да, так! Ну — ка прогнись сильнее! Супер! Твоя попка сердечком будет звездой инстаграма, отвечаю! Кстати, задница этой Алины с твоей и рядом не стояла! Я заходила к ней на страницу: сто фоток возле бассейна, двести у моря, и ни одной с Буткевичусом! И у него тоже нет совместных фотографий с ней! Сечёшь? У них всё несерьёзно!
Не скажу, что меня это не обрадовало.
Звездой не звездой, но как только я выложила провокационное фото, на меня обрушился шквал лайков и комментариев:
"Ух, какой орех!"
"Я бы вдул!"
"Зачётная задница!"
"Давай встретимся, красавица!"
И ещё тонну сообщений в личку.
Я не была готова к такому назойливому, не совсем адекватному вниманию, поэтому спустя пару дней удалила фотографию, тем более, что тот единственный лайк, на который надеялась — я так и не получила. А потом и вовсе удалила приложение с телефона. Я никогда не была ярой фанаткой соцсетей и не нуждалась в них.
Меня уже начинала напрягать странная зацикленность на Буткевичусе. Мне хотелось иметь свободное, не обременённого тяжестью страданий сердце. И с этих самых пор, я запретила Лиле вспоминать про Сашку.
*** В начале лета, нам удачно удалось с Лилей совместить отпуска, и в конце июня мы полетели вместе домой.
Предстояла грандиозная встреча выпускников. Прошло ровно десять лет как мы закончили школу, и почти год, как случился тот короткий, но бурный, если его можно так назвать, роман с Буткевичусом.
Моё сердце по-прежнему оставалось свободным, как и моё тело было свободным от секса: с того момента, как я ушла от Дениса, никакого интима в моей жизни не происходило.
Надо признаться, я волновалась, предвкушая встречу с Сашкой, хотя всеми силами пыталась не показывать своё волнение Лильке, но та быстро меня раскусила, когда сидя в самолёте в ожидании взлёта, на её предложение, чтобы в аэропорту нас встретил Буткевичус, я почти закричала:
— Нееет! Не вздумай ему звонить! Не хочу, чтобы он нас встречал!
В мои планы входило сразить его наповал видом сексуальной цыпочки, но никак не уставшей после длительного перелёта курицы.
Месяц назад Лиля с ним переписывалась и, как бы между делом, спросила про личную жизнь, на что он ответил своей коронной фразой: "Я со всеми и ни с кем".
В тот день, когда я собиралась на школьный вечер, так разволновалось, что пришлось даже выпить пару стопок отцовского коньяка для успокоения нервов.
Я надела короткое обтягивающее чёрное платье на тонких бретельках и серебристые босоножки на высокой шпильке. Распустив длинные волосы, слегка подкрутила их кончики и ярко подвела веки, подчёркивая зелену своих глаз. Я так долго вертелась перед зеркалом, что немного не рассчитала время.
"Эх, как всегда, приду с опозданием!"
Сердце бешено колотилось, когда поднималась по ступенькам школьной лестницы на второй этаж, где находился наш актовый зал. Я слышала громкий гул голосов и, распахнув тяжёлую дверь, вошла внутрь.
Зал уже был полон народа. На сцене кто — то пел. Ко мне подскочила счастливая Лиля вместе с Олесей Михайловой — нашей одноклассницей и третьей подругой. Мы обнялись и расцеловались.
— Буткевичус здесь, — шепнула мне на ухо Мондрус.
Я нервно сглотнула.
Колени подгибались, пока Лилька с Олесей практически тащили меня за собой. Мы подошли к длинному столу, за которым расположился весь наш класс. Но я никого не видела. Мой взгляд упёрся в широкую крепкую спину, обтянутую серым пиджаком.
Саша стоял около стула, на котором сидела Галина Николаевна — наша классная руководительница и, слегка склонившись над ней, что — то негромко рассказывал.
Будто почувствовав мой взгляд, Буткевичус выпрямился и повернулся. Мои зелёные глаза встретились с его карими.
— Привет, Петрова! — насмешливо произнёс он.
— Привет, Саш... — больше я не могла вымолвить ни слова и, словно в трансе, смотрела на него.
Боже, как же он красив! И почему я раньше никогда этого не замечала?
Но его мужественное лицо ничего не выражало, лишь губы слегка кривились в иронической улыбке.
А потом Буткевичус сделал то, чего я меньше всего от него ожидала. Он просто отвернулся от меня! Взял и отвернулся у всех на глазах!
Меня бросило в жар от такого унижения, я начала беспомощно озираться по сторонам. Но оказалось, никто даже не обратил внимание на эту неловкую короткую сцену, только Лиля округлила глаза от удивления и, схватив меня за руку, быстро подвела к Галине Николаевне.
Я склонилась к своей классной руководительнице, зная, что сейчас открывается прекрасный вид на моё декольте, и трёхкратно её поцеловала. Выпрямившись, взглянула на Буткевичуса: он смотрел куда — то в сторону, но никак не на мою грудь.
Ну и хрен с тобой!
Через пару секунд меня окружили остальные одноклассники, многих из которых я видела в последний раз десять лет назад, и увлекли с собой за общий стол.
Я была сильно обескуражена Сашкиным демонстративным пренебрежением. Хорошо, что дорогой тональный крем скрывал моё пылающее лицо. Совершенно же очевидно, что он не простил меня. Ладно, может быть позже, попробую подойти к нему и поговорить.
Но случай подойти и поговорить так и не представился, потому что вскоре Буткевичус ушёл на противоположный конец зала, где располагался наш параллельный класс. Я ничего не могла с собой поделать, и следила за всеми его передвижениями, пока не наткнулась на укоризненный взгляд Лилии. Она покачала головой, давая понять, что я явно перегибала палку. Одёрнув себя, заставила переключить внимание на Игорька Бернгольца, который с гордостью показывал всем фотки маленького сына.
Через какое — то время, вновь кинула взгляд на Сашку. И то, что я увидела, меня не обрадовало. Совсем.
Буткевичус в открытую флиртовал с Ириной Шевцовой, самой симпатичной девочкой из параллельного класса. Во время учёбы нас часто сравнивали. На школьном конкурсе красоты в одиннадцатом, Ира заняла первое место, а я получила приз зрительских симпатий.
Шевцова с таким вожделением глазела на Буткевичуса, что казалось, ещё немного, она бросится на него, повалит на пол и оттрахает у всех на глазах! Сквозь музыку, я услышала её звонкий смех в ответ на какую — то очередную Сашкину шутку, и это настолько резануло по моим нервам, что мне немедленно захотелось вскочить и убежать, послав нахрен всё это мероприятие.
Дура! Сама виновата! Нечего было фантазировать о том, чего нет и быть не может! Разоделась! Для кого, для Буткевичуса, для этого неисправимого Казановы?! Вон как
