class="p1">— Прояви благоразумие, виновница торжества. Итак?
Ася, выгнув шею, обреченно выдыхает, и прикрыв глаза, пищит:
— Невыносимый мужчина!
Да, это я! Знаю же, что ей не больно. Уверен, что со мной играет. Такое с ней неоднократно проходили. Сейчас она позлится минут пять-семь, потом лукаво подмигнет и ярко улыбнется, оближет губки, нижнюю обязательно закусит, выгнется на меня вперёд и скажет, что ко всему готова.
— Доброе, — вдруг широко зевает, что-то несуразное спросонья медленно бормочет и цепляется пальцами за тканевую обивку изголовья, царапает ногтями, будто что-то мягкое щекочет. — Что случилось? — теперь спокойно переводит на меня глаза. — Давно проснулся? Заскучал? Решил поиздеваться? Связал, как утку? Ты меня распотрошил? М?
Похоже, отошла!
— Угу, — поклёвываю мягким поцелуем пухлые и розовые губы. — Поздравляю с днем рождения!
— Так это твой подарок? — удивленно вскидывает брови.
— Не совсем, но это необходимый антураж.
— Что-то стало страшно, — водит обнаженными плечами, вжимается телом, задницей в матрас, продавливая головкой мягкую подушку.
— Будет хорошо, — проложив дорожку поцелуев и спокойных ласк по тонкой шее, опускаюсь ниже. — Тим, между прочим, дрыхнет без задних ножек. Я убавил громкость и…
— Спасибо-о-о, — лениво и кокетливо растягивает гласные. — А теперь развяжи меня. Прошу-у-у-у!
— Тихо! Это не основной подарок, — хихикаю, а после прикусываю выступающую скулу. — Но приятно. Почаще нежно говори.
— Если ты меня освободишь, то…
— Не-а, — недослушав предложение-просьбу, отрицательно мотаю головой и полностью ложусь на Асю. — Сначала расслабление и массаж, потом, возможно, дикий секс, а напоследок…
— Массаж?
Похоже, я её заинтересовал.
— Помять бочка, малышка?
— Ты ведь не отстанешь?
Нет…
Секс с женой всегда на твёрдую пятерку. Она упрямая, усидчивая, открытая для всевозможных экспериментов. Жена — отличница во всём. Недаром изучала фантастическую херню, внимательно рассматривая потных холуёв, кряхтящих на по-звериному вопящих милфах.
Сбоку, сверху, по старинке — с широко распахнутыми ногами, орально, иногда ментально, когда по телефону. Распорядка нет — я действую согласно обстановке. Готовим ужин — стол нам в помощь. Смотрим телевизор — я трогаю местечко между женских ног. Пялимся в окно — сжимаю грудь, массирую ей сиси, натираю пальцами соски, прищипываю и пищу с ней в тон, когда внезапно отпускаю…
— А что у нас с погодой? — задрав повыше голову и выставив под нос мне свой гладкий подбородок, внимательно рассматривает прозрачный купол, как будто изучает творящееся за крепким, но стеклянным контуром никак не исчезающее зимнее настроение. — Серо, да? Мерзко? Холодно? Опять морозно?
— Там сильный шторм. Надеюсь, что последний в эту зиму, — внимательно слежу за ней. — Аська, ты сегодня волшебная. Что с тобой? Светишься! Искришься! Неужели… Ты беременна, жена? — шепчу на ухо.
— Нет, — опускает голову, лениво прикрывая веки, прячет взгляд. — Не вышло. У меня месячные пришли, и доктор сказал, что ничего там нет. Пусто пока.
И хрен с этим! Мы не стараемся специально — просто для себя живём.
— Там ветер? — повернув голову, теперь рассматривает пейзаж сквозь панорамное окно.
— Бешеный, — как будто в подтверждение своих слов усиленно мотаю головой. — Никто к нам не приедет сегодня, — спокойно сообщаю. — Не расстроилась? Нормально? Ничего?
— Из-за… — Ася возвращается ко мне лицом.
— Из-за погоды, Цыплёнок, — тут же отвечаю. — К тому же Ольга приболела. Там и больное горло, и обложенный соплями нос, и высокая температура. У неё продлён больничный. Юрьев позвонил, когда они вернулись из поликлиники. Пока похвастать нечем, всё по нулям и средней степени тяжести. Рекомендованы полный покой, обильное питьё, дневной сон и жаропонижающие. Грипп, наверное, — плечами пожимаю.
— Боже! — Ася тормошит атласную верёвку и шипит. — Красов, отпусти немедленно!
Не обращая внимания на её слова и просьбы, спокойно продолжаю:
— Поэтому она сегодня находится на полном пансионе и под зорким наблюдением. Ромка водрузил себе на плечи бремя домохозяина и старшего куда того пошлют. Нечего им сопли к нам тянуть. У нас маленький ребёнок и праздник на носу, — ерзаю, натирая пахом ей живот. — С чего начнём?
— Очень жаль.
Не те слова. Похоже, рано. Значит, надо подождать.
— Когда я с ней общалась, она ни словом не обмолвилась, что всё так серьёзно. Шутила, покашливая в трубку. Может быть, съездим?
Съездим. Обязательно. Только позже.
— Увы, Ася. Вероятно, там не обычная простуда или несварение, а нечто большее. Пусть кризис пройдет, потом смотаемся.
Жена тяжело вздыхает и покачивает головой.
— Ты лежишь на мне? — прижав подбородок к груди, прищурившись, рассматривает то, что происходит.
А я, не обращая внимания на ее слова, продолжаю говорить:
— У Фроловых, сама понимаешь, вечный бой — покой им только снится. Саша сказал…
— Встань, пожалуйста, — Цыпа осторожно взбрыкивает, сгибая-разгибая голые колени, одно из которых я пытаюсь обхватить своей рукой. — Костя! В чём дело? Ты взбесился?
— Короче, их не будет. И потом… — сильнее наваливаюсь и фиксирую глубоко вздыхающую под собой. — Всё? Всё, спрашиваю? Готова?
— Не надо! — жалобно пищит, сквозь длинные ресницы посматривая на меня.
— Что?
— Ты хочешь…
— Хочу! — карабкаюсь повыше. — Если ты не против!
— Э-э-э, — следит за тем, что я творю, моргает через силу и всё же пялится на мою грудь.
— Потом обсудим распорядок дня, жена. А сейчас хочу воспользоваться внезапно выпавшей возможностью…
— Внезапно?
— Что-что? — если честно, то я и с первого раза прекрасно всё услышал.
— Выпавшая возможность? — жена прищуривается и напрягает жилы, пытаясь вырваться на волю. — Я ведь голая! Связанная! Полностью в твоей власти. А ты скалишься и говоришь о какой-то странно выпавшей возможности. Что с настроением?
Оно игривое и заточенное на удовольствие.
— Угу, — хихикаю. — Аська, сначала это дело, а потом…
— Не хватило? — она клюется и хочет укусить мою губу. — Ты полночи терзал меня. У меня внизу потёртости. Ты… Ты большой.
— Угу, — мычу куда-то в шею. — Помолчи, жена.
— И говоришь о случайном стечении обстоятельств? — она настаивает и брыкается. — Да что ж такое? — со свистом выдыхает, опадая грудью, втягивает и без того впалый и к спине прилипший штопанный живот.
— Угу, — сползаю ниже, пока не утыкаюсь носом в ровный шов. — Вот так? — провожу языком по тонкой линии и поднимаю голову, направляя на неё свой взгляд.
— Костя-я-я! — Ася выгибается и шире расставляет ноги…
Наши отношения с Цыпой за неполный год превратились в нечто большее, чем приклеившаяся к случайным разнополым людям банальная привычка, отдаленно похожая на неземное чувство, о котором каждая мечтает. А после, привыкнув к тому, кого как будто полюбила, потому что нежной кожей приросла и застолбила ценный экземпляр, пометив лоб своим клеймом, потеряла собственную жизнь, став чем-то вроде необходимой для удобства красивой, но бесполезной вещью. Когда-то о таком и я мечтал, когда жил с Юлей, подменяя настоящую любовь. Отчаянно
