— Катя! — вскрикивает молодой человек.
Я не успеваю ничего понять, когда меня резко хватают за руку и толкают в воду. Я взмахиваю руками, распахиваю в крике рот и тут же захлёбываюсь водой. Я совершенно не умею плавать. С раннего детства боюсь воды. Я размахиваю руками, в панике пытаюсь кричать. Вода заливается в нос, рот и уши. Я не могу понять, где дно, а где поверхность. Паника нарастает. И когда воздуха совсем перестаёт хватать, а в глазах темнеет, сильные грубые руки обхватывают меня за талию, а я оказываюсь на поверхности. Кашляю, выплёвываю воду на кафель.
— Тише. Тише, Катя. Давай. Вот так, девочка. Осторожно.
По спине меня гладят огромные ладони, мягко похлопывают, помогая откашляться. В горле и носу печёт, в ушах шумит вода, волосы прилипают к лицу.
— Посмотри на меня, Катя. Посмотри, — слышу требовательный голос, когда горячие руки обхватывают лицо.
Перед глазами всё плывёт, но я всё же различаю лицо Игната, который смотрит на меня со страхом.
— Ты слышишь меня? Котёнок, — то, как ласково обращается ко мне Чернышев, почему-то приводит меня немного в чувства.
Я пытаюсь сесть. Игнат тут же помогает мне принять вертикальное положение. Убирает волосы с лица, заправляет за уши.
— Очки. На дне. Без них плохо вижу, — мой голос сорванный, сипит.
— Ты зачем прыгнула в воду, если плавать не умеешь, Зубрилка? — спрашивает зло.
— Я не прыгала, Игнат. Меня… Меня толкнули, — жаловаться я не люблю, но под этим тёмным пристальным взглядом лгать не получается.
— Юля… тварь такая, — Игнат подхватывает меня на руки, несёт к лежаку.
Усаживает на него, полотенцем вытирает моё лицо, а затем закутывает в него. Пальцами с силой обхватывает подбородок и строго говорит, глядя в перепуганные глаза со слипшимися ресницами.
— Сиди здесь, Зубрилка. Сиди и не вмешивайся. Слышишь меня? — я киваю. — Свою доброту и справедливость засунь куда подальше! И не мешай.
— Что ты собираешься делать? — шепчу сорванным голосом.
Глава 12
Глава 12
Катя
— Сиди. И. Не. Вмешивайся.
Чеканит каждое слово, пригвоздив меня взглядом к месту.
— Ты услышала меня, Зубрилка?
— Да, — киваю заторможенно.
— Отлично, Катя.
Прежде чем убрать руку с моего подбородка, он ласково проводит пальцами по щеке. Отворачивается от меня. Я вижу лишь силуэты. Вот Игнат медленно подходит к Юле. Без очков я не могу рассмотреть выражение её лица. Но я замечаю, как она изгибается. А в следующее мгновение Игнат вскидывает руку. Я сжимаюсь, мне кажется, что он ударит девушку, но он сжимает её горло пальцами.
Он тащит её к воде, толкает её в бассейн, а потом прыгает следом за ней. Я напрягаюсь и подаюсь вперёд, сощурив глаза. Игнат не даёт девушке всплыть.
— Бунтарёва! Бунтарёва, сделай что-нибудь! — кричит Даша.
— Что? Что я могу сделать?
— Ты что, дура? Он из-за тебя!
Я сбрасываю полотенце и кидаюсь к бассейну. Встаю на корточки на кафель и тяну руку к плечу молодого человека.
— Игнат. Игнат, прошу тебя, не нужно. Это слишком жестоко. Так нельзя.
Парень резко поворачивает ко мне голову, опаляет злым взглядом.
— Я же сказал тебе не лезть, Зубрилка.
— Пожалуйста, Игнат. Умоляю тебя. Это слишком жестоко. Это неправильно. Так поступать нельзя.
— Как?
— Ты держишь её под водой. Она захлебнётся.
— Как, если она всплыла? Не зря говорят, что какашки не тонут, — я прослеживаю его взгляд и вижу, что девушка уже стоит на другом конце бассейна.
— Я думала, что ты…
— Что я её утоплю? — склоняет голову к плечу. — Как она хотела сделать это с тобой? Она ведь знает, что ты не умеешь плавать, не так ли?
— Знает, — киваю, подтверждаю слова Чернышева. — Спасибо тебе, Игнат. Ты защитил меня. Спас. Спасибо, — в странном порыве вскидываю руку вверх и пальцами провожу по его щеке.
Чернышев вздрагивает и окидывает меня странным взглядом. Потом отворачивается и скрывается в воде. Выныривает на поверхность, держа в руках мои очки.
— Держи, Зубрилка. И больше не теряй.
— Спасибо большое, — я надеваю очки и выдыхаю, когда вновь начинаю видеть мелкие детали, а не расплывчатый мир.
— Ты будешь мне должна, Катя. Уже… Три долга за тобой. Или четыре? — склоняет голову к плечу и ухмыляется.
— Катя. Катюша, как ты? — голос Марка за спиной заставляет меня вздрогнуть, а Игната напрячься всем телом.
— Хорошо, Марк. Спасибо, — поворачиваюсь к однокласснику и улыбаюсь.
Он тоже надел очки. Парень смотрит внимательно то на меня, то на Игната, который подошёл ко мне со спины, руками обхватил обнажённые плечи и прижал к себе. От внимательного взгляда Марка хочется спрятаться. Но я не могу отвернуться, потому что парень помог мне. Пытался защитить.
— И спасибо тебе за помощь ещё раз, — склоняю голову к плечу.
На этих словах руки Игната на моих плечах сжимаются ещё сильнее, а он притискивает меня к своей груди так тесно, что даже капли воды не могут проскользнуть между телами. Он горячий. Огромный. Надёжный.
— Как понимаю, Игнат, наш с тобой разговор был бессмысленным, — дёргает раздражённо плечом Марк. — Я не могу ни на что рассчитывать.
— Да, Жиглов, — зло цедит сквозь зубы Игнат. — Я изначально дал понять.
— Ладно, Катя, — обращается ко мне, — не пожалей о своём выборе.
— Пошёл вон, задохлик, — с презрением выплёвывает Игнат, сжимая мои плечи с силой и причиняя боль.
— Игнат, отпусти, пожалуйста. Мне больно.
Молодой человек совсем немного ослабляет хватку, но не убирает руки с моих плеч. Он кончиками пальцев проводит по моему предплечью, носом касается затылка. И шумно втягивает мой запах.
— Зубрилка… — шепчет тихо. — Зубрилка мелкая…
— Игнат, — я чувствую себя беспомощной и слишком открытой сейчас, будто молодой человек смог пробраться в самую душу.
Я поворачиваю голову немного в сторону и вижу, что все одноклассники смотрят в нашу сторону. Мне становится до тошноты стыдно и неловко от такого пристального и всеобщего внимания. Мой взгляд замирает на Даше. Боюсь увидеть злость, ревность или ненависть на её лице, но она смотрит с безразличием.
— Боже, все смотрят, — шепчу, опуская голову.
— Как и смотрели на то, как ты тонешь, Катя? С безразличием и интересом?
— Может, они просто не поняли? — спрашиваю шёпотом.
— Ты слишком наивная, Катя. Чересчур добрая. Пора посмотреть на мир трезвым взглядом, Зубрилка.
У меня получается повернуться к Игнату лицом и заглянуть в его глаза снизу вверх.
— Я знаю, что в каждом человеке есть свет, Игнат. В каждом, без исключения. А злость и ненависть – это последствия нехватки любви, внимания и заботы.
— Как ты живёшь в этом мире, Катя? — качает головой и грустно улыбается, пальцами проводит по моей щеке, стирая каплю воды, упавшую на щеку.
— Мне кажется, что счастливо, — я пожимаю плечами. — Нет ничего преступного в доброте. Многие принимают её за слабость.
— Это и есть слабость, Зубрилка. Ты сейчас болталась в воде, как новорождённый котёнок, которого в мешке кинули в озеро. Как ты там оказалась? Молчишь? Тебя толкнули. Почему? Потому что ты не дала по роже одной зажравшейся и наглой твари, которая пользовалась тобой, как только хотела, — говорит так зло, что я отступаю.
Глаза молодого человека медленно скользят по моему лицу, опускаются на грудь, которую я торопливо прикрываю полотенцем. Я переступаю с ноги на ногу и отворачиваюсь, желая поскорее вернуться в номер. А ещё лучше – снять отдельный и пережить эти два дня.
— Ещё раз спасибо тебе, Игнат. Если бы не ты, я бы… Могла и не дожить до вечера. Спасибо.
Я разворачиваюсь и направляюсь к своему лежаку.
— Мне нравится твоя задница, Зубрилка. Она притягивает не только неприятности, но и мой взгляд, — несётся мне хриплое вслед.
Я сильно краснею. Гулко сглатываю. Заправляю волосы за уши подрагивающими пальцами и пониже натягиваю полотенце, потому что теперь мне кажется, что я чувствую взгляд на своей попе.
