Ушёл!
Он ушёл!!!
Я забилась в рыданиях, рухнула лицом на пол. Ревела, кричала, просила вернуться. Била руками твёрдые доски, билась головой, искусала губы в кровь.
Умоляла не оставлять меня. Не оставлять одну, одинокую, никому не нужную. Красивую, но незаметную. Сильную, но слабую. Статную, но отчаявшуюся. Умную, но несмышлёную в свои тридцать лет.
Кричала, что люблю. Люблю до дрожи, люблю безумно – так, как никогда в жизни не любила. Царапала пол ногтями до крови, когда ползла к закрытой двери. Стучала в неё, словно она могла открыться и впустить меня к нему. Скулила, выла, умирала.
Да, умирала.
Он ушёл…
Доступ кислорода в лёгкие будто перекрыли, повернув заслон.
Задохнулась от боли.
Проститься нету сил, закрываю
Я глаза закрываю
Сквозь туман уплывая
По аллеям столицы
Проститься, за потерей потеря
И года полетели
За дождями метели
Перелётные птицы
Уматурман «Проститься»Собирала себя по кусочкам. Поднимала часть, вырванную с мясом, и приклеивала к костям, сшивала сорванную кожу дрожащими руками. Плакала сутками напролёт, ждала.
Ждала. Тосковала. Молилась по ночам, чтобы вернулся.
Дала согласие Славе взять его объект, но попросила неделю. Сказала: «Нужно решить кое—какие вопросы». На самом деле, нужно было просто поспать и подождать, когда потрескавшиеся губы заживут.
Приехала на стройку, как и обещала. Надела ярко—жёлтую строительную каску, ходила по комнатам и пролётам, изучая помещения. Не глядя делала наброски в планшет, отмечая расположение труб и проводов.
Старалась не шуметь, хотя итак была невидимая. Прозрачная. Как призрак.
Когда проходила по большому помещению, которое планировалось, как ресторан для постояльцев гостиницы, услышала краем уха знакомый низкий голос:
– Зачем ты привёл её?
Дожили. Уже мерещится. Отмахнулась, но потом замерла, когда голосу ответили:
– Она будет работать на объекте, – сказал Слава.
– Она может меня увидеть, – прорычали недовольно.
– И что? Вы же расстались? Расстались. Работу ты выполнил, деньги я тебе отдал…
– Какие деньги? – взревела я, двинувшись на звуки их голосов, – Какие деньги?! – проорала, вскочив в пустой дверной проём.
На меня уставились мутные зеленоватые глаза моего бывшего мужа. И тёмно—карие глаза моего сталкера.
Сталкера, который меня бросил.
– Какие деньги? – выдохнула на одном дыхании и посмотрела на бывшего, – ТЫ! Ты ему платил?
– Божена, всё не так, – начал тот, чьего имени я даже не знаю, – Всё не так.
– Заткнись, Руслан! Да, Божена, я заплатил своему другу, чтобы он за тобой поухаживал! – крикнул Слава, – Ты же совсем осунулась, как мы развелись. Я переживаю за тебя! Ты похудела, перестала отдыхать, закрылась в себе, никуда не ходишь…
– Сволочь, – прошептала, глядя на Руслана, – Сволочь! Ты меня… Ты… – больше сказать ничего не смогла, открывала и закрывала рот в ярости, – Вы… Ублюдки. Ненавижу.
Его лицо, лицо сталкера – Руслана, исказила болезненная гримаса. Шагнул ко мне, я отскочила, как будто ужалили.
– Только тронь! Падла, чтоб ты сдох, тварь! – ядовитые слова срывались с языка, – А ты? – обратилась к мужу, – Ты… Жил бы себе дальше со своей малолеткой. Оставил бы в покое. Но нет же, заботливый какой. Сначала совал свой вялый хрен во всё, что движется, а теперь волнуешься? Что?! – он покраснел, лицо пошло пятнами, – Да, вялый! Я за пятнадцать лет с тобой ни разу оргазма не испытала, всё сама – ручкой. Славик устал, Славик много работает, Славика нужно понять. Славик просто был молод, и не научился трахать, как следует. Что молчишь? Что заткнулся, заботливый? Правда глаза колет?
Они смотрели на меня ошарашенно, оба с раскрытыми ртами. Я глубоко вздохнула прикрыла глаза на секунду, а потом посмотрела на них чистым, ясным взором.
– Хороши дружбаны. Дополняете друг друга. Предложи его, – брезгливо кивнула на Руслана, – Своей новой жене. У вас один член на двоих. Зато какой.
Развернулась, стянула каску с головы и бросилась на выход.
Как дошла домой – не помню. Заперлась на все замки изнутри, стекла по двери вниз и разрыдалась. Ревела долго, до тех пор, пока в замке на начал ворочаться ключ.
Паскуда. Ненавижу.
– Уйди, – прохрипела и отвернулась, прислонившись спиной к двери, – Просто уйди.
– Божена, давай поговорим, – прозвучал с площадки его голос, – Я всё тебе объясню.
– Уходи, – ответила, размазываю слёзы по лицу, – Знать тебя не хочу. Проститутка недоделанная.
Он затих, потом с той стороны зашуршало.
– Я не хотел соглашаться, – снова заговорил, сука, – Но Славка умеет убеждать. Сама знаешь, – прервался, вздохнул, наверное, – Говорил складно: «Познакомься, поухаживай, цветы—ресторан, комплиментов наговори». Денег предложил, в шутку. Я в шутку согласился.
– Сколько? – собственный голос звучал, словно чужой.
– Сотню.
– Уроды, – выдохнула я.
– Да знаю, я, знаю. Я несерьёзно к его предложению отнёсся, ну, думал познакомлюсь, поболтаем о том, о сём, и всё. Но когда… Ну в общем, когда за дело взялся, понял, что не так просто всё.
«Дело». Этот мудак назвал меня «Делом»; словно я – не живой человек, а так – насрано.
– Ты же из дома практически не выходишь. А стучать в дверь и говорить: «Привет, я – Руслан, давай знакомиться» в моём возрасте глупо. Да и в твоём тоже, согласись.
Я нахмурилась и кивнула.
– В общем, стал выдумывать план. Потом придумал – сделаю вид, что ошибся домом или подъездом, ну в общем как—то так. Сидел на лавочке, курил, и гадал, как тебе понравиться, чтобы не захлопнула дверь перед носом и не послала. Я же видел тебя раньше, знал, что неприступная.
Снова вздохнул, зашуршала куртка – судя по звукам прислонился к стене.
– Увидел машину Lukuabi, спросил мужика, куда идёт. Он назвал твою квартиру. Подумал, что фортуна улыбнулась – заплатил ему, взял инструменты и пошёл. А когда ты дверь открыла… Я же дар речи чуть не потерял. Всегда тебя издалека разглядывал, а тут близко. Глаза твои… Как у Бэмби, помнишь мультик такой?
Я усмехнулась – кивнула.
– Славик мне дал дубликат твоих ключей, сделал давно, как только ты квартиру купила, втихаря от тебя. Сказал: «На всякий случай, мало ли». Придурок, – злобно прорычал последнее слово, – Я поэтому тебе сказал тогда, ключи в прихожей не оставлять. Всякие психи бывают…
Недовольно фыркнув, я подобрала ноги к груди, положив подбородок на колени.
– Короче – старательно делал вид, что работаю отвёрткой, а сам пытался не смотреть на тебя. Уж прости – но в таком виде выходить куда—то, за пределы спальни – преступление, сажать надо, – хрипло рассмеялся, а потом голос снова посерьёзнел, – Дверь открыл, знакомиться ты никак не хотела. Напротив, даже смущалась, краснела, забавная такая – вроде и не девочка. Понял сразу – не такая простая. Холодная, а в голосе тепло. Красивая, а глаза грустные. Снежная королева – но лёд твой такой правильный, приятный, не отталкивающий.
