волнует то, что кричит толпа вокруг. Меня не волнуют их возмущения. Я целую Кавана и люблю его каждой клеточкой своего тела. Я люблю его больше, чем солнце любит землю. Я люблю его навсегда.
Каван
— Я же говорил тебе, что это сработает, — ухмыляется Слэйн, и мы чокаемся бокалами.
— Я ещё злюсь на тебя за то, что ты заставил мою беременную невесту пройти через всё это дерьмо, — недовольно цокаю я.
— Ты мог бы мне рассказать об этом. Я бы придумал другой план, как выманить их обеих.
— Я не знал. Но я счастлив. Слэйн, я так счастлив, — смеюсь я.
— Я поздравляю тебя, Каван, и рад за тебя. Рад тому, что больше не нужно скрывать от тебя, какой ты мудак.
— Я тоже поздравляю тебя. И тоже рад тому, что мне не придётся ненавидеть тебя за то, что ты чёрствый ублюдок. Ты милый, как говорит Таллия.
— Какая гадость. Я не милый.
— Ты милый, — смеюсь я.
Слэйн пихает меня в плечо и улыбается.
— Вот вы уроды, — шипит за нашими спинами Киф.
Мы оба оборачиваемся, делая глоток виски. Киф выходит из дома к нам на веранду.
— Я же поверил вам. Я тоже боялся за вас обоих. Вы не могли меня посвятить в свой план?
— Какой план? — удивляюсь я.
— Хватит, Каван. Я знаю вас обоих. Если Слэйн ставит себе какую-то цель, то обязательно добивается её, и он точно не открыл бы клетку из-за стенаний женщины. Если бы он, действительно, хотел тебя утилизировать, то сначала сделал бы это, а уже потом пытал Таллию. Вы мудаки. Оба, — злобно отчитывает нас Киф и наливает себе в бокал виски.
— Как ты догадался? Мне казалось, мы оба были хороши, — говорю я.
— Энрика. Она не удивилась, когда Слэйн чуть ли не снёс дверь с петель. Она была довольно спокойна и даже не обвинила Таллию в том, что та сдала её, как и Дейзи. Они хихикают наверху. Помимо этого, Каван не был пьян настолько, как от него воняло. Я знаю, когда Каван пьян. Он обвёл меня вокруг пальца в баре, а потом ты, Слэйн, нагнетал обстановку, чтобы я паниковал сильнее, и всё казалось правдой. Затем я заметил, что вы оба были слишком спокойные. И тогда я прозрел. Вы, уроды, провели меня.
Мы переглядываемся со Слэйном и пожимаем одновременно плечами, пряча улыбки за ещё одним глотком алкоголя. Он всем нам сегодня нужен. Очень нужен.
— Мы хороши. Мы ещё очень хороши, — ухмыляется Слэйн.
— Мы не потеряли форму. Но всё же моя невеста могла потерять ребёнка, — упрекаю его. — Идиотский план.
— Но он сработал. Я не знал, Каван. И я, к слову, тоже буду отцом. Снова, — гордо говорит Слэйн.
— Вы оба противны, — кривится Киф.
— Ты так и не поговорил с Дейзи? — интересуюсь я.
— Нет ещё. Из-за вас, придурков. — Киф пихает меня и Слэйна.
— Но как вы поняли, что они вместе? — спрашивает он.
— По записям с камер видеонаблюдения, установленных рядом с моим офисом. Таллия села в машину к Энрике, и они вместе уехали. Обе отключили и выбросили телефоны. Этому я научил свою жену. Помимо этого, Энрика слишком любит защищать всех брошенных…
— Слэйн, осторожнее, — предостерегаю его.
— Брось, Каван, так всё и было. Женщины думают так же, как мы.
Мы защищаем друг друга. Они тоже. И это Энрика. Она бы точно не оставила Таллию, потому что чувствовала вину за собой из-за того, что выкинула твоя бешеная сестра.
— Она сейчас далеко и больше не вернётся, — заверяю его.
— Это хорошо. В общем, вот так, Киф. Мы ждали достаточно и дали им обеим время, чтобы прекратить обижаться. Не могу сказать, что я нетерпелив, но Каван…
— Что Каван? Это ты ныл о том, как скучаешь по ним.
— Не я один. Ты страдал так, что выпил все мои запасы в квартире. Ты скулил похлеще моего.
— Я понял, что вы оба жалкие, — смеётся Киф.
— Ему не понять. Вот когда его кинет Дейзи, мы с тобой посмеёмся, — говорю я Слэйну, и друг кивает.
— Выпьем за то, что всё хорошо закончилось.
— Выпьем за мою грядущую свадьбу, — улыбаюсь я.
— А невеста-то в курсе? — хмыкает Киф.
— Это не обсуждается. Я буду отцом.
— Я тоже. Выпьем. Просто дайте мне нажраться.
Мы поднимаем бокалы и чокаемся. Вот и всё. Да, я поступил плохо. Но Таллия не оставила мне выбора. Мы использовали Кифа и Дейзи, чтобы поскорее добраться до тех, кого любим. И сделали это довольно хорошо.
Я счастлив.
Таллия
— Нет, ты только посмотри на них, — усмехается Энрика.
Мы обе стоим у окна и наблюдаем за тем, как мужчины чокаются бокалами с виски. У крёстного Энрики здесь хороший запас алкоголя, и вряд ли вечеринка закончится рано.
— Я просто рада, что всё хорошо, — улыбаюсь, качая дочь Энрики на руках.
— Они ведь так горды собой. Идиоты. Они, правда, думают, что им кто-то поверил?
— Что? — шокировано шепчу я.
Энрика забирает дочь из моих рук и загадочно улыбается.
— О чём ты говоришь? — спрашивая, иду за Энрикой к кроватке, куда она укладывает малышку.
— О том, что всё это было блефом, Таллия. Они блефовали.
Никто бы никого не убил. Я слишком хорошо знаю своего мужа и Кавана, а ещё доверчивость Кифа и идиотизм Дейзи. Так что, это всё было блефом, дорогая, — шепчет она.
— Не понимаю. Как так? — хмурюсь я.
— Ты удивлялась тому, почему я такая спокойная, когда Дейзи сообщила нам ужасающую новость, — она делает кавычки в воздухе. — Я просто знала, что всё это сделано для того, чтобы выманить одну из нас. Они выманили тебя и вынудили рассекретить моё местоположение, а затем приехали все сюда, чтобы воссоединиться. Я была не против.
— Но… но как? Получается, что Каван врал мне? Он не собирался умирать? Он… господи, я же беременна. Это могло навредить ребёнку, — возмущаясь, шиплю я.
— Успокойся, Таллия, — Энрика подхватывает меня под руку и хлопает по ней несколько
