туда, где никого нет. На крышу. Скорее. Подальше от тысячи чужих глаз и мерзких ухмылок. Подальше от притворства и фальши, царившей в этой обители мажоров.
А в мыслях, вопреки желанию, вспыхивали флешбеки.
«Вот я сижу в школьном туалете, плачу, потому что больше уже не могу это выносить. Не могу терпеть насмешки со стороны группы девчонок, которые считались первыми красавицами одиннадцатого «А». У всех идут уроки, а я тут. Одна. Без чьей-либо поддержки.
И голос, вырвавший меня из лап жалости к себе:
— Эй, ты чего?
Поднимаю глаза — а там рыжее солнышко. Или нет? Это же девушка? Кажется, я видела её раньше. И я с трудом вспоминаю, что это Анастасия Кравцова из параллельки, потому что в голове каша, а лицо всё опухло от слёз.
Улыбчивая девочка из одиннадцатого «В» достаёт из сумки сухие салфетки, вытирает влагу с лица и сочувствующе улыбается.
— Прекращай, давай, это того не стоит.»
В последний момент успела избежать столкновения с одним из старшекурсников. И побежала дальше, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. Спасительная дверь на крышу уже близко. Там я смогу дать волю слезам. Нужно продержаться ещё немножко…
«Так вам, сучки! — торжественно восклицает Кравцова, окатившая из ведра каждую из одноклассниц, которые меня высмеивали. В глазах моей новой подруги дикий азарт вперемежку с торжеством справедливости.
Это случается посреди дежурства, когда троица красавиц решает потешиться за мой счёт. Я испуганно застываю, понимая, что сейчас что-то будет. И оно случается, предчувствие не обмануло.
Драка, после которой мы впятером сидим в кабинете директора. Исцарапанные, но довольные и счастливые. Насчёт троицы — не уверена, но мы со Стаськой уж точно.
А я, выслушивая строгие нотации Антонины Павловны, понимаю, что порой в этой жизни нужно не обращать внимания на мелочи. А если эти мелочи становятся угрозой твоему внутреннему спокойствию, нужно просто броситься в омут с головой, если не видишь иного решения проблем.»
Распахнув дверь, я влетела на крышу. Сюда редко кто приходит, поэтому час на рыдания и возможность выплеснуть обиду и горечь у меня точно есть.
Прислонившись к стене, медленно сползла вниз. Обхватила колени руками и уткнулась в них лбом.
«— Стасёна-а! Мы поступили! Мы это сделали! — я невероятно счастлива. И подруга тоже.
Мы кружимся в обнимку, визжим, как ненормальные. Но нам сейчас всё равно на мнение окружающих. Мы поступили в один из самых престижных ВУЗов страны! Обе!
— Добьёмся высот в своей профессии и улетим на Мальдивы! Будем лежать на лежаках и попивать коктейли! А вокруг море, солнце, пляж и куча горячих парней! — мечтательно закатывает глаза Кравцова.
Я тяну ей мизинчик, чтобы скрепить обещание. Она хватает его в ответ и трясёт уже соединенными пальцами в воздухе, по типу «мирись-мирись.
— Вместе, несмотря ни на что? — уточняю.
— Ещё спрашиваешь?! — возмущается подруга и снова стискивает меня в объятиях.
А я понимаю, что всё-таки есть на свете настоящая женская дружба.»
Я рыдала, как маленькая девчонка. А флешбеки только усугубляли моё состояние.
Как? Когда? Почему? Что стало с маленьким солнышком? Когда она превратилась в такую же мегеру, от которых сама же меня и защищала? Неужели она могла подумать, что я действительно бегаю за Грозовским, да ещё и за её спиной? Почему не дала объясниться?
А ведь раньше мы всегда с ней выясняли недопонимания и обиды напрямую. Никогда ничего не утаивали друг от друга. Могли даже прокричаться. Всякое бывало. Но чтобы вот так… Никогда!
В ушах внезапно гулко прозвучали слова Стаси, перед тем, как всё случилось.
«— Я начала общаться с Таней… Она просила с ней позаниматься.»
Таня… Может ли такое быть, что причиной всего стала она?
В моей голове начали постепенно складываться пазлы. Один за другим. А перед глазами предстала неприятная картина. Пусть всё ещё неполная, но… Некоторые детали стали ясными, как белый день.
Таня не просто отдалила нас с Кравцовой. Она изменила её. Я пока не понимала, каким образом ей это удалось, но удалось. Втереться в доверие. Подружиться. Сблизиться. Да и с Грозовским, скорей всего, это она приложила свою когтистую лапу.
Но, как бы там ни было, я не понимала — ради чего можно было предать такую крепкую дружбу? На что можно было её обменять? На место в компании Покорителей? На тусовки? На фальшиво слащавые улыбки?
И всё ради того, чтобы на мгновение почувствовать себя сливками общества? Ради внимания Грозовского?
Я бы и дальше пыталась понять подругу, предавшую искреннюю дружбу ради красивой обёртки, которой прикрывались детки богатых родителей; пыталась бы оправдать Стасю различными способами, не желая признавать и принимать правду, реальность, но…
В какой-то момент я услышала шорох, который могли издавать только человеческие шаги.
— Сбежала от духоты, что творится внизу?
От неожиданности я вскочила и обернулась в ту сторону, откуда раздался голос, украдкой вытирая слёзы изнанкой рукава кофты.
На меня смотрел голубоглазый брюнет спортивной внешности, одетый в форму футбольного клуба. И мягко улыбался. Понимающе. Делая вид, что не заметил моего опухшего от слёз лица и красных глаз.
Но я не обманывалась. Никому нельзя было доверять. Он мог оказаться засланцем Грозовского.
Я не знала, что ответить, поэтому просто напряженно застыла, смотря на парня. Ожидая очередного мерзкого выпада, как обычно делали другие.
— Да не переживай ты, я не с… этими, — будто, прочитав мои мысли, сказал брюнет, кивнув вниз. — Они не умеют жить по-другому. Им нужно кого-то гнобить. А Дракону так тем более. Он этим дышит, питается.
Я выдохнула, но не спешила начинать с ним диалог. Парень обладал приятной, располагающей к себе внешностью. Но перед глазами тут же встал Грозовский, словно напоминание, что внешность порою сильно обманчива.
— Я не думаю, что ты такая, как о тебе говорят. — казалось, парня абсолютно не напрягало моё молчание.
Я даже не удивилась тому, что он знает, кто я. Теперь мало кто в универе не знал меня в лицо и по имени.
Его слова смешались с шелестом ветра, становясь их частью. Я едва расслышала их. Но, черт возьми, как же было приятно услышать подобное от незнакомого человека, в то время как даже лучшая подруга тебя предала, отвернулась, предпочитая верить гнусным слухам.
Обхватив себя за плечи, поёжилась. Всё же на крыше было довольно-таки прохладно.
— Держи. — не дав мне опомниться, брюнет снял с себя спортивную ветровку и накинул на мои озябшие плечи. — Ты не голодна? Я, кстати, Кирилл. — он протянул мне руку для пожатия.
— Юля, — решила представиться, несмотря на то,
