за деревьями.
Шипы и колючки ежевики цеплялись за мои спортивные штаны, один из них зацепился за низ моей футболки и порвал ее, оставляя кровавую полосу на животе, но я не замедлился.
Я так крепко сжал свой телефон, что испугался, что могу сломать его, и стиснул зубы, снова и снова проверяя точку, отмечающую ее местоположение.
Я приближался. Триста метров, двести, один…
Я, спотыкаясь, остановился возле группы валунов между деревьями и обернулся, ища ее.
В лесу было устрашающе тихо, только отдаленные крики мародеров у Храма нарушали тишину.
— Татум? — Позвал я, не слишком громко, но достаточно громко, чтобы она услышала, если будет где-то рядом со мной.
Ответа не последовало, и мое сердце бешено заколотилось, пока я пытался отдышаться, напрягая зрение в лунном свете, который просачивался сквозь деревья, пока я пытался разглядеть ее.
— Татум? — Крикнул я. На этот раз громче, но она по-прежнему не отвечала, и я боролся действительно чертовски усердно, чтобы не поддаться панике, которая поднималась во мне.
Я взглянул на свой мобильный, и мое сердце подпрыгнуло, когда точка, отмечающая ее местоположение, снова стала видна дальше от меня. Но это не имело смысла. Она никак не могла пройти мимо меня так, чтобы я ее не увидел. Ни за что.
Если только…
Я посмотрел на землю у себя под ногами, вспоминая тот раз, когда нашел старый вход в катакомбы под церковью, который выходил на пляж Сикамор. Туннели прорыты по всей этой стороне холма. Я думал, что, возможно, мне удастся проникнуть в Храм и порыться в вещах Сэйнта, используя их, чтобы проникнуть в старую церковь, но, конечно же, он закрыл ворота и запер их на полпути через туннели. Но если моя теория верна, то, похоже, Татум нашла способ проникнуть к ним со стороны церкви.
Я повернулся и снова нырнул в заросли деревьев, мчась к пляжу, в то время как меня грызла тревога.
Татум боялась за свою жизнь, когда позвонила мне. Она боялась этих ублюдков и умоляла меня прийти. Мне хотелось верить, что ей удалось сбежать от них, когда она сбежала в крипты, но я не был уверен. И если был хоть малейший шанс, что она все еще в беде, то я собирался добраться до нее во что бы то ни стало.
Я прорвался сквозь деревья, мчась вниз по холму к озеру, где лунный свет отражался от глубокой воды и манил меня ближе.
Чем дальше я забирался, тем реже становился лес, пока я не выбрался на песчаный пляж.
Мягкий песок проваливался под моими кроссовками, пытаясь замедлить мой бег, когда я повернул на север, направляясь к скалистому выступу в конце пляжа, где была скрыта пещера, ведущая в катакомбы.
Вода справа от меня была спокойной и зловещей, небо ярким и безоблачным, луна висела, как толстый шар, низко над горизонтом. Это было бы прекрасно, если бы в воздухе не висел густой запах крови.
Я еще раз взглянул на свой телефон перед тем, как добраться ко входу в пещеру, и увидел точку, отмечающую местонахождение Татум где-то слева от меня. Катакомбы были заполнены бесконечными туннелями и склепами, и неудивительно, что я опередил ее до этого момента. Теперь она была так близко, но я не собирался замедляться, пока не доберусь до нее. Я не собирался расслабляться, пока не буду уверен, что с ней все в порядке.
Я помедлил у входа в пещеру, вглядываясь в древнюю резьбу коренных американцев, которая была почти полностью скрыта под более современными католическими символами. Еще более новыми, чем те, была надпись, написанная на каменной стене чем-то подозрительно похожим на засохшую кровь.
Поворачивайте назад сейчас же или навлеките на себя гнев Ночных Стражей.
Вас предупредили.
Под сообщением они также нарисовали четыре стрелы Ночных Стражей, и меня разозлило то, что я даже узнал дурацкие символы, которые они использовали для обозначения самих себя.
Из темноты до меня донесся крик, и у меня перехватило дыхание, когда я узнал голос Татум, зовущий меня из глубины пещер.
Было ясно, что Татум находится где-то в этих туннелях, и даже предупреждение самого дьявола не заставило бы меня повернуть назад. Значит, Ночные Стражи собирались прийти за мной, если я переступлю их порог, не так ли? Что ж, я бы хотел посмотреть, как они попытаются.
Мой пульс бился под густой рев какого-то тяжелого металла, который в данный момент происходил исключительно в моей голове.
Все мое существование сузилось до трех вещей. Первое: я крепко сжимал биту, которую держал в кулаках. Второе: сила в моих мышцах, когда я размахивал этим ублюдком, как будто завтрашний день не наступит и я действительно жил в своем личном зомби-апокалипсисе. И третье: то, как моя душа пела с каждой пролитой мной каплей крови, и каждый воришка засранец, которого я повалил на землю, кричал подо мной.
Блейк и Сэйнт были прямо за мной, пока мы прокладывали путь к Храму, и мы выслеживали всех без исключения ублюдков, которые уже вываливались из нашего дома с охапками туалетной бумаги.
Если бы кто-нибудь сказал мне несколько недель назад, что я буду ломать кости из-за пакета с вещами, предназначенными для вытирания твоей задницы, я бы расхохотался до упаду. Оказывается, у судьбы все-таки было чувство юмора.
Мы втроем яростно сражались, подходя все ближе и ближе к церкви, внутри которой никогда прежде не бывала ни одна живая душа. У Сэйнта практически лопнул кровеносный сосуд при мысли о том, что столько немытых простолюдинов роются в его вещах, и я не был уверен, должен ли я беспокоиться о том, что он упадет замертво от сердечного приступа, или у него внезапно вырастут рога и раздвоенный язык.
Как единственный из нас, у кого было оружие, и как самопровозглашенный боевой пес нашего трио, я взял инициативу на себя, но ненамного. Они все равно должны были оставаться позади меня, держась подальше от дуги моей бейсбольной биты, когда я размахивал ею с безрассудной самоуверенностью.
Впервые в моей жизни на мне вообще не было поводка. Ничто не держало меня в узде, у меня не было причин сдерживаться. Черт, каждый ублюдок в мире был бы в этом на моей стороне. Я защищал свой гребаный дом от нарушителей. Я был практически супергероем. Правда, с меньшей моралью и чертовски большей жаждой крови. Но все равно, у Бэтмена ничего не было против меня. Для
