— Как ты мог? — Сокрушается матушка. — Как можно было так подло поступить с нашим золотцем?
И снова разочарование в ещё одних любимых глазах…
Я думал, пережил уже самое болючее. Но сейчас цепляет не меньше.
Да, блядь…
Запрокидываю лицо к потолку и шумно глубоко дышу.
А потом снова перевожу измученный взгляд на родителей и сознаюсь, как на духу:
— Да не помню я ничего. Всю голову сломал. Пил в тот вечер не больше обычного. Отмечали очередной успешный контракт. Никогда провалов в памяти не было. А тут просто ни-че-го. Пробел.
— И как это понимать? — Цепляется сразу за суть отец.
— Думаю, подсыпали что-то. Химию какую-нибудь. Специально. Вот только доказать не могу. В тот день, когда проснулся раздетый в чужой постели, плохо соображал. Даже извинялся перед этой… — Киваю на ту, что на фото. — Думал случайно к ней забрёл. Бошка трещала, как трансформаторная будка. На тот момент посчитал, что перепил. А когда заподозрил во всей этой истории неладное, в крови уже следов не осталось.
— Моча? — Подкидывает идеи батя.
— Меня всего проверили. Ничего.
— А женщина эта?
Устраиваюсь на соседний стул рядом с матерью. В ногах правды нет.
— Молчит, как партизан на допросе.
— Надави.
— Кто я по-твоему, чтобы с бабами войну затевать?
— Ну и как ты такой белоручка перед женой оправдываться собираешься? — Упрекает отец.
— Не знаю.
— Факт измены был?
— Понятия не имею. Говорю же, не помню ничего. Даже как в лифт с ней заходил — полный провал.
— Господи. — Шепчет мама. — Как же так-то? Ну ты хоть Настеньке объяснил?
— А что я ей скажу? Извини, любимая, я не помню изменил тебе или нет? По ощущениям — скорее нет, потому что мой автопилот работает только к одной женщине. А по всем имеющимся фактам — да, потому что оспорить и доказать обратное я не могу. Так что ли?
— Да хоть бы так! — Возмущается Настина защитница, снова ударяя меня полотенцем, но уже не больно и по плечу. — Она же переживает. Ты хоть представляешь, как ей плохо сейчас?
— Знаю. — Глухо отвечаю я. Это очень болезненная для меня тема. — Но оправдываться я не умею. Да и рассказчик из меня… тот ещё. Как умел, объяснил…
— То есть никак. — Заключает мать.
Развожу руки в стороны. Ну что ты от меня хочешь? Со словами у меня всегда напряг. Речей толкать не умею. Я больше действиями.
Мне проще найти виновников всей этой чехарды и поставить их на колени перед любимой женщиной, чем подобрать правильные слова с оправданиями и покаяниями.
Ведь вины я с себя не снимаю. Я с этой женщиной ужинал. И пару раз даже не по рабочим вопросам. Просто хотелось переключиться после рабочего напряга.
У меня в тот период на работе был аврал и паника, дома бедлам и детский плач, и я, придурок, нашёл отвлекающий манёвр. Отдушиной для разгрузки стали беседы с другой женщиной, как разговор с незнакомым попутчиком в поезде. И ведь ничего криминального в мыслях не было.
Лучше бы в спортзал пошёл… грушу метелить. Но со спортом с детства не сложилось. Парочка переломов и длительных больничных перекинули мой интерес на шахматы. Там и упражнялся все последующие годы. Даже имею по ним разряд.
Может стоило вернуться в этот «спорт»? Пошёл бы в клуб. Нашёл бы себе соперника.
Но что уж теперь…
Что сделано, то сделано.
— Конкуренты? — Ломает голову отец.
— Возможно. Мой начальник безопасности банка проверяет и этот вариант. А больше, наверное, и некому. Я уже что только не думал…
— А Настя как? — Задаёт следующий вопрос отец.
— Держит глухую оборону. Близко меня не подпускает. Но хотя бы уже не гонит из дома.
— А я бы тебя метлой поганой гнала, пока мозги бы как надо на место не встали. — Снова подаёт своё веское слово мать.
Женская солидарность… чтоб её…
Но хорошо, что Настёна — не моя мать…
Глава 15
Оставив детей на Димыча, выхожу из квартиры с кейсом-сейфом. Сразу за дверью меня принимают двое накачанных охранников.
— Добрый день, Анастасия Аркадьевна, нас Дмитрий Максимович нанял сопроводить вас и ваши творения на экспертизу. Он не предупреждал? — Забирая из рук кейс, говорит один из мужчин.
Я обалдело моргаю глазами, пытаясь что-то сказать, но получается… никак не получается…
За спиной раздаётся голос мужа и агуканье Ярика:
— Ай, чёрт! Настён, забыл. Это я организовал, мне так спокойнее будет. Чтобы тебе с ценным грузом одной по городу не шарахаться. Не волнуйся, они мешать не будут. Просто отвезут и привезут обратно. Не спорь, пожалуйста.
А я что? Я разве спорю? У меня вообще мышцы лица заклинило в открытом положении, какой уж тут спор.
И снова меня обволакивает знакомое чувство защищенности.
— Спасибо. — Наконец выдавливаю из себя я.
Мой Димыч… он такой мой, что я даже испугаться этих качков не успела. Сразу поняла, откуда руки растут.
Мы читаем друг друга без лишних слов и объяснений.
В этом весь он. Молчаливая забота. Незаметная поддержка. Без лишних вопросов, уточнений.
Лишь одно он доверил полностью мне — дом. И я эту задачу провалила. Не справилась. Переоценила себя.
Я не меньше виновата во всей этой ситуации. Не меньше…
Возвращаюсь вечером после того, как отвезла свои уже готовые изделия на экспертизу.
Старшие дети, сидя на диване, смотрят мультики. Муж устроился на полу возле них. Младший то ползает по ковру, то взбирается по папе, привлекая его внимание.
Останавливаюсь в дверях, любуясь потрясающей домашней предновогодней картиной. Меня замечает только муж. Обнимает любящим взглядом, совсем как раньше.
Как будто и не было того страшного дня с курьером и конвертом. Словно нам просто приснился кошмар… один на двоих.
И видя счастливые лица своей семьи я отчётливо понимаю, что ради них… ради их счастья всё же стоит попробовать дать второй шанс нам с мужем.
Возможно у меня получится спустя время всё забыть.
И я отвечаю робкой улыбкой на взгляд Димки. И вижу, как его глаза вспыхивают, считав мои эмоции.
Ужин проходит в тёплой атмосфере. Мы вместе с супругом помогаем детям принять душ. Я мою каждого по очереди, Димыч, укутывая в полотенце, относит их в спальню и одевает в пижаму.
Муж укладывает старших, рассказывая им какую-то свою придуманную историю про космические корабли, звёздных людей и лунную королеву с синими волосами. Полёт фантазии Димки меня всегда заставлял зависнуть в недоумении, но детям его рассказы заходят на ура.
Я укачиваю младшего.
Как только детей уносит в фантастический мир снов, ухожу в ванную. Вечерний душ — это моё место восстановления силы. Вода смывает все тревоги и переживания дня. Дынный гель для душа заполняет нос потрясающим ароматом. Я словно сбрасываю с себя потрёпанную дневной суетой старую кожу… совсем как змея… и возрождаюсь заново.
Люблю эти мгновения тишины и одиночества…
Возвращаюсь в спальню, и удивлённо замираю.
В комнате включена расслабляющая тихая музыка. Рядом с кроваткой Ярика.
По другую сторону нашей огромной кровати расстелен на полу плед, на котором стоит тарелка с нарезанными фруктами, сыром, несколькими видами колбас, бутылка безалкогольного шампанского и два бокала, в которых мерцают огоньки от свеч.
И в самом сердце этого романтического рая восседает Димыч. В домашних футболке и шортах.
Приглашающе и выжидающе смотрит на меня.
А я под стать… в атласной маечке на тонких бретельках и из того же комплекта коротких шортиках.
И Димыч балдеет от этого вида. Наслаждается моим смущением. Смакует…
А ещё боится, что я оттолкну…
Но я для себя уже всё решила. Поэтому подхожу к манящему «островку», располагаясь по другую сторону пледа. Между нами напитки и вкусняшки. Димка разливает безалкогольное шампанское нам обоим.
И прежде чем сделать первый глоток, смотрит на лопающиеся золотистые пузырьки в бокале.
— Не смотря на руководящую должность, я так и не научился толкать речи. Не знаю, как правильно передать всё то, что творится у меня внутри. Не знаю, как объяснить, что случилось. Я просто прошу тебя поверить, что здесь… — Кладя руку себе на сердце, смотрит пронзительно в мои глаза. — …я тебя не предавал. Там всегда была и остаётся только одна женщина. Ты, Настёныш. И никакой другой мне не нужно. Ради нашей семьи, я обещаю, что разберусь в ситуации и не позволю такому повториться. Просто не отталкивай меня. Позволь всё исправить. Я не подведу. Вот увидишь.
