— Значит, она набитая дура, — с досадой заметила Флер.
— Почему дура?
— О нет, Джо! — умоляюще воскликнула Флер. — Не пытайся втянуть меня в новый спор. Открой глаза и посмотри, что происходит вокруг. Если ты не замечаешь ничего странного в поведении Пирса, в его женитьбе на Хлое и в его отношении к другим людям, я ничем не могу тебе помочь. Но мне почему-то кажется, что ты все прекрасно понимаешь. Ты же умный человек, Джо.
Джо долго молчал, обдумывая ее слова. Да, он все понимал. Но одно дело понимать, а другое — открыто признаться в этом.
— Джо, — настаивала Флер, — я чувствую, тебе что-то известно. Расскажи мне, пожалуйста. Умоляю тебя!
Что ты знаешь о Пирсе и обо всем этом?
— Ничего не знаю. — Джо ответил так поспешно, что Флер явно не поверила ему. К тому же Джо старался не смотреть ей в глаза.
— Я не верю тебе.
— Флер, давай оставим этот разговор.
— Расскажи мне все, Джо. Почему ты прячешь глаза'. Посмотри на меня. Пожалуйста, Джо!
Он не выдержал и посмотрел на нее. Флер прочитала вето глазах все, что хотела узнать.
— Значит, он все-таки был здесь? В то время?
— О Господи! Не надо об этом. Флер! Не делай этого!
— Он был здесь? Скажи мне, Джо!
— Да, — признался Джо. — Он был здесь.
— Когда?
— В то же самое время, что и твои отец. Это все, что я знаю. Флер. Клянусь!
— Ты негодяй! — закричала она, забыв о том, что они не одни. — Мерзавец! Ты скрывал от меня правду, хотя знал, что я всеми силами хочу докопаться до нее.
Как ты мог, Джо? Как ты узнал об этом? И когда?
— Совершенно случайно. Об этом сказала его мать, когда Хлоя навещала ее. Я не хотел говорить тебе только потому, что убежден: ты должна забыть все это. То, что Пирс был там, ничего не подтверждает. Это единица информации, не более того. Он сказал мне, что предпочитает не упоминать об этом, поскольку потерпел в Голливуде фиаско. Его даже до кинопробы не допустили, понимаешь? Ну подумай сама, зачем мне было говорить тебе об этом?
— Я должна это знать,:
— возразила Флер, — Это может потянуть за собой что-то еще.
— Ничего, Флер. Абсолютно ничего. Мне, признаться, начхать на Пирса, но меня волнует судьба невинных людей. Ты можешь поступать с ним как тебе вздумается, но подумай о его жене и детях. Хлоя не имеет к этой истории никакого отношения. Флер. Она не виновата в том, что се муж — глупец. Она хочет сохранить семью.
Пожалуйста, Флер, оставь все это!
Флер задохнулась от гнева и обиды. Поднявшись, она посмотрела на него испепеляющим взглядом.
— Не говори мне о Хлое. Не говори мне о тон боли, которую я якобы причиняю ей, А мне можно причинять боль? Это нормально, да? Меня можно бросить на произвол судьбы, отправить в Америку, как какую-то вещь, оторвать от родной матери? Меня вообще отбросили в сторону, чтобы я не путалась под ногами. Со мной можно было делать все что угодно.
Почему она не вспомнила обо мне, когда отец уехал в Голливуд? И даже тогда, когда он умер? А слышать постоянно о нем всякие гадости? Думаешь, это не больно? А разве сейчас, когда ты предаешь меня, мне легко? Подумать только! Ты готов предать меня, чтобы спасти Хлою! Ты готов растерзать мою несчастную душу, чтобы сохранить ее безоблачное семейное счастье! Как ты можешь, Джо? Как ты смеешь предлагать мне это? Ведь ты когда-то был моим единственным другом! Нет, Джо, я не могу оставить это. Не могу и не хочу. Не хочу, потому.., потому… — Флер внезапно запнулась. В глазах ее стояли слезы.
Джо тоже вскочил, но от волнения не мог произнести ни слова. Его лицо вдруг стало совершенно другим — нежным, заботливым и страдальческим. На его глаза тоже навернулись слезы. Он молча протянул руку и погладил Флер по щеке.
Она затаила дыхание, надеясь, что он не остановится на этом.
— Мне жаль. Флер, прости меня, но все-таки я не могу согласиться с тобой. Я знаю, что ты очень много пережила, что тебе было невероятно трудно, я даже могу понять твое отношение к матери и сестре, но это не дает тебе права вести себя так, как сейчас. Я люблю тебя, Флер, но не могу одобрить твой поступок, считаю его аморальным, безнравственным и жестоким. Пожалуйста, Флер, перестань копаться в прошлом. Его уже не вернешь. Если ты не хочешь сделать это ради других, сделай ради меня.
— Не могу, — упрямо повторила она, почувствовав новый приступ отчаяния. Флер долго смотрела на Джо, понимая, что мир рушится у нес на глазах. Он всегда был се лучшим другом, всегда помогал ей, объяснял многое, недоступное ее пониманию. И вот теперь Джо предал ее, обманул ее ожидания и надежды.
— Не можешь или не хочешь? — холодно спросил он.
— Не могу. Если ты способен хоть что-то понять в этом мире, то должен понять и меня, — отчужденно сказала Флер и быстро вышла из ресторана. Она пыталась поймать такси, плача, как маленький ребенок, которого оставили на улице одного.
Для Флер это был страшный удар — страшный и жестокий. Она не ожидала от Джо предательства. Сначала ей хотелось поделиться своим горем с Рубеном или даже с Пенни, но Флер решила этого не делать. Да и зачем взваливать свою ношу на чужие плечи? Душевная боль была такой мучительной, что у нее началась бессонница.
Со временем боль утихла, но ненависть и гнев остались, и Флер укрепилась в желании причинить боль Пирсу, Хлое, Каролине и всем тем, кто помешал си осуществить свои планы. Она не сделала исключения даже для Джо. Ничего, подумала Флер, пусть и он немного пострадает. Ему это пойдет на пользу. Пусть узнает, что такое одиночество, отверженность и неприкаянность.
— Хочешь поговорить со мной? — спросил Рубен, когда Флер вдруг расплакалась за обедом, Она молча покачала головой и через силу улыбнулась. Ей было стыдно, что она завела тайный роман с Пирсом. В тот вечер Рубен проводил Флер до дома и крепко обнял се на пороге.
— О Рубен! — Флер грустно посмотрела на его милое и красивое лицо. — Рубен, ты мой самый лучший друг.
Да, подумала Флер, Джо прав: она не заслуживает любви этого порядочного человека. Но если она потеряет Рубена, то ее жизнь обратится в прах. Ведь он — последний, кто у нее остался. Она не выживет без него.
Из материалов к книге «Показной блеск»
Отрывок из книги Джо Пэйтона «Скандалы»
(Разрешение издательства на публикацию получено)
Можно не сомневаться в том, что Байрона Патрика убила система отношений, сложившаяся в Голливуде.
Она требует от людей соблюдения определенных правил игры. Они могут быть добрыми, воспитанными и знаменитыми, но только до известной степени. Все неприемлемое как в социальном, так и в сексуальном плане должно оставаться негласным. Голливуд переполнен наркоманами, сексуальными извращенцами, грязными подонками, жестокими преступниками, бездумными садистами, но публика не должна об этом знать. Иногда им приходится выкладывать огромные деньги, чтобы сохранить в тайне свои пороки. Молчание — самый ходовой товар в этом городе. Байрон не желал платить за молчание. При этом он еще не стал такой яркой звездой, чтобы за него кто-то расплачивался. Кому-то показалось, что дешевле избавиться от него, чем платить огромные деньги за поддержание его репутации. Он сгорел в пламени скандала, который никто не захотел погасить. Голливуд создал Байрона, и он же бездушно погубил его, когда пришел срок. Летом 1957 года Байрон стал жертвой системы общественных отношений Голливуда. В его смерти виновен не только журналист, состряпавший и опубликовавший грязную историю, не только тот, кто продал эту историю журналисту. У Байрона не было ни одного шанса. Они оказались слишком умны для него.
Примечание. Здесь должна быть вставка: «Кто же конкретно был слишком умен для него?»
1969
— Леди Хантертон? Это Магнус Филипс. Не могли бы мы где-нибудь встретиться?
Какие невинные и безобидные слова! Каролина и представить себе не могла, что за ними последует. Она помнила эти слова до конца жизни. Они везде преследовали ее, эхом отзывались в душе.
Она не сразу согласилась, опасаясь, что эта встреча может разрушить ее хрупкие отношения с Джо, боясь, что склонность Магнуса к скандалам серьезно подорвет ее репутацию. Но Каролину слишком захватила страсть к этому человеку. Она не понимала, что с ней происходит. Больше всего ее тревожило, что она не устоит перед ним.
— Я не знаю, — ответила она Магнусу.
— Чего вы не знаете? — настаивал он. Каролина и не предполагала, что Магнус при этом самодовольно ухмыляется.
— Не знаю, стоит ли нам встречаться, — ответила она, злясь на себя за мягкотелость. Логика этого разговора была столь понятной, что Каролина легко угадала следующий вопрос.
— А почему бы и нет? Почему бы нам не встретиться, черт побери?
Она собралась с силами и постаралась рассуждать трезво:
— Во-первых, я в Саффолке. Во-вторых, очень занята и не могу оставить дела. В-третьих, у меня нет никакого желания ехать сейчас в Лондон. Я и не представляю… — Каролина сделала паузу, чтобы подумать, чего она, собственно, не представляет.
