теперь ловлю его глаза, встречаясь с парнем в зеркале. — Ты готов, сынок?
— Костя? — тронув осторожно мою руку, обращается ко мне. — Куда мы?
— Домой!
— На маяк?
— Домой, Ася, домой. Холодно на камнях. Пора и честь знать.
Последнее сказал лишь для проформы. Горовые не взяли денег за постой и за приглашения в их святилище страдающих бессонницей гостей.
— Ремонт закончен, синеглазка. Ленточка протянута и ждёт, когда её разрежут чьи-то ножницы.
— Но, — она озирается по сторонам, как будто ищет чьей-либо поддержки и посильной помощи, — наши вещи… Вещи Тимки… И…
— Ты мне веришь? — придавливаю кнопку запуска. — Есть сомнения в моих словах? Как-то по-другому сообщить, что…
— Я просто не могу поверить, что мы наконец-то будем дома. Вернее, у нас. То есть…
— У нас! У нас!
Она не оговорилась. Дом — наш!
Когда Ася приехала, разместилась и стала жить со мной, то вынужденно пользовалась только современной кухней, двумя жилыми комнатами и служебными помещениями, расположенными на первом этаже, потому как второй был мощно разворочен и изрыт лесами, будто ограждён прогнившим насквозь, довольно редким и убитым в хлам штакетником.
Я не сдержался и ни в чем себе не отказал, когда от меня ушла бывшая жена. Там ведь осталась наша с Юлей спальня и детская комната мальчишки, которого я сыном называл лишь по случайному недоразумению. Мне было тяжело туда входить. В какой-то момент решил снести всё к ебеням. Но с их появлением, с появлением Аси и Тимофея, моя непростая жизнь утратила аффект и приостановила внезапные заплывы против бурного течения. Я вдруг стал довольно трезво рассуждать. И первое, что пришло тогда на ум, это возведение с нулевой отметки игровой просторной комнаты и переоборудование спального места для подвижного ребёнка. Он ведь вынужденно находился там, где ничего к нему не относилось. У барбосёнка не было собственной кровати и свободного пространства. Это был мой первый шаг к возможному преобразованию!
Я что-то вдруг увидел, подробно изучил и рассмотрел, внезапно окрылился непростой идеей и перенес её в компьютер, неторопливо и старательно раскроив проект.
Потом под мой удар попала наша вынужденная с Асей спальня. Насточертело ютиться с ней в сарае, в котором кроме гигантского траходрома и пары прикроватных тумбочек больше ничего не было. Ситуацию выручал, конечно, широкий выход на веранду, а оттуда — прямо в море, но это романтизма в наши отношения не добавляло. Кто ж знал, что жена была больна и каждые проникновение и мои толчки сопровождались адской болью? Она терпела, хотела мне понравиться, изучала плотское искусство, паслась на порносайтах, закачивала научно-популярную литературу, а всего-то надо было обратиться к женскому врачу.
Я вынес этот факт, переименовав рабочий файл и добавив еще одно помещение, в котором, уверен стопроцентно, мы будем счастливы неоднократно.
А на финал её помятая коробка, в которой я нашел небольшие пачки денег, её записки, словно финансовые поручения потомкам, рисунки, на которых жена изобразила то, что считала модным и своевременным для исполнения, если бы у неё было собственное дело в виде небольшого ателье, и засушенные бутончики цветов, которые я дарил ей, завоевывая безграничное доверие и сильную симпатию. Увы, в нарядах я ни черта не понимаю и вряд ли в этом направлении поумнею, поэтому я обратился за советом и, возможно, оплачиваемой помощью к той, с которой якобы когда-то спал. Последнее — записано исключительно с её слов и не соответствует действительности и её желаниям. Так в моё «секретное общество» нежданно влезла Инга.
И как будто всё?
— Костя… — Ася всхлипывает, пока вращается в просторном помещении. — Это… Как? Когда ты всё успел? Я…
Забыл, конечно! После общения с избранницей Фролова я снова изменил проект, добавив место, в котором мы сейчас находимся.
— Это манекен? Господи, настоящий! Стол закройщика? Господи, здесь даже маркеры, линейки, лекало… Я… — жена, как вышедший на нужную дорожку запыхавшийся от жесткой тренировки стайер, принимает низкий старт и мгновенно разгоняется, не теряя зрительный контакт.
Она ко мне бежит, стремительно пересекая, если честно, небольшую по возможным габаритам площадь, подпрыгнув и мощно оттолкнувшись от деревянного настила, обхватив ногами корпус, повисает на моей громко хрустнувшей шее, прильнув щекой к груди.
— Тебе нравится? — шепчу в маячащий туда-сюда затылок. — Ася, что ты делаешь?
— Я тебя люблю. Люблю, — она выкручивается в попытке ослабить свой собственный захват, вращается волчком и наобум целует, попадая, куда, как говорится, Бог пошлёт. — Люблю тебя! У меня сейчас выскочит сердце. Как? Как ты смог? Это же…
— Я с цветом угадал? Если что…
— Нет-нет, нет-нет.
Так и знал, что все оттенки синего — не женский выбор абсолютно. Решил, что будет элегантно, если цветовая гамма будет оттенять её глубокие глаза, похожие на морские бездны.
— В какой тогда?
— Ты не понял, — немного отстраняется, определенно ёрзает, когда я нахально перемещаю ладони под женские ягодицы и бережно сжимаю натянувшиеся мышцы, — мне всё нравится. И цвет, и яркий свет…
— Аська, уже вечер, это искусственное освещение.
— А окно? — указывает себе за спину. — Оно же в пол. Оно…
— Тебе нравится?
— Очень! — растекается улыбкой. — Это так неожиданно и…
— Идём посмотрим спальню, — предлагаю, губами прикасаясь к ушку.
— Ага, — она пытается сползти.
— Сиди спокойно, женщина. Доставлю с комфортом.
— Ну, хорошо, — слегка откинувшись, прогибает поясницу и выставляет мелкие ладошки мне на плечи. — Неси меня, любимый муж.
— Спать сегодня не будешь, синеглазка, — подмигнув, неспешно поворачиваюсь, настраиваясь на выход из мастерской, в которой она сотворит коллекцию для реализации в магазинах Тереховой. — Как назовешь свой модный дом?
Надеюсь, таким запалом я её не испугаю.
— И не собиралась. Спать не собиралась, — зачем-то уточняет.
Слава Богу, Тимофей откинулся в переноске, пока мы добирались с ней домой. Барбос не расклеил глазки даже тогда, когда Николай вопил, как оглашенный:
«Поздравляю, голубки! Добро пожаловать! Черт возьми, а ведь мы вас уже заждались!».
Сосед дергал шнурки многочисленных хлопушек, пока мы выползали из машины, потом проходили почти маршем мимо каменного парапета, чтобы добраться до входных дверей, где нас действительно встретила ярко-алая лента, которую Ася аккуратно перерезала, а уж после мы шагнули внутрь.
— Ася?
— А? — она рассматривает обстановку. — Костя, это просто…
Я запечатываю женский рот жадным, чего-то алчущим, настырным поцелуем, стону ей в рот и направляю нас к кровати, на которой не намерен спать, по крайней мере, сегодня ночью, а дальше… Дальше — как пойдет!
— Цыпа? — на одно мгновение отрываюсь от её рта. — Аська? — громко прыснув, утыкаюсь ей в переносицу толоконным лбом. — Ты хоть название подобрала?
— А? — она обмякла и чересчур расслабилась.
Свесив
