я дышала. И меня унесло в далекую страну.
Страну, где плохие люди встречали Карму.
А плохие девочки жили долго и счастливо.
Ева
(Тринадцать лет)
Мне никогда не везло.
Я резко проснулась от грубого и сердитого шума. У меня перехватило дыхание, когда услышала скрипучий мужской голос, и на секунду мне показалось, что я снова у папы.
Нет, нет. Это неправильно.
Здесь нет зарешеченных окон, и я не лежала на комковатом подержанном матрасе; у меня над головой брезент, и я на жесткой кровати грузовика.
Я в безопасности.
Грузовик больше не двигался, и дождь прекратился. Я разжала костяшки пальцев, слегка расслабляясь. Если меня еще никто не заметил, может быть, мне все-таки повезло.
Мои руки тряслись, когда я приподнялась, чтобы заглянуть в отверстие в брезенте. Мы остановились на обочине улицы. Мои глаза расширились при виде модных домов и лужаек, освещенных уличными фонарями. Я далеко от Детройта, это точно.
Дверца машины закрылась, и мужчина прошел мимо, прижимая телефон к уху. Мои мышцы свело судорогой. Все, что я видела, — это его седой затылок, толстую шею, и клетчатую рубашку, натягивающуюся на широкие плечи. Если он прямо сейчас обернулся бы и снял брезент, не могло быть, чтобы он меня не заметил.
Именно в этот момент он стал поворачиваться. У меня зазвенело в ушах, когда я низко пригнулась, схватила осколок стекла, который выскользнул из моей досягаемости во время поездки, и медленно поползла к противоположному концу грузовика. Не успела я пройти и половины пути, как он уже расстегнул брезент.
Я вздрогнула, собираясь с духом. Приготовилась к прыжку, хотя знала, что у меня не было ни единого шанса.
— Гарри! Это ты?
Мужчина нажал кнопку на своем телефоне и повернулся лицом к тому, что, как я предполагал, являлось домом, и он испустил проклятие. Я вздохнула от облегчения, когда он пошел на женский голос.
Мое сердце бешено колотилось о грудную клетку.
Вот оно.
Моя поездка окончена. Мне нужно исчезнуть, пока я не упустила свой шанс.
Я закрыла глаза, обхватила пальцами осколок стекла и сосчитала до трех, как это делала мама. Обманула себя, заставляя поверить, что этого времени достаточно, чтобы набраться сил.
Раз, два… Три.
На меня накатила тошнота, когда я пробиралась остаток пути мимо мебели и села слишком быстро. Мои глаза обшаривали пригородный район. Я соскользнула с задней двери и собралась обежать грузовик, когда внезапное желание остановило меня.
Голод. Отчаяние.
Черные точки застилали мне зрение, когда я подбежала к пассажирскому окну, заглядывая внутрь. Темно, но два пакета на переднем сиденье привлекли мое внимание. Я смотрела на них. Спортивная сумка и бумажный пакет для ланча. В них могло ничего не быть… Или там мог быть бумажник. Еда. При этой мысли у меня в животе пронзила острая боль. Далекие голоса долетали до ушей, и этого достаточно, чтобы подтолкнуть меня к действию. Я открыла дверь.
— Что за черт? Эй!
Мое тело дернулось от лая мужчины, но мне удалось схватить с пола измазанный жиром бумажный пакет, куртку, брошенную на кожаное сиденье, и бутылку воды.
— Остановись! — его голос теперь ближе.
Забыв о другой сумке, я крепче сжала то, что у меня было, и, спотыкаясь, отступила от грузовика, не обращая внимания на свои вопящие кости, когда побежала.
— Эй, ты! Маленькая девочка! Вернись сюда!
Тревога волнами прокатилась по мне, но пришло облегчение, когда я поняла, что его голос звучал все дальше и дальше с каждым слабым толчком моих ног.
Не оглядывайся назад.
Как он и сказал, я всего лишь маленькая девочка. Надоедливая. Все, что я могла сделать, это убежать и надеяться, что он не подумал бы, что я стоила таких хлопот.
Я не знала, как далеко я убежала, когда украденные вещи почти выскользнули из моей потной хватки, но дома, размытые мимо, становились больше и причудливее. Мое дыхание обжигало при каждом вдохе, и черные точки, плавающие перед глазами, заставляли меня замедлиться. Мои колени подвернулись, когда я прижалась к дому, пробираясь все глубже и глубже на чью-то территорию. Я ударилась о стену, приваливаясь к ней и соскользнула на землю. Мягкая мокрая трава облегчила мое падение.
На несколько мучительных мгновений я не могла дышать. Мои легкие слишком сухие, слишком сжатые.
Я в порядке.
Я в порядке.
Я в порядке.
Лгунья, лгунья, лгунья.
Моя новая мантра звучала у меня в ушах. Наконец, когда мое дыхание пришло в норму и я могла открыть глаза без потери сознания, я посмотрела вниз на бумажный пакет.
Когда я открыла его, от острого запаха бургеров и картофеля фри у меня во рту скопилась слюна. Я запустила руку внутрь, доставая огромный бургер, и мои пальцы дрожали от голода, когда я поднесла его к губам. Меня не волновало, что незнакомец уже съел немного — я запихнула все это себе в горло, затем потянулась за полупустой бутылкой с водой, стоящей у моих ног, и выпила большую часть. Вода — это рай, когда она оседала в моем желудке. Когда я снова полезла в пакет за картошкой фри, я почувствовала прохладные монеты в своей руке.
Деньги? Неужели мне так повезло?
Горя желанием выяснить, я вывалила содержимое пакета, наблюдая, как картошка фри высыпалась на траву. Выпали две монеты, за ними три однодолларовые купюры. Этого едва хватало, чтобы купить мне еще один фастфуд, но, с другой стороны, я слишком отчаялась, чтобы быть привередливым.
Я подпрыгнула и бросила взгляд через лужайку, когда в окне дома загорелся свет, освещая кухню. Когда фигура расплылась по комнате, чувство холода унесло прочь любую ниточку надежды, которую принесли деньги.
Я не должна была быть здесь. Это слишком близко.
Если кто-нибудь нашел бы меня, они передали властям, которые отправили меня обратно к моему отцу. Который затем отправил бы меня обратно к нему. Я не стала бы этого делать. Я бы никогда не вернулась.
Когда я заставила себя встать, на меня накатил приступ тошноты. Следующее, что я помнила, это то, что я схватилась за бумажный пакет, выплескивая в него все содержимое своего желудка.
Слезы щипали мне глаза от нежного жжения в горле.
О боже. Так мерзко.
Я вытерла рот грязной ночной рубашкой. Мое сердце бешено колотилось, когда я бросила взгляд в сторону кухни, почти ожидая, что кто-то смотрел прямо на меня. Но свет был выключен.
Облегчение переполнило меня, и воздух вернулся в мои
