— Да, мечта модели, — вздохнула Марина за спиной, и та вздрогнула. — Что-то такое я предполагала. Так что не дрейфь, сегодня мы с голоду не умрем.
— Я приезжаю поздно…
— Ага. А готовить не для кого, — поддакнула Марина. — Ну что ж. Я готовить просто обожаю, так что возьму на себя роль повара в этом доме, коль он столь милостиво приютил меня.
Пока Ромала меняла белье да устраивала гостью, та орудовала на кухне кастрюлями и сковородками. Скоро оттуда потянуло ароматом незнакомых специй и еще чего-то такого вкусного, что Ромала стала судорожно сглатывать.
— Марин, я уже слюной давлюсь! — прокричала она, не выдержав.
— Ромал, я хочу сразу внести ясность в сложившуюся ситуацию, — сказала гостья, когда они пили чай.
Цыганочка заметно напряглась, и от Марины не укрылось это.
— Мне действительно нужно где-то спрятаться на время, но! — она еще раз посмотрела на свою хозяйку. — Но пожить у тебя предложил Димыч. Не знаю, что там у вас произошло, это не мое дело. Сама бы я не додумалась остановиться у тебя, да и потом… Честно говоря, после нашего последнего разговора я думала, что он живет здесь. Софья Михайловна меня знает, думала, поживу, пока всё не утрясется.
— А что должно утрястись? Ты говорила, что это как-то связано с отцом твоего ребенка. Может, тогда действительно стоит послушать… — тут Ромала запнулась и даже отвернулась от Марины, будто за телефоном потянулась. Она так давно — казалось, что жизнь прошла — не произносила Диминого имени вот так просто, что боялась, что голос и глаза ее выдадут. — Уверена, Дима тебе предлагал помощь в урегулировании этого вопроса, не так ли?
— Так ли, так ли! — согласилась рыжеволосая. — Вот только я не помню, чтобы говорила, что нуждаюсь в силовом решении проблемы. Эта проблема… Как бы сказать? Она касается только меня. То есть заключается во мне. А Димыч, зараза, предложил пересчитать Фе… ему ребра или зубы! А ведь он мне ничего плохого не сделал!
— Что-то я не пойму тебя! Так зачем все эти прятки?
Марина отвернулась. Никто за язык ее не тянул, и Ромала сама бы не стала ни о чем выспрашивать. Вот и придется теперь всё вложить.
— Слушай, Марин, не хочешь говорить — не надо!
— Я сама во всем виновата, — тихо проговорила гостья. — Я ведь догадывалась об этом, так нет ведь! Такой парень, что мимо не смогла пройти.
— Ты говорила, он женат?
— Господи, Ромала, если бы проблема заключалась в этом, я бы здесь не сидела. Женатые не хотят осложнений. Зачем заводят любовниц? Так, скуки ради. И если она вдруг отправляет его куда подальше, так они не печалятся. Девок, разведенок — пруд пруди! Только помани, слетятся. А тут… Я сейчас себя такой идиоткой ощущаю. Проблема в чудовищной разнице в возрасте!
— Ну, сколько ему? Пятьдесят? — спросила Ромала. Маринка лишь снисходительно улыбнулась. — Больше?
— Ты знаешь, моему первому мужчине было сорок восемь лет. А я такая вся — звезда! Красивая, высокая! Девятнадцать лет, самый цвет! Парней рядом было, как пчел вокруг цветка, так и вились, так и вились. А я на него запала. Ну, он такой… вроде Алена Делона. Встречались периодически. И тут однажды иду из института, и подходит ко мне женщина. Ухоженная, статная, но один черт уже в возрасте. Подошла, посмотрела на меня. Я с ней еще поздоровалась. Она меня взглядом смерила и говорит, так вот, мол, какая ты. И тут до меня доходит, что это его жена. А она мне больше и слова не сказала. Развернулась и ушла. А походка — и горделивая, и в то же время обиженная. Посмотрела на нее и подумала. Если бы мой папочка, Царство ему Небесное, женился не на пигалице, коей тогда являлась моя мать, а на ровеснице, то жил бы до сих пор. В общем, я со своим Аленом в тот же день распрощалась. Против возраста не попрешь. Вот и теперь, если бы он был меня старше, я бы не заморачивалась, — ответила та.
— И что такого? Ну, какая у вас разница? Три-пять лет?
— Три года меня не смущают, у нас такая разница с Димкой, так что… А тут… Ну, скажем так. Когда я едва избежала домогательств отчима, он еще даже не ходил.
Ромала уставилась на подругу. Та, покраснев до корней волос, сидела с легкой, виноватой улыбкой на губах и смотрела в чай.
— И проблема в том, что он хочет на мне жениться. И это не шутка. Я тоже сначала подумала, дескать, гормоны мальчику в голову ударили. А потом страшно стало. Нет, нет. Он не угрожал и не закатывал сцен, но… Я ему верю. И его намерениям тоже. Он на самом деле меня любит!
— Тогда я вообще ничего не понимаю. Буквально на днях ты мне говорила, что любишь до края земли и выше небес! Так в чем дело?
— В возрасте, — ответила глухо Марина, — и только в нем. Одно дело спать с двадцатилетним мальчиком, другое, если он станет мужем. У него вся жизнь впереди! И с моей стороны было бы эгоистично вешать на него такой хомут, как семья. Это и ответственность, и в какой-то мере ограничение.
— Марин, ты себя слышишь? Если вы любите друг друга, то к черту все эти твои размышления и предрассудки! В этом мире нет ничего ценнее любви! — вдруг повысила голос Ромала.
Марина вцепилась острым, колючим взглядом в ее лицо — глаз не отвести.
— А ты? Ты сама? Какие предрассудки тебе не дают быть сейчас с любимым человеком? Ведь я же вижу по тебе, что ты переживаешь за Димку? Когда сегодня едва увидела меня, у тебя так и вертелся на языке вопрос о нем, не так ли? Уж не знаю, что он там накосячил…
— Он на наш первый уик-энд привез меня на могилу Саши, — почему-то сорвалось с губ Ромалы. Она даже сама испугалась, что так легко всё выложила бывшей своего парня, вскинула на нее глаза и встретилась с колючим взглядом Марины.
— Очень на него похоже, — пробормотала та в ответ. — У него странная логика. Хотя, если подумать, возможно, он хотел показать тебе, что твое сердце уже не принадлежит прошлому?
Ромала посмотрела на подругу и промолчала. Спорить, да и вообще утверждать что-либо, не было ни сил, ни желания.
