.
Он решительно шагнул ей навстречу, грубовато прижал к себе, ощущая, как ее дыхание касается его кожи. Сердце тяжело билось в груди, а перед глазами проплывали картины недавнего семейного счастья. У них ведь все было почти как в сказке. Так какого черта он сделал все это? Какого черта начал общение со Светой?
