– Вика, ты?! – буравя толпу бредущих под дождем людей, ко мне стремительно приближался Вовка, он тоже был в ветровке, но от бега его капюшон сбился на спину.
– Володя. Как я рада тебя видеть.
Теперь мы стояли напротив друг друга и мешали другим в узком проходе, что отделял железнодорожные платформы от привокзальной площади.
– Почему ты не вчера, а сегодня приехала? Почему не звонила?
– Вова, ты намок. Голова совсем мокрая, – я поправила прядь волос, упавшую ему на лоб и прилипшую к нему. – Сначала надо скорее домой. Потом все тебе объясню. Я так устала!
– Я с ума сходил. За две недели ни одного звонка, – он принял из моих рук ручку чемодана и покатил его к площади, перед этим взяв меня за локоть. – Пойдем, машина там стоит. Вчера весь вечер проторчал на вокзале, все не мог понять, как так, тебя не оказалось в поезде из Питера. Решил сегодня тоже приехать. На удачу. А сидеть дома и бездействовать, просто не было сил. Как же ты могла так поступить, ни разу не позвонить?
– Потом, Вова! Все потом. Извини меня, но так получилось. Я все объясню. Немного в себя приду с дороги…
До моей квартиры добрались не так-то и быстро. Сначала не могли выбраться с привокзальной площади. Из-за дождя, что лил, как из ведра, скопления машин и возбужденной суеты в сужении выезда с вокзальной площади образовался затор. Потом нас подержали светофоры, которые, как сговорились против нашей машины, и светили только красным. Поэтому путь занял приличное время и отнял у Вовки столько внимания, что задавать мне и дальше вопросы он поостерегся, сосредоточившись больше на дороге. Наконец, мы доехали, выгрузились и поднялись на мой этаж.
– Что-то ключ не поворачивается. Странно очень. Всегда замок хорошо работал, – склонилась я над замочной скважиной, пытаясь открыть дверь, а за спиной нетерпеливо нависал Вовка.
– Ну, что ты, в самом деле?! Дай, я. Вот, все нормально. Нет, определенно, ты какая-то вся не своя…
Мы прошли в прихожую, сняли мокрые ветровки, переодели кроссовки на домашние тапочки и, вроде как, даже начали успокаиваться. Я подскочила к комоду, достала полотенце и передала его другу.
– На, посуши волосы. В ванной еще фен есть. Висит на крючке слева. А я пока чайник поставлю.
Прошла на кухню, наполнила электрочайник и включила его в розетку. Открыла одну за другой кухонные полки и нашла пачку печенья, сухие хлебцы и коробку конфет. В холодильнике обнаружила шпроты, банку сгущенки, кусок засохшего сыра, а в морозильнике пачку масла и пельмени.
– Жить можно, – продемонстрировала свои находки переступившему порог кухни Володе. Он успел снять свитер, и был теперь в футболке, край ворота которой тоже, к сожалению, немного намок.
– Хочешь, дам тебе банный халат? Он достаточно большого размера, мне всегда был велик, может тебе и подойдет. А твои вещи повесим в ванной на сушилку. Ты как?
– Сойдет и так, – он махнул рукой, потом запустил пятерню в всклокоченные волосы, пытаясь их так пригладить. – Давай, рассказывай, что с тобой приключилось.
Прошел к столу и уселся на табурет, что стоял рядом с окном. Он был весь внимание и приготовился слушать. Только тут щелкнул, выключаясь, чайник, и я принялась расставлять чашки и заваривать чай.
– А, хочешь пельмени? Могу быстро сварить. Нет, правда, может ты голоден?
– Не суетись, Вика. Сойдет печенье и чай. Садись уже и рассказывай. Выкладывай все, как есть, – подмигнул мне и добавил. – Я все прощу.
Я покосилась в его сторону, понаблюдала улыбку на губах, но вот глаза его мне веселыми не показались, и оттого решила, что сразу вываливать на человека всю правду не стоит. Можно было обойтись и порцией. А потом еще добавить, и еще. Это решение показалось разумным, и я приступила к рассказу.
– Помнишь, ты меня провожал на вокзале?
– Как же не помнить?! Ты, давай, не тяни. Знаю я эти твои штучки, мартышка, этакая.
– Будешь обзываться, ничего не расскажу, – надулась на него, но в голове все еще продолжала прикидывать, что следовало поведать сейчас, я что потом.
– Я, любя, ты знаешь.
– Так вот. Катьки в купе не оказалось, хоть я и надеялась на чудо до последнего момента. Кстати! Что с Катериной? – меня и, правда, охватило неподдельное беспокойство, поэтому он не смог мне не ответить.
– Аппендикс вырезали. Что-то в этом роде. Подробнее она сама тебе все расскажет. Сейчас пребывает в добром здравии. Ну, и в волнении, конечно. Разумеется, за тебя… А еще волосы готова была на себе драть, что тебя одну оставила… Дальше давай!
– Так, дальше… В купе оказался моряк.
– Откуда? Там же тетка была. Я сам видел, когда чемодан твой заносил. Лет сорока пяти, полная, на голове пучок. Багаж у нее еще был внушительный: чемодан, дорожная сумка и коробка, скотчем замотанная.
– Не глупи, Вова. Говорю тебе, морской офицер там был.
– Что-то мне уже не нравится твой рассказ… Ну да ладно, продолжай. – Он и, правда, хмурился, и это было непривычно, не похоже на моего друга.
– Я все пыталась дозвониться до Катерины. Но телефон ее не отвечал, а на мой без конца трезвонила Ирка. Черт дернул меня ей набрать. Вот мой мобильный взял и разрядился. И с того момента связь прервалась.
– Ты что, зарядку забыла?
– Нет, взяла. Офицер был так любезен, что предложил сходить в тамбур к розетке.
– Опять офицер! Откуда он там все же взялся?!
– Говорю тебе, ехал в одном со мной купе. У него билет был на соседнее место.
– Куда же тетка делась? Крупная такая была дама.
– Далась тебе эта тетка. Совсем не даешь ничего рассказывать. Все перебиваешь.
– Хорошо, молчу. Что дальше?
– Он вернулся и сказал, что розетки не работают. Предложил сходить в соседний вагон, чтобы там подзарядить аккумулятор. Мне стало совестно гонять человека. Тем более что он сказал, что очень голоден и желал бы пойти в вагон-ресторан позавтракать.
– Пусть бы себе шел в ресторан… А у тебя, как сейчас помню, был огромный пакет со съестным. У меня еще чуть рука не отсохла его тащить.
– И я решила его накормить, раз уж был таким услужливым со мной. Он не отказался.
– Кто же откажется?! Готовить ты всегда умела!
– Потом он угостил меня коньяком.
– Вот, подлец!
– Почему сразу подлец?.. Но слушай дальше… Сначала я отказалась, и меня никто не заставлял. А потом…
– Ты что, его оправдываешь?
– Зачем? Просто рассказываю, как все было. Помнишь, в каком настроении меня оставил тогда?
– Да. Оно было, мягко говоря, не очень хорошим.
– Отвратительным! Дай, думаю, выпью рюмочку для его улучшения.
– Улучшила?
– А что ты так сердишься? Улучшила! Доехали до Питера за одно мгновение.
– Не гневайся, мартышка, тебе не идет совсем. И пить ты никогда не умела. Представляю, какое веселье стояло в купе…
– Мы только песни пели… Но когда стали собираться выходить из поезда, вспомнила, что телефон в сумке так и валяется незаряженным. Ладно, думаю, в гостинице заряжу. Хвать, а зарядки и нету.
– Хвать, нету! Была и пропала… Все этот подозрительный моряк! Больше ничего не пропало?
– Тогда больше ничего.
– А потом, что?
– Телефон. Только я зарядку купила на следующий день, как потерялся мой мобильный. Со всеми вашими номерами в памяти… Ой, Володь, я все печенье слопала. Это от волнения, наверное. Тебе досталась хоть штучка?
– Не успел взять. Я от волнений и переживаний, в отличие от тебя, есть совсем ничего не могу. А у тебя что, совсем ничего больше из съестного нет?
– Хлебцы еще остались…
– Ладно. Давай так. Напиши мне список, сбегаю в магазин, что в соседнем доме. Приду, продолжишь свою трагическую повесть. Не то магазин закроют, и завтра утром тебе нечего будет есть. Лады?
– Угу. Я быстро напишу. Сумку дать?
Пока ждала его, переоделась во все домашнее, а потом взяла и набрала Катькин домашний номер с городского телефона. Дай, думаю, успокою подругу, что я нашлась и зла на нее не помню, что бросила меня одну на дороге жизни. Та, как заполошная, начала причитать, одновременно и спрашивать, и сама отвечать на свои же вопросы. Понятно, что разволновалась. Потом она сказала, что раз еще не совсем поздно, то она быстро ко мне подскочит, чтобы глянуть на меня и своими глазами убедиться, что у меня все в порядке. Как потом выяснилось, подскочили ко мне сразу три моих подруги. Катька позвонила Светке, та Ирке и Маринке. Последняя жила на другом конце города, а то тоже бы приехала.
