Не вынимая руки из карманов, покачиваясь на каблуках, Рив внимательно смотрел на ее лицо.
– Это было бы частью моей работы на вас, ваше высочество?
В ее глазах мелькнула обида.
– Мне все равно, как вы на это смотрите.
– Возможно. Но мне – нет.
– Вы не находите меня достаточно привлекательной?
Он заметил, как обидчиво выпятилась ее нижняя губа. Конечно, она привыкла к поклонению и комплиментам. Но от него не получит ничего подобного.
– У вас наверняка есть женщина, и вы почувствуете, что предали ее, поцеловав меня?
Он не двинулся с места.
– У меня нет обязательств подобного рода, ваше высочество.
– Почему вы вдруг стали ко мне так обращаться? Чтобы мне досадить?
– Да.
Она хотела рассердиться, но вдруг засмеялась:
– Этого вы добились.
– Уже поздно. – Он дружески взял ее за руку. – Пойдемте, я провожу вас наверх.
– Значит, вы не считаете меня достаточно привлекательной, – она пошла с ним рядом, – ведь, если это правда и у вас нет обязательств, почему вы не хотите меня поцеловать? Это мне помогло бы кое-что о себе выяснить, вы ведь говорили, что хотите мне помочь.
Он остановился, глядя на нее сверху вниз. Ее макушка достигала его щеки. Подняв к нему лицо, она заглянула ему в глаза.
– Я обещал вашему отцу, что буду оберегать вас от всех возможных неприятностей.
– Но вы обещали помочь мне вспомнить и узнать, какая я. Значит, ваши слова ничего не значат? А может быть, вам не нравится целовать женщин? – Ее тон стал пренебрежительным.
Она повернулась, чтобы уйти, но не успела сделать и двух шагов, как он схватил ее за руку.
– Вы хотите любым способом добиться своего?
Она улыбнулась:
– Вот именно.
Он кивнул и привлек ее к себе.
– Я тоже.
Он едва коснулся губами ее губ, чтобы отделаться самым нейтральным поцелуем. Конечно же он мог понять причину ее настойчивости, желание почувствовать себя женщиной, а не объектом для изучения, потерявшим память и представление о себе. Но он также понимал, что она втягивает его во что-то, чего ему лучше избегать. Надо признаться, что он уже начинал грезить о ней. Какими будут на вкус ее губы? Представлял, как ее тело, гибкое и тонкое, прижмется к нему. И все-таки работа прежде всего. Он не привык относиться к работе легкомысленно.
Однако его намерение оставаться бесстрастным улетучилось через несколько секунд. Как только он ощутил ее мягкие, чувственно изогнутые губы, о которых уже начал мечтать. Напоследок мелькнула мысль, что его обязанность защищать ее, а не целоваться на темной террасе, но она была такой теплой, такой зовущей. Он почувствовал, как волна нетерпеливого желания поднимается в нем и готова его захлестнуть. Глаза ее полузакрылись, поблескивая золотом сквозь густые ресницы. Его рука обхватила ее шею, и поцелуй стал более глубоким и страстным. Разве он мог ему противиться? Да и кто смог бы? Кровь вскипела мгновенно, когда ее губы раскрылись и их языки соприкоснулись. Она тоже обвила руками его шею, прижимая его голову к себе. Запах ее духов, нежный и волнующий, будил самые темные глубины желания, кружил голову больше, чем ночной одурманивающий аромат цветов, поднимавшийся снизу от клумб, и, пока они сливались в поцелуе, залитые лунным светом, Рив почти поверил в сказки.
Габриела думала, что знает, что ожидать от поцелуя. Она надеялась, что память подскажет, как это было в отношении других вещей – вкуса еды или вина, но, когда оказалась в его объятиях, испытанные чувства были ей внове, никаких воспоминаний – чистый лист.
Если она раньше так же хотела мужчину, то, скорее всего, этого не помнила. Если кровь раньше так же бурлила, она этого не помнила. Голова у нее кружилась, нетерпение подхлестывало, ею владел самый низменный, примитивный инстинкт, и это ее не удивило.
Наверное, все-таки и раньше она испытывала подобное, но сейчас все казалось как будто в первый раз, в первый раз мужчина прижимал ее к себе, произносил ее имя, покрывал нетерпеливыми страстными поцелуями ее лицо.
Но были до него другие? Кто? И как много? Она уже стояла вот так, в лунном свете, обнимая кого-то? Так же без колебаний отдавалась захватившему чувству и хотела большего, чем поцелуи. Что происходит сейчас? Означает ли это, что впервые она испытывает такую страсть, или для нее это обычное дело? Она вдруг вырвалась из его объятий, потрясенная открытием – она доверяется и готова отдаться мужчине, практически незнакомцу, которого совсем не знает. Как и себя тоже.
– Рив, – произнесла она и сделала шаг назад.
Сомнения переполняли ее. – Я не уверена, что стала понимать себя лучше.
Она хотела его, он не мог ошибаться. Но она не помнит, что было до него? Были другие мужчины? Сколько? Он, кажется, совсем потерял голову, ревнуя к прошлому, ему захотелось быть единственным. С трудом обретая контроль, он отстранился, хотя хотелось снова схватить ее в объятия, и, сохраняя благоразумную дистанцию, повел ее с террасы.
– Нам обоим лучше расстаться до утра.
Габриела была благодарна, когда, постучав в восемь часов утра в дверь, Рив просто спросил:
– Вы готовы?
И ни слова о том, что произошло накануне. Первый день не хотелось начинать с извинений и объяснений, что она не помнит, где ее кабинет. С Ривом легко, не надо ничего объяснять.
Но он ведь и был здесь для того, напомнила она себе, чтобы сопровождать ее. И если перестать все время думать о том, что произошло на залитой луной террасе, все будет нормально. Но ей было бы спокойнее, если бы, едва проснувшись, она не стала вспоминать об этом.
Молча они прошли по коридорам, если она и чувствовала неловкость, то он был совершенно невозмутим. Как ни в чем не бывало проводил ее на третий этаж, в угловое помещение восточного крыла.
Она огляделась, чувствуя себя немного самозванкой в своем элегантном, хорошо обставленном, хотя без лишней роскоши, кабинете. Небольшая комната, рабочая обстановка и хорошее освещение. Мебель, скорее всего, из дерева дорогих пород, но без показной роскоши. Это она заметила с облегчением.
Внушительных размеров, красного дерева письменный стол стоял в центре. На нем много бумаг. В цветах отделки стен и потолка и убранстве вновь преобладали пастельные тона, отметила она, проходя мимо кресел с обивкой в восточном стиле. И здесь тоже свежие цветы – розовые розы в хрустальной севрской вазе, белые гвоздики в Веджвуде… Она вытащила из вазы один стебель с бутоном и повернулась к Риву.
– Итак, это мой рабочий кабинет. – Увидев толстую книгу в кожаном переплете на столе, она погладила обложку. Вероятно, это ее ежедневник, в котором записано, чем она занималась. – Что за работа была у меня?
