— Тебе в письменном виде объяснительную, или в устной форме прокатит? — съязвила я.
— Если ты пытаешься охмурить Разумовского, зря, — не стала спрашивать почему, но она все равно объяснила. — Ты не его типаж. И характер у тебя дрянь.
— Ну, а что ты тогда переживаешь? — пожала я плечами, понимая, что до этих слов мне нет абсолютно никакого дела.
Днём нас ждало массовое купание, точнее не так. Сначала был соревновательный заплыв, что-то типа эстафеты, затем уже после того, как наша школа выиграла (наконец, мы стали хоть в чем-то первые), детям было разрешено до ужина поплескаться в воде. Хотя и до этого они сбегали купаться, но тут же все официально, под присмотром. Я за это время тоже заставляла себя входить в воду и уже ща несколько дней, поняла, что у меня неплохо получается плавать. А ещё пришло осознание, что за последние несколько недель, значительно преобразилась. Уже не было выпирающих или торчащих костей, в свой спортивный купальник, который отвечал всем нормам приличия, я еле втиснула свою попу, да и в бедрах он был мал. Ещё бы с грудью кто-нибудь сотворил чудо, чтобы она не смотрелась унылым урюком.
Вечером после ужина, всех ждал массовый костер, где по старым пионерским традициям рассказывались истории, легенды, пелись песни и жарился зефир. И я снова проваливалась в детство, зная, что эти мгновения бесценны. А после отбоя, тренеры снова устраивали веселье в столовой, куда я опять не попала. Почему? Хм. Это ещё одно маленькое приключение.
Я уже сняла тренировочные штаны, напялив вместо них джинсы, и волосы даже распустила, чтобы выйти из образа закоренелой спортсменки. Но, когда вышла на улицу, столкнулась с Разумовским, который в косухе куда-то спешил.
— Сбегаешь? — уточнила я.
— Хочу нормальной еды, а не той полезной дряни, которой нас здесь пичкают, — заявил он, словно читая мои мысли. Я только сегодня мечтала о куске сочной пиццы, или о бургере.
— Слушай, будь другом, привези мне чего-нибудь съедобного, — взмолилась я.
— Что именно? Просто куда я еду, выбор не слишком большой.
— Мне все равно. Главное, чтобы повреднее и пожирнее.
— Застегивайся, — указал он на бомпер, который сейчас был на мне, — ты едешь знакомиться с местным колоритом.
Неужели я это заслужила? Сердце радостно забилось, что не придется коротать вечер в компании, которая мне не очень была по душе.
— И каску дашь? — обрадовалась я.
— Безопасность превыше всего, — ткнул он в небо пальцем. — Только это не каска, а шлем.
— Я знала, просто проверяла.
— Конечно! Я тоже знал, что ты знала.
Вот такой Разумовский мне нравился больше. Блин, да я такого ни разу не видела. И меня достаточно напрягал тот факт, что буквально за сутки его отношение ко мне так изменилось. А если учитывать, что я любимица папы, то у него я переняла одну дурную привычку — всегда искать во всем подвох. И сейчас это меня дико раздражало, но полностью расслабиться я не могла. Особенно, учитывая тот факт, что мне снова пришлось обнимать Андрея. И это было…это было «Вау!». Это было настолько хорошо, что меня даже не пугала скорость, с которой мы двигались по разбитой дороге к достаточно крупному поселку. То, что он крупный говорило освещение на улицах, светящиеся вывески, и даже какая-то забегаловка, забитая до отказа местной молодежью. Там, собственно, мы и остановились.
Я огляделась по сторонам, понимая, что место мне абсолютно не по душе. Но успокаивало, что надрать задницу какому-нибудь доходяге смогу, конечно, и наличие рядом здорового мужика, который с каменным лицом двинулся в нутро заведения.
— Надеюсь, есть мы не здесь будем, — запаниковала я, когда на нас, естественно, как на чужаков, уставились все, кто находился сейчас в тесном зале.
— Не проблема, возьмём с собой, — согласился Разумовский, на что я почти облегчённо вздохнула.
Выбор был небольшой, но наличие нагетсов и картошки-фри привело мой изголодавшийся по холестерину организм в состояние некоего покоя. По крайней мере, я перестала дёргаться.
— Так, похоже, тебя нужно побыстрее накормить, пока ты драку здесь не устроила, — хмыкнул Разумовский.
— Боюсь, как бы снова не пришлось тебя выгораживать перед Петровичем.
И как только я проговорила это, сзади Андрея вырос низкорослый качок, напоминавший больше бочонок с огромным эго, которое так и распирало его напыщенное нутро.
— Вы из лагеря что ли? — проговорил «бочонок».
— Да, — совершенно без энтузиазма ответил Андрей, показывая мне своим видом, что это я накаркала. Ну, я отрицать не стала, зная свой змеиный язычок. Не зря же место мне не приглянулось. Андрей повернулся к потревожившему нас парню. Тот сначала замешкался, это было видно по выражению его лица, потом нахмурился, видимо, напрягая извилины.
— Я тебя где-то видел.
— Я так обычно девушек клею, — хмыкнул Разумовский.
— А! Ну, да! Точно! — осенило качка, взгляд которого вдруг стал восторженный. — Ты же Дикий. Андрей Разумовский по прозвищу Дикий, — обрадовался парень. — Господи, чувак, у меня твой постер на стене висел.
И пока толпа восторженно ликовала тому факту, что в их селении появилась знаменитость, я забрала заказ и потихоньку начала пятится на улицу, пока Дикий купался в лучах славы, которая была ему, по всей видимости, не по душе.
— Слушай, у вас тут есть какое-нибудь место, где можно уединиться? — начал намекать Разумовский.
Парень покосился в мою сторону, оценивающе пробежался скользким взглядом.
— Твоя?
После вопроса Андрей на секунду замялся, так же смотря на меня, видимо, подбирая слова. Но, как оказалось, они были лишними.
— Моя, — даже с какой-то гордостью в голосе. Так, что даже в дар бросило. Ах, если бы это была правда.
— Че, типа охмурить нужно. Гостиница не вариант?
— С этой не прокатит, — правда ли он обо мне такого мнения.
— Ну, тогда лучше вам на водокачку старую. Она за поселком сразу. Там сегодня точно никого. И вид ночью неплохо.
Пейзажи старых развалин, особенно ночью, я не жаждала желанием осматривать, но это было лучше, чем оставаться здесь. По крайней мере, для меня.
Провожали нас с королевскими почестями, тем более, увидев байк, на котором мы приехали. Единственное, что меня удивило, это то, что Разумовского узнавало молодое поколение. Если честно, я давно его упустила из виду, понимая, что так будет легче забыть. И теперь испытывала некий дискомфорт от того, что не в курсе всех событий.
Ту самую «водокачку» в лунном свете мы отыскали быстро. Тем более, сердобольные парни объяснили Андрею куда ехать. Во мраке огромная водонапорная башня, сделанная из кирпича, выглядела зловеще. Неподалеку располагались длинные посещения, типа бараков, которые, видимо, были когда-то служебные. Сейчас на нас они взирали темными оконными проёмами без стекол.
— Жутковатое место.
— Не согласна, — возразила я. — Есть в нем какой-то жёсткий романтический шарм.
— Романтический?
— У тебя проблема с этим словом?
— Нет, просто думал, что мы приехали сюда поесть.
— Попытка ночного пикника в любом случае засчитана.
Я заняла рот пережёвыванием своих хрустящих нагетсов, которые были просто божественны на вкус от того, что были просто свежими. Разумовский предложил мне оседлать своего железного коня, тогда как сам расположился на ступеньках этой самой башни. Рядом с собой не пустил, аргументировав это тем, что камень холодный, а мне ещё детей рожать. И в этот момент я представила…о, нет! Но так ведь не правильно. Как в том анекдоте «Дима просто сказал «Привет», а Таня уже мысленно родила от него троих детей». Похоже, мой мозг потихоньку созревал к этому предназначению любой женщины.
— Что изменилось? — поинтересовалась я. Ну, а что? Когда ещё спрашивать, как не сейчас?
— Ты о чем?
— О себе любимой, конечно.
— Я так понимаю, ты ожидаешь какой-то подвох.
— Вот именно. И как любая нормальная девушка, хочу объяснений.
— В любви?
