в разные стороны, путая. Молодой человек, идущий впереди, молчит и не отвечает на редкие вопросы моих провожатых. Страшно. Нас завели в какую-то красивую и очень большую комнату, не восхититься ею просто невозможно! Была б я в ином состоянии, не упустила момента.
— Она? — спрашивает у моих похитителей мужчина, сидящий в дорогом кожаном кресле. Он осматривает меня как бездушную вещь, словно я не живой человек, а товар перед витриной. Мерзко. В его взгляде отсутствует похоть, сексуальный интерес, возбуждение, там чистая жажда наживы.
— Да, — коротко кивает один из сопровождающих. — Это сестрёнка парнишки, — опасный мужчина поднимается с кресла, подходит ближе, не сводит с меня глаз. Меня всю колбасит. Руки онемели и повисли, как палки, ноги сделались ватными… Я еле стою! Зуб на зуб не попадает, они стучат ни на секунду не замолкая. Закусываю губу, выходит до крови, солоноватый привкус во рту говорит, что я перестаралась. Плевать! Скоро это будет самой малой бедой из всех!
— Мы её малость помяли, — начинает оправдываться второй амбал, видя недовольство на лице главаря. Ему тут же прилетает кулак в скулу. Подпрыгиваю со страха, закрываю ладонями лицо, часто и мелко дышу. Думать не получается, в голове каша, сердце сковали вековые льды. Пытаюсь найти хоть один шанс выбраться из заварушки, но из-за накатывающей волнами паники никак не выходит. А меня тем временем продолжают изучать. Кровь стынет в жилах, эмоции на пределе, вот-вот разорвет на части.
— Какой замечательный экземпляр, — довольно заключает осматривающий меня мужчина. Молчу. Он берет локон моих волос, подносит к носу, шумно вдыхает. — Какой божественный аромат! — мужчина явно чем-то доволен, только никак не пойму чем именно. Да оно мне и не важно, все равно никто не спасет… Дура! Вот почему не позвонила Руслану?! А он ведь предупреждал… Даже сам позвонил! Для него я явное исключение из правил, только никак не могу понять почему.
— Олег, оставляем ее здесь, — обращается к мужчине, которого слушаются собаки. — Фигурка отличная, личико тоже. Посетители любят таких девочек, — довольно ухмыляется, словно вспомнил шутку. А вот мне не смешно! От отчаяния хочется плакать… Очередная волна леденящего душу страха окатывает холодом с головы до пят.
— Ннне надо, — еле двигаю непослушным языком в пересушенном от стресса рте.
— Чего это? — начинает откровенно ржать один из моих похитителей. Буря негодования поднимается в душе.
— Милая… Сладкая… — главарь встаёт напротив меня и изучающе смотрит. Я опускаю взгляд в пол и молчу. Он поднимает руку, проводит ей по моей щеке, касается губ… Не смею дышать… Ужас переполняет. — Невинная, нежная девочка, — с непонятным для меня восторгом произносит мужчина, преисполненный власти. — Скажи, у тебя ведь не было мужика? — поднимаю на него глаза, полные ужаса, отрицательно мотаю головой. Главарь расходится в счастливой улыбке, от которой становится ещё страшней. Не представляю, почему у меня до сих пор сердце на куски не разорвало! Я не могу дышать, я не смею пошевелиться, я мечтаю проснуться и понять, что это был всего лишь сон.
— К гинекологу её! Живо! — командует своим шавкам. Сжимаюсь в комок, хочу провалиться сквозь землю, исчезнуть, испариться! Но мне не дают. Локоть грубо хватают и больно сжимают, меня уводят из комнаты прочь.
— Если девственность подтвердится, то будем устраивать торги, — раздается довольный мужской голос за спиной. — Давно мне так не улыбалась удача! Девчонка-огонь! — дверь в кабинет захлопывается, меня ведут дальше по коридору.
Глава 18. Алиса
Снова коридоры, двери, лестничные клетки, непонятные помещения. Такое ощущение, что я попала не в частный дом, а в какое-то учреждение — так много всего вокруг. Мы идём смешным шагом, если я хоть немного замедляюсь, то получаю толчок в спину, сбивающий с ног. Падать навзничь нет ни малейшего желания, приходится крепче сжимать зубы и идти.
Меня привели в другую часть этого странного дома, здесь все совершенно иначе. Лёгкий полумрак, намеренно сделанный тусклыми светильниками, куча комнат с разных сторон, бордовые обои, картины на стенах, пол застилает ковер. Небольшие бра, расположенные на стенах между дверей, позволяют осмотреть не так много, но мне достаточно. Ком в горле растет, мешает дышать, эмоции зашкаливают.
Закрытые двери, приглушённые стоны, ритмичный стук и скрип кроватей… Меня передёргивает от отвращения. Но что я могу сделать? Ничего. Раньше надо быть действовать, пока был шанс. На сердце горько и до невозможности больно. За себя, за брата, за всю нашу семью. Макс — засранец! Но зла на него внутри нет. Он болен, у него зависимость от карточных игр, от адреналина и азарта, что те дают. Ему лечиться нужно, только вот Макс не соглашается. Мама уговаривала его, как могла: со слезами, с мольбой, на коленях — не помогло. Отец пытался силой затащить Максима в лечебницу, но против воли пациента они не принимают и папу с братом развернули назад, где в этот же вечер тот сбежал из дома и проиграл целое состояние. Родители продали машину, дачу, квартиру, отдали все сбережения и все равно было мало. Мне кажется, что именно это окончательно подорвало их здоровье. Ни папы, ни мамы больше нет. Теперь настаивать на лечении некому.
— Проходите, — молодой мужчина в белом халате обращается, смотря напрямую мне в глаза. Его лицо скрыто медицинской маской, никак не удается лучше рассмотреть, по оно мне и не нужно. Амбалы, сопровождающие меня, собирались зайти вслед за мной, как врач крайне строго из остановил.
— Вам сюда нельзя, — настоятельно заверяет доктор. — Дайте спокойно осмотреть девочку! — и закрывает перед ними дверь. У меня немного отлегло от сердца.
— Спасибо, — шепчу пересушенными от переживаний губами. Они потрескались до крови и болят.
— Попей, — протягивает мне стакан воды, печально смотрит. — Легче не станет, но должно помочь.
— Спасибо, — ещё раз благодарю мужчину и делаю несколько глотков живительной влаги. — Что со мной будет? — тихо говорю в пустоту, не особо рассчитывая на ответ.
— Ох, дорогая, не знаю, — честно отвечает врач. — Давай для начала я тебя осмотрю, — обращается ко мне с дружелюбной улыбкой. Смотрю в его печальные глаза, вижу искреннее сочувствие и у меня внутри сносит так тщательно построенную плотину. Слезы душат, рвутся наружу, рыдания прорываются из груди. Ноги не слушаются, отказываются держать, медленно оседаю на
