class="p1">Это самый обычный двор. С самыми обычными многоэтажками времен Брежнева, а то и Хрущева. И детская площадка, наверное, тех же лет, кроме нашей любимой спиральной горки с домиком. Поэтому очень странно среди людей со средним, а то и низким доходом увидеть самого настоящего миллиардера.
Правда, сейчас Герман ничем не отличается от местных горожан. Бело-голубая футболка, светлые штаны, кроссовки. Рядом с ним нет шкафоподобных секьюрити, дорогого авто или модельной внешности жены. И он ничем не отличается от отдыхающих на лавочках пап снующей рядом детворы.
У его ног стоит новенький блестящий детский электромобиль с яркими наклейками на черном фоне. И это, пожалуй, единственное, что выбивается из общей картины обычного среднестатистического мужчины. Потому что даже без ценника я вижу, что стоит этот мини-джип целое состояние.
Илюша застывает, узнавая отца, и радостно улыбается. Тычет пальцем на малышковый транспорт и с горящими от восторга глазами восклицает:
– Биби! Мама, биби!
Хватает меня за руку, ведя прямиком к Герману. Не замечая, что у меня сердце застряло где-то между грудной клеткой и горлом. Встав комом и перестав биться от такого внезапного сюрприза.
Конечно, глупо было бы думать, что он забыл о сыне. Но кто мог подумать, что Кравицкий сам снизойдет до встречи с ребенком в привычных для Илюши условиях. Не вызовет к себе в резиденцию, не закажет самолет для прогулки по парижскому Диснейленду, а приедет сюда. Сам!
– Добрый вечер, София! – приветливо растягивает он губы в некоем подобии улыбки.
Синие глаза смотрят на меня изучающе. Но хотя бы без враждебности и презрения, как было в нашу первую встречу.
– Здравствуйте, – киваю сухо.
И наконец-то выпускаю из легких воздух.
Илюша крутится вокруг электромобиля, осторожно трогая двери, зеркала, фары. Ему так нравится, что у меня язык не поворачивается одернуть его. Да он и не поймет. А у меня денег не хватит купить ему такую игрушку. Это как несколько велосипедов. Причем самых дорогих.
– Какими судьбами к нам? И почему один? – срывается язвительное с языка.
Я злюсь. На него – за то, что купил такую дорогую вещь, на себя – за то, что нет возможности делать сыну подобные подарки, на местную ребятню – за то, что любопытными зеваками слетелась поглазеть. На то, что вместо того, чтобы схватить сына в охапку и бежать, я стою тут и подсознательно любуюсь отцом своего ребенка. Его ростом, шириной плеч, атлетической фигурой и породистыми аристократичными чертами лицами. Сравниваю с сыном. Илюша похож на Германа. Со стороны без всякой экспертизы ДНК видно. И в душе неожиданно расцветает гордость. Что мой богатырь тоже вырастет красивым.
– А с кем вы меня ожидали увидеть? – ведет насмешливо бровью Кравицкий.
У меня в голове всплывает картинка: Татьяна Анатольевна с ее высокомерным взглядом, и с глаз почти сразу же спадает пелена.
– Например, с женой? Или с органами исполнительной власти. Чтобы наверняка!
Герман непонимающе хмурится. Отвлекается на минуту, помогая сесть сыну в машину, показывает ему рычаги управления и снова переводит внимание на меня.
– У жены важные дела. А при чем здесь исполнительная власть?
Его слова на секунду трогают мое сердце. Я уверена, что у Германа более чем достаточно дел, но он выбрал минутку, чтобы приехать сюда. Не подгадывая заранее. Потому что наш с сыном график ему неизвестен.
А вот у Александры времени не нашлось.
– Ну как же? Пригрозить, показать свою власть? – намекаю открыто.
– Кому? Зачем? Не понимаю вас, – удивляется так натурально, что будь я посторонним человеком – поверила бы.
Илюша жмет на педаль газа. Электромобиль реагирует, срываясь с места, и я, не желая дальше препираться и оставлять сына без присмотра, бросаю:
– А вы у Татьяны Анатольевны спросите. Она напомнит. – И бегу догонять мини-джип.
Больше к этому разговору мы не возвращаемся, но с лица Кравицкого не сходит задумчивая морщина на переносице. Он не лезет ко мне с угрозами. Не пытается проявить агрессию. Просто наблюдает, как играет сын. Иногда даже помогает ему забраться на горку.
Только вот мне все равно не по себе от его присутствия. Отчасти из-за того, что сердце щемит, когда смотрю на их общение с Илюшей.
Я могу ошибаться, могу придумывать то, чего нет, но материнское сердце невозможно обмануть. Оно чувствует то, что не заметно глазу. И я уверена, что из Германа получится идеальный отец. Я готова это признать.
Только не для Илюши.
Для других деток.
– Папа! – неожиданно четко выговаривает Илья и, раскрыв ручки, скатывается прямиком в объятия отца.
Я застываю каменным изваянием. Это слово острым лезвием полосует меня.
Как?
Откуда?
Я его этому не учила!
Кравицкий широко улыбается, встречая сына у подножия горки. Я вижу, как на его красивом лице появляется сеточка мелких морщин у глаз и взгляд становится добрее, мягче.
Большой опасный хищник в один момент превращается в ласкового ручного кота под воздействием одного-единственного слова, произнесенного ребенком.
Я видела, как умиляются женщины каждому шагу или действию малышей, но даже не предполагала, что и некоторые мужчины не остаются равнодушными в таких ситуациях. Все-таки мы слишком разные, чтобы ждать от противоположного пола схожих эмоций.
Мужчины реагируют на детей, когда те уже постарше. Когда можно взять сына или дочь на рыбалку, похвастаться спортивными успехами своего чада. Когда ребенок блещет талантами, учится на отлично, увлекается чем-то близким отцу. А вот чтобы такой малыш приводил отца в восторг простым наивным «папа» – такого мне не приходилось видеть.
До сегодняшнего дня.
И это лишает уверенности.
Через час у Германа звонит телефон. Я выдыхаю с облегчением, когда понимаю, что это важный звонок. И где-то срочно требуется присутствие Кравицкого. Он заканчивает разговор на недовольной ноте, а после подходит ко мне.
– Возьмите, это вам, – протягивает небольшой тонкий конверт.
Я с опаской смотрю на его руку.
– Что это? – спрашиваю осторожно.
– Банковская карта. С пин-кодом. Здесь часть денег, которые я обещал вам за сына. Другая часть появится там сразу же, как только вы передадите Илью нам.
– Спасибо, но мне не нужны ваши деньги. И сына я не отдам, – делаю шаг назад.
Шарахаясь от него так, словно у него в руках ядовитая змея.
– София, давайте рассуждать здраво. Илья – мой ребенок. Не хотите добровольно – я подам на установление отцовства. Докажу через суд, что это мой сын. А также что финансовое положение отца лучше, чем матери. И заберу его у вас таким способом. Только тогда вы не получите ни копейки. А вот проблем наживете – я вам гарантирую. Единственное, почему я еще не закатал
