– Лили, ты не должна верить его россказням! Этот дурачок начинен всякими вздорными историями. И все это ложь…
– Хочешь, я позвоню его отцу во Флориду? Особого труда это не составит. Будь спокоен, он признается во всем, как только я скажу ему, что он соучастник преступления. – И Лили потянулась к телефону. – У меня есть флоридский номер. Я выяснила у Боба, когда Джерри не слышала. Сказала, что хочу поздравить его с чудесным сыном, который так нам помог.
– Обожди. Положи трубку. Я сам могу объяснить..
– Нет, не думаю, что ты можешь. – Голос Лили заставил Каттера похолодеть от страха.
Однако Лили все-таки положила трубку, и он с облегчением вздохнул.
– Лили, – начал он, – в тот день кое-что на самом деле произошло. Я, правда, надеялся, что тебе никогда не придется об этом узнать. Я действительно был вдвоем с Зэкари, когда он свалился в тот страшный овраг. У нас действительно была ссора, Лили, но все остальное – это лишь несчастный случай!
– Но почему тогда ты не послал людей, чтобы его спасли? – безжалостно, в упор спросила Лили.
– Сам до сих пор не могу этого понять. Я был в состоянии полного шока, Лили. Я не помню, что происходило со мной впоследствии в течение многих часов. Моя скорбь, казалось, не имела предела. Я заглянул в пропасть и по тому, как Зэкари лежал, понял, что он мертв. Так что даже если бы его оттуда извлекли сразу же, никакрго значения это бы все равно не имело. Кое-как добрел я до гостиницы и – вырубился. И ничего не мог с собой поделать. Брат, мой родной брат мертв… Я был не в силах в это поверить. Поэтому-то я должен был избавиться от Дэвиса – конечно, я дал ему взятку. Я был уверен: никто не поверит тому, что в действительности произошло. Но ты, Лили, ты должна мне поверить! Ты знаешь, сам я никогда не причинил бы Зэкари вреда. Да и зачем бы я стал это делать? Зачем? Ведь это полная бессмыслица. Ну признай, что я прав! С моей стороны это было бы чистейшим безумием. – Каттер наконец остановился, умоляюще глядя на жену.
– Из-за чего вспыхнула ссора? – спросила Лили.
– Из-за тебя. Не знаю, что на него нашло, но он вдруг начал разговор на эту тему. Он подозревал нас с тобой, Лили. Чем дальше, тем агрессивнее он становился. Прямо затмение какое-то. Он обвинял меня в том, что я был твоим любовником в молодости. Говорил, что склонен теперь думать, будто Джастин – не его сын, а мой. Не понимаю, почему ему потребовалось столько лет, чтобы выведать наши секреты. Ну, что мне оставалось делать? Не мог же я, признавшись, поставить на карту все? И я выбрал единственный возможный путь: отреагировать так, словно прежде всего он оскорбил тебя. Свой первый удар я нанес, чтобы отомстить за тебя, Лили! Этим необычным способом, который никак не вязался с моим характером, я хотел дать Зэкари понять, как глубоко он заблуждается. Я поступил так ради тебя. Мой шаг, дорогая, был сделан для твоей пользы. Не сделай я его, бог знает, что могло бы произойти. Ведь он мог выместить все на тебе и Джастине! Да, я ударил его, признаюсь, но лишь ради тебя, ради одной тебя, Лили!
– Ты уже не можешь не лгать? – спросила она устало, ничему не удивляясь, а испытывая только бесконечное презрение.
– «Лгать»? Лили, подумай, что еще могло заставить меня драться с собственным братом?
– Я рассказала ему про нас тринадцать лет назад. И все эти годы он знал все и про тебя, и про меня, и про Джастина. Мы договорились с Зэкари об условиях нашей дальнейшей жизни. Но перед этим я хотела полной ясности, чтобы или начать все заново, или разорвать наши отношения. Поэтому-то я все ему рассказала. Все! Он полностью меня простил. Что касается Джастина, то Зэкари всегда любил его как своего сына. И продолжал любить вплоть до того самого дня, когда ты убил его. Да, мое признание его задело. Но он и сам был далеко не святой. Словом, мы пришли к соглашению и делали все, что могли, чтобы продолжать жить вместе наилучшим образом. И уж кому-кому, а не тебе стал бы он признаваться, что ему все известно. – Хотя Лили по-прежнему говорила гулким потусторонним голосом, он звучал убежденно и твердо, потому что на ее стороне была правда. Каттер повернулся к жене спиной.
– Какова бы ни была причина, заставившая тебя убить Зэкари, она не имеет значения. В основе все равно лежали зависть и ненависть. Ради этого ты и заставил меня влюбиться в тебя, Чтобы хоть что-то у него украсть. А я, я была почти так же виновата, как и ты. Но я не убийца. И не лгунья. С этим покончено.
– Лили…
– Ни слова больше. Ни сейчас, ни потом. Каждое твое слово – ложь. Я улетаю обратно в Нью-Йорк сию же минуту. Уайлдерам можешь наврать все что угодно. Как только самолет приземлится, я сразу отошлю его за ними. Зэкари Эмбервилл был убит своим братом. Правда теперь мне известна. Мне, но не другим. Наказывать тебя я не собираюсь. Это было бы бесполезно. Слишком много чести для тебя. Но если…
– «Если»? – спросил Каттер, все еще отказываясь верить, что приговор, вынесенный Лили, окончателен.
– Если ты когда-нибудь снова попытаешься вступить в контакт с кем-либо из членов семьи Эмбервиллов, я отдам тебя под суд. Клянусь всем, что мне дорого на этом свете.
– Погоди! Остановись… – закричал он, но Лили уже и след простыл.
Когда бы за весь последний год Мэкси ни приходилось бывать в штаб-квартире «Эмбервилл пабликейшнс», она всегда спешила и поэтому пересекала длинный холл бегом.
Сегодня же спешить было некуда, и, чтобы убить время, не зная, куда себя девать, она с презрительной ухмылкой принялась разглядывать гигантские папоротники, пышно разросшиеся под живительным светом искусственных ламп, и упругие ананасовидные растения и пересчитывать стоявшие рядами высокие пальмы. Да, корпорации в Америке явно «позеленели», подумала она. И куда только смотрят отцы города: ведь если так пойдет и дальше, то новые небоскребы украдут у жителей ее Манхэттена последний солнечный свет. Эти громады, словно соревновавшиеся друг с другом, кто из них вымахает выше остальных, обязательно должны были иметь свой собственный зимний сад, пусть даже чисто символический, чтобы получить от муниципалитета право на существование. И кому какое дело, что холлы зеленеют, зато улицы Манхэттена, увы, становятся все темнее и темнее.
Мэкси понимала, конечно, что ее мрачное настроение вызвано страхом в преддверии встречи, уведомление о которой прислала ей Лили. То, что на сей раз она прибыла так рано, объяснялось исключительно мастерством Эли, сумевшего доставить ее в «Эмбервилл» даже раньше оговоренного времени. Но все равно, прибудь она и вовремя или – что уже совсем немыслимо – опоздай, результат встречи все равно не изменился бы. Он предрешен, уверяла себя Мэкси, возносясь на скоростном лифте туда, где располагались административные офисы.