ему их презервативы? Он всегда пользовался только своими, не давая им ни шанса забеременеть от него, лишая их возможности требовать потом с него содержание, манипулируя его ребенком.
С Натали все по-другому. Ей он готов сделать предложение. Да, они уже полгода вместе, и за эти полгода он настойчиво зазывал ее к себе домой. Не она сама напрашивалась, а именно он приглашал. Она отказывалась. Всегда. Отмахивалась, отшучиваясь в своей манере:
– А, вдруг мне у тебя так понравится, что я не захочу уезжать? Что делать будешь, а? – смеялась, не дожидаясь его ответа.
Он звал ее съездить в жаркую страну, к морю. Отказывалась:
– Не смогу на работе отпроситься. Не отпустят. У нас некому работать.
– Я готов оплачивать твое содержание. Бросай работу!
– Брошу, и что я буду делать? Ждать тебя целыми днями? Где? В твоем загородном доме?
– Маникюр, парикмахерская, СПА. Куда там еще девушки ходят? – попытался он ее соблазнить перспективами роскошной жизни.
– А через 3-4 месяца, максимум, через полгода ты наиграешься и поймешь, что я тебе надоела и бросишь меня. И что мне делать прикажешь? Побитой собакой на прежнюю работу возвращаться? Нет уж! Увольте! У нас женский коллектив, а это натуральный серпентарий, чтоб ты знал. Хватит того, что они уже увидели один раз твою шикарную машину с водителем и тебя самого с тем веником из роз! – Натали недовольно усмехнулась.
– Увидели, и что? Ты меня стесняешься, что ли? Странно, не находишь?
Обычно все предыдущие женщины вот как раз старались его всем своим знакомым продемонстрировать, похвастаться им.
– Герберт! Это женский коллектив! Да там через одну либо разведенки, либо неудачно замужем, что еще хуже. Я ничем не лучше их, с их точки зрения, а значит, надо принизить, вернуть в стадо таких же, как все. Двушка в панельном доме, муж, вкалывающий на заводе или где-нибудь в автомастерской, вечером ужин под новости и пиво. Вот оно счастье! А тут шикарная тачка, букет стоимостью в мою зарплату, и ты, весь из себя такой шикарный и красивый! – Натали вздохнула и замолчала.
– Ну, прости! Я хотел сделать тебе сюрприз! Я думал, что тебе будет приятно, если я встречу тебя с работы!
Вот как она так все выворачивала, что он же еще и извинялся перед ней? Сделал, называется, сюрприз девушке! Стоял с огромным букетом у машины, ждал, когда она выйдет, ловил удивленные и восхищенные взгляды женщин.
Она и вышла, подошла быстрым шагом, сама открыла дверцу машины и буквально юркнула на заднее сиденье, быстро закрыв за собой дверцу. Он же так и остался стоять с глупой улыбкой на лице и с этим идиотским букетом наперевес.
Нет, надо приглашать ее в нормальный ресторан и делать предложение. Хватит уже этих потрахушек в гостиничном номере.
– Наташ. Прости, прости! – одернул сам себя, вспомнив, что она не любит, когда он ее так называет. – Натали, давай в следующий раз в нормальном ресторане пообедаем, а? Ты какую кухню любишь? Итальянскую, французскую, японскую?
– Люблю японскую, но я теперь только через неделю смогу с тобой встретиться.
– Что? Как через неделю?
– Извини! Дела семейные!
А вот это было что-то новое. Раньше она никогда о семье не говорила. А тут сама вдруг.
– Может, ты еще и замужем, а? – хохотнул, спрашивая, а сам замер, боясь услышать правду.
– А если да? Тогда что? – удивила она его.
– Что?
Герберт опешил, услышав это. Пошутил, называется. В голове тут же сложились куски мозаики: отказ от его подарков и даже цветов, отказ встречаться по выходным, отказ от совместного отпуска, встречи только в гостинице. Теперь-то ему понятно, почему ей не понравилось, что он встретил ее с работы. И вот теперь ему понятны и этот ее идиотский платок, скрывающий волосы и огромные, закрывающие пол-лица, очки – Натали всегда приходила к нему в гостиницу в платке и в очках. И кстати, деньги красавица охотно брала, в отличие от подарков.
Он расхохотался:
– Ты серьезно? Ты замужем? А муженек, типа, не видит, не понимает и не подозревает? Тебе же просто резко повысили зарплату, верно? Раза в три так повысили, да? Или вы с ним на пару мои, честно тобой заработанные, деньги тратите, а?
Натали отреагировала странно: она молча встала с кровати, молча оделась и так же молча шагнула к двери из номера. Уже стоя у двери, в этом своем платке, держа очки в руке, произнесла:
– Ты ничего не знаешь о моем муже! Так что не смей его осуждать!
И вышла. А он остался лежать на кровати.
Нет, это нормально вообще? Он же еще и виноват остался!
На накрытом столе остался нетронутый ужин и неоткрытая бутылка шампанского.
Герберт встал, открыл шампанское и присосался к горлышку бутылки. Хотелось чего-нибудь покрепче, чем это пафосное шампанское, которое он заказывал специально для Натали. Он выругался и вошел в душевую. Ужинать в одиночестве не хотелось. Хотелось напиться. И вот напиться, как раз, желательно в одиночестве. Рассказывать друзьям о Натали он не хотел. Зная своих друзей, Герберт был уверен в том, что Алекс с Павлом предложат пари на то, что уложат ее в койку.
Герберт вышел из душевой гостиничного номера в белом махровом халате, одетом на голое тело. Номер был пуст. Натали ушла и не вернулась. Впрочем, он и не ждал, что она вернется. Глянул на закуски на столике и поморщился.
– Позвонить в обслуживание номеров, чтоб убрали, что ли? Впрочем, зачем? Ночевать здесь один он не будет. Он уйдет, горничная и так уберет все. Хоть кто-то нормально поужинает!
Герберт скинул халат и начал одеваться. Успел только натянуть боксеры, как на его телефон прилетело сообщение от Алекса: «А ты в курсе, что Камень стал отцом?»
Глава 9
– Чего? Какого лешего? Пашка стал отцом?
Тут же набрал Павла, желая задать ему один единственный вопрос.
– Герыч! Здоров, дружище! – голос друга звучал пьяно.
– Ну, здоров! Я слышал,
