собаку, а я присаживаюсь на диван. У него довольно уютно. Порядок. Не то, что у меня. Может, он готовился к моему приходу. Хотя это вряд ли. Выглядит он и правда не очень.
— Я принесла зеленку. Объявляю я, как только он возвращается, и достаю из сумочки целый флакон.
— А валик взяла? Или кисть пошире?
— Зачем это?
— Судя по твоей коварной улыбке. Ты будешь красить меня полностью. Вик. Пожалуйста, только лицо не нужно. Хорошо?
Говорит он и раздевается. К этому я почему-то не была готова. Спасибо, боксеры оставил.
— Приступай, — говорит Андрей, усаживаясь на диван. Он откидывается на спинку и закрывает глаза.
— Ты не хочешь этого видеть?
— Вика. Крась, пока я не передумал.
Ну я и покрасила. На самом деле высыпаний у него было не очень много. Но я старалась захватывать области по обширней. Он и правда красивый. У меня не подруга, а рентген. Она его в пальто видела и то красавчиком сразу окрестила. Высокий. Я обратила внимание, что глаза у меня обычно где-то на уровне его плеча. А я ведь не такая уж и малышка. Я раньше вообще его не рассматривала. Сейчас смотрю и себе удивляюсь. Я, наверное, действительно слепая, раз не увидела всего этого. Или эта пульмонология так задурила мне голову, что я вокруг себя вообще ничего не замечала.
— Все, что ли? А сзади?
— Ну, поворачивайся.
Андрей встал ко мне спиной. Намазала его и сзади. Все!
— Как все?
Разворачивается ко мне лицом, улыбается и начинает стягивать боксеры вниз. Я закрываю глаза ладонью.
— Там давай сам! Я, между прочим, живых мужиков там еще не видела, — сказала, а потом подумала, что я сморозила.
Андрей начинает ржать.
— А каких видела? Мертвых?
Понимаю, что он сел рядом со мной. Открываю глаза.
— И много ты видела голых мертвых мужиков?
— Да с сотню. Точно!
Его лицо вытягивается.
— Ой! Андрей Константинович. А то вы не поняли. Где я их видела?
— В анатомичке — с улыбкой спрашивает он.
— В ней самой!
— Я там кучу еды принесла! Ты хочешь чего-нибудь?
— Вик, если честно, то нет. Но мы можем с тобой накрыть стол. Ты покушаешь, а я составлю тебе компанию.
— Нет. Если честно, то я тоже ничего не хочу. Я сегодня в течение дня съела свою недельную норму.
— Давай тогда посмотрим что-нибудь?
— Давай.
Сижу на диване. Андрей включил какую-то старую комедию. Я совершенно не слежу за сюжетом. Сам он лег на диван и положил голову на мои колени. Это так странно. Не совсем удобно, конечно, особенно ему. Но менять ничего не хочется. Заснул. Боже, у него температура, наверное, под сорок.
— Давай померяем температуру, — бужу его я. — Обалдеть! Тридцать девять и восемь! Может я жаропонижающее тебе уколю.
— На кухне на столе аптечка. Разберёшься?
Возвращаюсь уже с готовым шприцем. Он лежит на животе. Ну, держись! Теперь моя очередь.
— Мать моя женщина! Вика! Ты точно будущий врач?
— Где-то я это уже это слышала!
Андрей растирает место укола!
— Никто никогда не жаловался — возмущенно говорю я.
— На тебя пожалуешься, — с улыбкой произносит он.
Мне нужно слинять от него до того, как он почувствует себя нормально. Потому что весь его бежевый диван измазан зеленкой. И мое платье тоже. Но это я уж как-нибудь переживу. Интересно, как он отреагирует.
— Ты знаешь. Мне давно так хреново не было. Если бы не знал наверняка, что это временно. Наверное, позвал бы уже нотариуса завещание писать.
— Так давай я сбегаю, позову. Перепишешь на меня квартиру. Чего добру то пропадать.
Улыбается. Он снова лежит головой у меня на коленях.
— Посиди лучше так. Не нужно никуда бегать.
Просыпаюсь от звонка телефона. Я задремала сидя. Андрей также лежит у меня головой на коленях.
— Да, мам, — шепотом говорю я.
— Доченька, ты спишь что ли? Бедный ты мой ребенок. Совсем тебя эта учеба вымотает. Кошечка моя, с наступающим тебя! Мы решили на пол часа раньше позвонить. Потом ведь не пробьёшься.
— Смотрю на часы. Пол двенадцатого. Андрей продолжает делать вид, что спит.
— Дочь. Папа тебя тоже хочет поздравить. И девочки.
Мама передает трубку.
— Дочка, с наступающим! Давай я за тобой завтра приеду? Ну что ты, в самом деле там одна сидишь. Новый год — семейный праздник.
— Пап, я сама к вам приеду. Скоро. Сейчас у меня не получится.
— Дочь. Если ты из-за Запаловых переживаешь. То их нет здесь и не будет больше.
Вот это поворот. Должно было случиться что-то очень серьезное. Папа с дядей Ваней не разлей вода. Они частые гости в нашем доме.
— Пап. Я вас всех очень люблю. Но приезжать за мной не нужно. Разберусь с учебой и сразу к вам.
Ох и брехушка же я.
— Ладно. Как знаешь, — расстроено говорит папа. — Алиска хочет с тобой поговорить.
— Викуся! С Новым годом тебя. Я так соскучилась, — щебечет моя сестренка.
— Я тоже соскучилась. Мой же ты Лисенок.
— Вика. Желаю тебе счастья и хорошего жениха!
— Спасибо! И тебя с праздником.
Потом меня поздравляли Женя и Саша. Мама снова забрала трубку. И полушепотом обещала рассказать мне завтра важную новость. Короче, моя семья провисела со мной на телефоне добрых двадцать минут.
— Не притворяйся! Я уже поняла, что ты не спишь.
— У тебя большая семья, — с улыбкой говорит Андрей.
— Да. У меня есть три сестры.
— Круто. А я единственный ребенок. Моим родителям было не до детей. Я, наверное, и то случайно получился.
— Почему ты так думаешь? Тебя не любили в детстве?
— Нет. Почему? Любили, конечно. Я сын потомственных врачей. Мама у меня гинеколог. Отец — реаниматолог. Был реаниматологом. Его уже нет в живых больше пятнадцати лет. Когда его не стало, мне было семнадцать. Я как раз окончил школу. Всю жизнь им было некогда. После ухода отца. Мама так и осталась одна. Сейчас она жалеет, что не решилась еще на одного ребенка. Она очень любила отца. Но потерянного времени уже не вернуть.
За окнами начинают взрываться фейерверки.
— Давай хоть на балкон выйдем, — предлагает Андрей. — Я совсем испортил тебе праздник.
Мы смотрим на салюты. Он меня обнимает. И впервые я рада своей ненавистной аллергии. Мне так хорошо…
Из соседней комнаты раздается вой и скулеж.
— Я совсем за нее забыл. Наверное, она испугалась шума.
Он заносит собачку в комнату. Та сидит у него на руках смирно. Жмется к нему своим тщедушным тельцем.
— Вик! Я сегодня с ней
