«Ботинки у него точно не чищены», – подумала Лиза и едва не заглянула под стол, но вовремя смутилась.
– Ну вот, готовы ваши документы. Дома изучите повнимательнее, там все указано насчет экзаменов. – Валентин Казимирович вернул ей бумаги. – Так что ждем вас, Елизавета Дмитриевна, на экзаменах и на картошке. Я, кстати, там тоже буду.
Поблагодарив, Лиза вышла из душного помещения приемной комиссии. Ее интерес к Валентину Казимировичу испарился, едва она закрыла за собою двери.
Валентин Казимирович не обманул: экзамены Лиза сдала на пятерки. Однажды она даже заметила, что преподавательница поставила ей оценку, едва она произнесла две первых фразы… Найдя свою фамилию в списке поступивших, Лиза не испытала ничего, кроме разочарования – впрочем, ставшего для нее привычным.
После этого она медленно шла по тихой улице к дому. День был дождливый, мелкие капли шелестели по ее зонтику, дома глядели заплаканными окнами. Но дело было совсем не в погоде. Прежде Лиза удивлялась, если кто-нибудь говорил ей, что испытывает тоску во время дождя. Она всегда была сама по себе, природа не имела над нею власти, хотя, живя в маленьком городе у большой реки, Лиза была словно напитана природой: не вглядываясь, видела каждое изменение красок вечернего неба, чувствовала, как набухает сыростью ночной воздух над Двиной. Но внутренняя ее жизнь никому и ничему не была подвластна. И что-то разладилось вдруг в этой жизни…
Друзья любили Лизу за легкий характер, за вечно хорошее настроение. Наверное, то ожидание радости, которым сияли ее глаза, невольно передавалось каждому, кто с нею говорил. Даже тот, кто чувствовал, что эта милая и не очень понятная простому уму девушка сильно отличается от своих подруг, – даже тот человек непременно замечал ее веселый, счастливый нрав, и этого было достаточно, чтобы полюбить ее.
Лизе и самой казалось странным, что с недавних пор настроение ее стало таким переменчивым. Даже в отроческие годы, когда ее подружки «психовали», ссорились с родителями, плакали из-за ерунды, – даже тогда Лиза оставалась ровной всегда и со всеми. А теперь, когда ее ровесницы уже и замуж собирались, она тосковала без видимой причины…
На картошку отъезжали рано утром от института. Лиза едва не опоздала – первый автобус уже трогался с места. К счастью, она услышала, как ее громко зовут из последнего:
– Елизавета! Скорее, ваша группа вся здесь!
Она вскочила на подножку, дверь захлопнулась за нею, и она тут же увидела Валентина Казимировича. Тот был явно обрадован встречей с Лизой. Наклоняя голову, чтобы не задеть потолок низенького автобуса, он прошел по узкому проходу, взял у Лизы сумку.
– А я уж, грешным делом, подумал, что вы не поедете! Я ведь у вас, знаете, куратором буду – и на картошке, и потом. Прошу любить да жаловать!
Кто-то уже открывал пиво на заднем сиденье, девчонки затягивали песню про долины и взгорья. Лиза села рядом с Валентином Казимировичем. Путь был недолгий: поля начинались почти у самого города, они темно зеленели и золотились в утренних лучах сентябрьского солнца, и недлинная колонна старых автобусов терялась среди полей.
Их поселили в здании старой школы в полузаброшенной деревне. Даже на центральной усадьбе не много жило людей, а уж здесь-то, казалось, и вовсе царило безлюдье и безмолвье. Но это понравилось Лизе: разве в деревню ездят ради шумной компании? Впрочем, их студенческая компания была достаточно шумной. Ребята быстро выяснили, кто из местных старушек подешевле продает самогон, девчонки-студентки уже на второй день оказались разобраны деревенскими и институтскими кавалерами. А Лиза неожиданно осталась одна, без спутника, и, не расстроившись, слегка удивилась этому: такое случилось впервые.
Только дня через три Лиза поняла, в чем дело: да ведь ее сразу признали подружкой куратора! Валентин Казимирович так откровенно ухаживал за нею, что ее, наверное, просто постеснялись отбивать – сказывалась все-таки студенческая табель о рангах. Этого еще не хватало! Лиза чуть не заплакала, сделав это открытие. Да что же это за предначертанность такая преследует ее повсюду, почему все заранее известно о ней, и кому?
Ей совсем не нравился Валентин Казимирович, ну вот ни капельки не нравился! Он не был ей даже мимолетно любопытен, как однажды рэкетир Чигирь. Но Валентин Казимирович, кажется, не замечал этого. Он выделял Лизу из всех студентов, помогал ей спрыгивать с грузовика, возившего их на брюквенное поле, встречая возле столовой, оборудованной под навесом из пленки, непременно заводил длинный разговор неизвестно о чем. Девчонки смеялись:
– Ты бы, Лиз, его попросила, чтоб лучше освобождение дал от работы, чем глазки строить!
Лиза просто не знала, куда деваться от ухаживаний Валентина, а он не отставал. Она не испытывала ни малейшего смущения от того, что приходится откровенно избегать взрослого человека, преподавателя. Ей становилось тоскливо, когда она видела его сутулую фигуру, маячащую возле столовой в ожидании, когда она там появится.
Здесь, на свежем воздухе, Лиза еще более похорошела: исчезла появившаяся было бледность, нежный румянец не сходил со щек. Однокурсница Маринка научила ее по-особенному повязывать цветастый платок перед работой, и ее округлое лицо казалось в этом платке тонким, несколько светлых завитков выбивались на лоб и щеки. Иногда, рассеянно глядя перед собою, Лиза теребила эти завитки, как теребят травинку. Стоило ли удивляться, что долговязый куратор глаз с нее не сводил!
Ей как-то удавалось избегать его навязчивого внимания, но сколько же это могло продолжаться, раз уж они оказались, как на острове, в этом скрипучем деревянном доме, стоящем среди высоких сосен? Как ни старалась Лиза все время быть на виду, среди девчонок – у тех были свои кавалеры, и она чувствовала себя глупо, пытаясь присоединиться к парочкам.
А тут, как назло, кто-то выдумал отмечать день именинника, чтобы разнообразить деревенскую жизнь. Готовились к празднованию с воодушевлением. Парни, конечно, в основном были заняты закупкой водки и самогона, девчонки, валяясь вечерами на кроватях, пробовали одолженную друг у друга косметику, примеряли чужие наряды и обсуждали праздничное меню. Было что-то натужное в этой подготовке к веселью: в глубине души все девчонки знали, что оно выльется в обычную пьянку, что никто не заметит их тщательно отрепетированной косметики, что их кавалерам уже после второй все равно будет, чем закусывать… Лиза оставалась безучастна ко всему этому и только делала вид, будто ей хоть что-то интересно.
Праздновать решили в субботу, чтобы назавтра спокойно выспаться, не спеша на работу с раскалывающейся головой. День выдался ясный – первый день прозрачного бабьего лета после зарядивших было дождей, – и столы накрыли прямо на широкой поляне перед домом.
