– О чем твоя диссертация?
– Об эпилепсии.
«Анна», – понял он.
– А замуж собираешься? – И он обаятельно улыбнулся, всем видом показывая, что просто шутит.
– Нет.
– Жаль. Ты единственный прямой потомок Александра.
– Не верю я во всю эту генеалогию, Ли. Древние предрассудки. И потом, есть Долли.
– Прости, – ничуть не смущаясь, ответил он.
– Ну, разве что ты захочешь на мне жениться, – с вызовом добавила она.
– Ни за что!
– Это еще почему? – оскорбилась Нелл.
– Ты слишком колючая и напористая, мне не сгладить острые углы твоего характера. Я предпочитаю более покладистых женщин.
– Уже кого-нибудь выбрал?
– Нет. Выбирают не мужчины, а женщины.
Почувствовав душевное расположение к Ли, Нелл согласилась:
– Да, это так.
– А что с твоим безымянным возлюбленным?
– О, мне же в то время было всего шестнадцать. Его чуть удар не хватил, когда он узнал, как я молода. Так что все кончилось, не успев начаться.
– Может быть, стоит раздуть искру?
– Нет! Тем более теперь, после смерти папы. Я буду чувствовать себя предательницей.
– Но почему?
– Этот человек – член парламента Нового Южного Уэльса от рабочей партии. Такой же отъявленный социалист, как папа – сторонник капитализма. – Она вздохнула и с грустью продолжала: – Но он мне так нравился! Он пониже тебя ростом, но в драке я бы поставила на него.
– И напрасно, – усмехнулся Ли. – Вряд ли его обучали китайским боевым искусствам.
Последнее завещание Александр составил через два дня после смерти Анны и, к счастью, до исповеди Ли. Следовательно, Ли не имел никакого отношения к завещанию. Его удивляло только, почему Александр не переписал завещание сразу же, как только узнал о связи Ли с Элизабет. Шесть из семи паев компании «Апокалипсис» Александр завещал Ли, седьмой – Руби, а это означало, что из тринадцати паев компании на долю Ли приходится семь, Руби – два, Суна – два, и еще двумя владеет Констанс Дьюи. Как главный пайщик, Ли должен был возглавить дело.
Элизабет, Нелл и Долли был назначен годовой доход 50 тысяч фунтов в виде части прибыли или в форме трастового фонда. Решить последнее предстояло совету директоров компании.
Джиму Саммерсу досталось 100 тысяч фунтов, сестрам Вон – по 100 тысяч каждой, Чжану – 50 тысяч. Согласно завещанию Александра, Сун Бо и впредь должен был занимать пост городского секретаря; вдобавок ему причиталось 50 тысяч фунтов. Теодоре Дженкинс покойный оставил 20 тысяч фунтов и дом, где она жила раньше.
Десять тысяч акров земли на горе Кинросс принадлежали компании, но Элизабет пользовалась правом пожизненной аренды, а после ее смерти земля должна была перейти в собственность «Апокалипсиса». Все пошлины и налоги на наследство предполагалось уплатить из средств Александра.
Его личное состояние, коллекция предметов искусства, редкие книги и все прочее имущество предназначалось детям Элизабет, родившимся после смерти Александра. Этот пункт не понял никто, даже Ли. Неужели Александр что-то предчувствовал, хотя составлял завещание, еще не подозревая о связи жены и Ли? Или он таким образом намекал Элизабет, что она вправе снова выйти замуж?
– Как я рада, что эта ноша свалилась на тебя, Ли! – не удержалась Нелл.
– А я – нет. Честно говоря, не ожидал.
– Теперь ты по рукам и ногам связан компанией «Апокалипсис». Видно, папа совсем разочаровался во мне, когда я поступила на медицинский.
– Он понял, что его преемницей ты не станешь. Но разве пятьдесят тысяч годового дохода – признак жестокого разочарования?
– Ты же не знаешь, что я надеялась выпросить у него деньги на постройку больницы для душевнобольных.
Ли принужденно улыбнулся:
– Если ты посвятила его в свои планы, он вполне мог лишить тебя наследства. Но Александр, похоже, был обречен сражаться с ветряными мельницами – и до смерти Анны, и после.
– Да, это точно. А ведь он прагматик до мозга костей.
– Ну, не знаю. Посмотри, что он завещал Теодоре.
– А я рада, что он про нее вспомнил.
– И я.
– Большое у него личное состояние, Ли?
– Гигантское. Даже за вычетом пошлин и налогов.
– И он оставил все детям, которые родятся у мамы после его смерти… Но он же знал – да и все мы знаем! – что у мамы больше никогда не будет детей! Куда денется папино состояние?
– Уместный вопрос. Поскольку оно хранится в Английском банке, то после смерти Элизабет дело о наследовании передадут в суд лорд-канцлера. И на наследство, словно стервятники, слетятся юристы. Если у тебя появятся дети, ты вправе претендовать на деньги отца.
– Думаешь, у мамы еще могут быть дети? В таком возрасте? – Судя по всему, ничего подобного Нелл даже не допускала. – Но с другой стороны, – задумчиво добавила она, – эклампсия ей уже не грозит.
– Почему? – спросил Ли, схватившись за соломинку.
– По-моему, за последнее время она окрепла.
– Несмотря на возраст? – пошутил он.
– Да, теоретически она еще способна к зачатию.
Это замечание Ли оставил без ответа.
Разговор с Нелл завершился благополучно, но вскоре Ли обнаружил, что безнадежно запутался в паутине дел Александра. Следующий допрос ему учинила Руби.
– Должно быть, он составил завещание уже после того, как узнал про вас с Элизабет, – заявила она, вернувшись в отель.
– Мама, поверь, – с жаром воскликнул Ли, взяв ее за руки, – Александр не знал о нас, когда составлял завещание! А если бы знал, ни за что не оставил бы мне свой пай.
– Тогда почему?..
– Могу объяснить его решение только даром предвидения. Скорее всего он предчувствовал, что после его смерти жизнь Элизабет изменится. И что она еще сможет родить. – Ли не мог передать свои чувства словами.
– Но он должен был жить вечно! Откуда он мог знать, что умрет, да еще через неделю после составления завещания? Думаешь, он предчувствовал и смерть в шахте? – допытывалась Руби, вышагивая по комнате.
Ли вздохнул:
– Он часто повторял, что Элизабет – родня эльфам, но ведь и в его жилах течет шотландская кровь. Чутье его никогда не подводило. Да, все-таки это было предчувствие.
– Да, наверное, так и есть, но как же это все странно выглядит! – Внезапно Руби рассмеялась, но не истерически, а с неподдельным изумлением. – Вот мерзавец! Он нарочно составил завещание. Чтобы помучить нас и после смерти.
– Сядь, мама, покури, выпей коньяку и успокойся.
Она отсалютовала Ли бокалом, он в ответ поднял свой.
– За Александра, – провозгласила Руби и залпом выпила коньяк.
– За Александра. Пусть мучает нас, сколько пожелает.
Перед ужином Руби снова вернулась к теме, которая не давала ей покоя:
– Котенок, а что будет с Элизабет?
